Клан Кеннеди - Георгий Чернявский

Линдберг приобрел всемирную известность беспосадочным трансатлантическим перелетом еще в 1927 году и рядом других воздушных рекордов. В 1936 и 1937 годах он ездил в Германию и похвально отзывался о нацистском режиме. В 1938 году он принял новое приглашение одного из нацистских лидеров Германа Геринга (также профессионального летчика) посетить Германию и ознакомиться с достижениями вверенных тому военно-воздушных сил. Мировая знаменитость была принята со всеми почестями. Геринг вручил Линдбергу орден Германского орла — специальную награду для иностранцев. Люфтваффе произвели на Линдберга неотразимое впечатление, и он стал проповедовать непобедимость германской авиации и вообще Германии, предостерегая Европу от войны. Одновременно Линдберг начал выступать с антисемитскими заявлениями в духе пропаганды нацистского рейха, утверждая, что евреи во всех своих бедах должны винить только себя и никого более.

При таких обстоятельствах Линдберг появился в Лондоне. Он поделился с послом своей страны восторженными впечатлениями о военно-воздушных силах Германии. По просьбе Кеннеди был написан подробный доклад в том же духе, который переправили в Госдепартамент. В сопроводительном письме посол выразил согласие с мнением, что германская авиация превосходит все военно-воздушные флоты европейских стран, взятые вместе, и что люфтваффе могут стереть с лица земли любую столицу старого континента. Всё это писалось не в духе предостережения, а являлось выражением нескрываемого восторга.

Хотя фактическая сторона документов была недалека от истины, они воспринимались весьма скептически в высших американских кругах, где содержание доклада Линдберга и сопроводительного письма к нему рассматривали как попытку запугать Соединенные Штаты. Общение Кеннеди с Линдбергом и появившийся в результате их беседы доклад усилили напряжение между президентом и Госдепом, с одной стороны, и послом в Великобритании — с другой.

В ряде полуофициальных разговоров и реже во время публичных выступлений посол проводил сравнения между демократическими и тоталитарными режимами. Правда, он констатировал, что демократические системы предпочтительнее, но произносил он такие фразы в сдержанно-колеблющейся форме, «полуискренне», как констатировал автор одной из биографических книг. Конечно, Германия не может считаться раем земным, говорил Кеннеди, но действительно ли Третий рейх так уж плох, как его характеризуют ярые «интервенционисты»?

Позиция Кеннеди представлялась Рузвельту и его штабу явно односторонней.

Полное одобрение Мюнхенского сговора свидетельствовало, что американский посол, по существу дела, выразил согласие с насильственной перекройкой европейских границ, начатой со стороны нацистской Германии.

Более того, круг общения посла, его неофициальные заявления свидетельствовали, что он исходил из целесообразности сохранения дружественных отношений с нацистами, несмотря на преступления, которые уже совершили гитлеровцы, и отлично понимая, что ими будут совершены новые, еще более отвратительные и страшные злодеяния.

Взгляды Джозефа Кеннеди, его позиция по кардинальным вопросам европейской политики четко проявились в общении с послом нацистской Германии в Лондоне Гербертом фон Дирксеном. Дипломатические бумаги Дирксена были захвачены союзниками на заключительном этапе военных действий в Европе в начале 1945 года и опубликованы Госдепартаментом США в 1949 году. Эти документы в числе прочего раскрывали неприглядный облик американского посла в Лондоне.

13 июня 1938 года Дирксен доносил, что у него состоялась беседа с американским коллегой. Оказалось, что Кеннеди сочувствует тому курсу, который проводило нацистское руководство. «Хотя он не знает Германии, он выяснил из самых разнообразных источников, что нынешнее правительство осуществило великолепные дела для Германии и что немцы удовлетворены и рады хорошим жизненным условиям». Нельзя не отметить, что вторая часть этого суждения в целом соответствовала действительности, но, во-первых, судить об этом Кеннеди мог тогда почти исключительно по данным нацистской пропаганды и обязан был ставить под сомнение ее материалы[18], а во-вторых, само по себе это признание означало со стороны американского представителя расшаркивание перед нацистским руководством.

С особым удовлетворением Дирксен сообщал в Берлин о позиции посла заокеанской республики по еврейскому вопросу в связи с разнузданным антисемитским курсом, проводившимся Гитлером. Немецкий посол отмечал «мягкие замечания», которые были им выслушаны по этому поводу. Он сообщал: «В этой связи не столь важен факт, что мы хотим избавиться от евреев; более вредным для нас является тот громкий шум, которым мы сопровождаем [осуществление] этой задачи. Сам он (Кеннеди. — Л. Д., Г. Ч.) полностью понимает нашу еврейскую политику, сам он из Бостона, и там в один гольф-клуб (имелся в виду тот клуб, в котором Кеннеди участвовал. — Л. Д., Г. Ч.) и в другие клубы в последние 50 лет евреев не допускают… В США такое отношение [к евреям] является довольно распространенным, но люди избегают поднимать большую шумиху по этому поводу». Иначе говоря, Кеннеди советовал, чтобы нацисты, проводя антисемитский курс, не трубили о нем на весь мир…

Вскоре состоялась новая встреча послов, причем, по словам Дирксена, далеко не вторая (он говорил о беседах во множественном числе). На этот раз никаких «замечаний» по поводу господствовавшего в Германии антисемитизма сделано не было: «Кеннеди упомянул, что в Соединенных Штатах существуют очень сильные антисемитские тенденции и что большая часть населения понимает немецкое отношение к евреям… Из всего его облика вытекает, что он нашел бы взаимопонимание с фюрером».

Когда через десять с лишним лет эти скандальные откровения были опубликованы, шокированный Джозеф Кеннеди пытался отрицать подобные беседы. Он утверждал, что Дирксен фантазировал, сообщая в германский МИД то, что там хотели бы прочитать. Но это была явная ложь. Во-первых, Дирксен, дипломат старой школы, был заинтересован в том, чтобы дать своему начальству адекватное представление о беседах с американским послом, о том, каковы его позиции. Во-вторых, вряд ли кто-то иной кроме Кеннеди мог снабдить его такой деталью, как антисемитские настроения в гольф-клубах Бостона. Можно быть уверенными в том, что Дирксен верно отразил позицию американского официального представителя.

В то время как в Европе дело всё быстрее приближалось к военной развязке, Джозеф Кеннеди, отлично понимая, что при любом повороте событий он не получит ни малейшего одобрения своих действий, решил выждать и взял длительный отпуск. В декабре 1938 года он отправился в США, заявив напоследок журналистам: «Я просто собираюсь отдохнуть и немного подумать об Америке».

На самом деле у него были куда более важные намерения.

На первом плане стояла задача сгладить разногласия, которые возникли с Белым домом, убедить Рузвельта, что Европа стремительно движется к войне, в которой США, по его мнению, не должны поддерживать ни ту ни другую сторону. Но Джозеф размышлял и над более отдаленными и, можно сказать, грандиозными целями. Прошла уже половина второго президентского срока Рузвельта, и приближались новые выборы. Никогда еще в истории США президент не выдвигал свою кандидатуру на третий срок. Американцы почти не сомневались, что и на этот раз Рузвельт отойдет в сторону, дав возможность Демократической партии выдвинуть другую кандидатуру. Почему не попробовать стать номинантом на высший государственный пост? Такие мысли не раз приходили в голову Джозефу. Он не принимал еще решения, будучи, как истинный делец, очень осторожным, но подспудно не исключал такой возможности.