Рыжая Соня и подземелье Пифона - Питер Нейл

Из глубины дворца раздался безумный, мучительный вопль — это кричал Нгаигарон. А потом…

— Ссс… онн…

Это прошипела неистово извивающаяся Сионира. Соня бросилась к ней, опустилась на колени и вложила скипетр в ее ищущую руку.

И Сионира, овладев жезлом Икскатла, вспыхнула зеленым светом и снова начала преображаться.

— Тысяча проклятий на ваши головы! Поднимите же меня, глупцы! — задыхаясь, кричал Нгаигарон своим охранникам.— Скорее несите меня в храм! Я должен вызвать Урму… возложить кинжал Древних на алтарь, чтобы он мог указать мне путь к Ним!

Колдуна понесли по коридорам, к южному входу дворца. Нгаигарон злобно бормотал:.

— Ты был прав, Аспр, колдун-предатель; я отправлюсь в преисподню, но не так, как ты имел в виду, а живым! А оттуда я вернусь во главе легионов, чьей силой покорю весь мир!

* * *

Дворец атаковали новые волны повстанцев, вооруженных мечами, ножами, дубинками, булыжниками, вилами, мотыгами — всем, что сумели найти.

Из окон домов жители Тальмеша видели волну змей, нападавших на своих врагов. Улицы города были усыпаны сотнями черных трупов, раздувшихся от яда. Но постепенно рептилии начали исчезать в сточных трубах, и горожане повеселели, поверив, что сами боги сотворили чудо и защитили их.

Слухи о битве во дворце и о спасении Теммара воодушевили их, и тальмешцы атаковали редеющие остатки разношерстного войска Нгаигарона. По улицам города пронеслась еще одна волна кровопролития и ярости.

Нгаигарона тайком, под усиленной охраной, на носилках вынесли из дворца и понесли через плотную толпу наемников, ожесточенно пробивавшихся к выходу из города.

Путь был нелегким; им приходилось останавливаться, чтобы отражать атаки мятежников, защищая закрытые носилки Нгаигарона от праведного гнева горожан. Но, по мере того как всходила луна, колдун набирался сил, и его многочисленное пернатое войско огромными стаями стало подниматься в воздух и кружить над городом, атакуя сверху и воинов, и мирных жителей.

В воздухе снова зазвучали воинственные крики. Когда птицы вступили в бой, наемники Нгаигарона воспрянули духом. Жители Тальмеша на время отступили под натиском яростных пернатых стай, но вскоре они, подготовившись, снова пошли на штурм. Из жилых домов двинулись люди, вооруженные сетями и факелами. Всякий раз, когда зловещие птицы Нгаигарона подлетали к атакующим, жители Тальмеша набрасывали на них сети или поджигали горящими факелами, и те с дикими криками снова взлетали в воздух, оставляя после себя черный дым, языки пламени и обгоревшие перья.

— В храм! — вскричал Нгаигарон.— Скорее! Я должен воззвать к Урму — он обновит мои силы!

— Мы на полпути к храму, господин,— ответил один из его людей.

Продолжая свое шествие по городу, они оставляли за собой следы крови и смерти на мощеных улицах города — города, который они на время завоевали и который теперь в ярости восстал против них.

* * *

— Мои люди! — воскликнул Теммар, выглянув в открытое окно комнаты в башне и увидев на улицах многочисленные горящие факелы.— Они восстали — и победили!

Соня посмотрела на него.

— Да,— сказала она,— похоже, что так!

— Люди Нгаигарона бегут! Мы должны догнать и добить их!

— Время для этого настало! — согласилась Соня.— Но сначала мы должны позаботиться об Сионире. Это она изменила ход событий в нашу пользу!

Сионира, измученная своим колдовством, по-прежнему лежала на полу, окутанная зеленым сиянием.

Соня ничего не понимала. Женщину, которую она знала как Сиониру, еще можно было узнать, но лишь с большим трудом. В ее скользком, покрытом гладкой чешуей теле и конечностях было что-то от рептилии: блестящие голубые полоски от головы до хвоста, чуть заметные желтоватые крапинки по всему телу. Но вместе с тем фигура у нее была человеческая, почти женская, да и черты лица ни человеческие, ни змеиные. Соня думала, почему она не испытывает ужаса от столь необычного зрелища?

— Но ведь — она красива! — тихо и удивленно произнес Теммар.

— Да, она прекрасна,— произнес голос у них за спиной.— Но она сомневалась, что люди найдут ее красивой — да, вероятно, немногие считают ее таковой!

Они повернулись и увидели Элата, вошедшего в комнату бесшумно, как тень.

— Ты что-нибудь понимаешь, колдун? — поинтересовалась Соня.

Элат кивнул.

— Это ее истинный облик. Она не хотела, чтобы люди видели ее такой, ибо ей подобные всегда прятались от людей и питали к ним глубокое недоверие — я бы сказал, не без причины!

Но в этот момент женщина-змея тихо открыла глаза — большие зеленые глаза с вертикальными щелочками зрачков — и снова начала преображаться, колыхаясь, сверкая и меняя свою форму. В следующее мгновение она снова стала Сионирой, прекрасной темноволосой женщиной, которую они знали, женщиной с желтыми глазами и плавными жестами, выдававшими ее змеиную сущность.

Она села с видом человека, полного сил и здоровья.

— Теперь я в порядке,— сказала она в ответ на Сонин вопросительный взгляд.— Благодарю тебя, Рыжая Соня — и тебя тоже, Элат…

— Это я должна благодарить тебя, Сионира,— возразила Соня.— Если бы не ты, я бы погибла…

Жрица оборвала ее коротким кивком.

— Вы оба помогли мне. Добрый урок на будущее!.. — Она покачала головой и встала,— Да, кстати, как мой отец?

Ей ответил Теммар.

— Мы не знаем. Мои люди на улицах и, похоже, громят войско Нгаигарона. Но о судьбе колдуна нам ничего неизвестно.

— Мы должны добраться до храма,— сказала Сионира.— Храма Урму. Ты не веришь мне, Теммар? Урму — божество моего отца. Твои люди давно покинули храм Грифа, но Нгаигарон хотел его восстановить; я уверена, он сейчас направляется туда, чтобы вернуть себе власть!

— Да,— подтвердил Элат,— и чтобы попросить Урму помочь ему набрать легионы Тьмы!

— Тогда в путь! — воскликнул Теммар.

— Ты в порядке? — спросила его Соня.

— Да, клянусь Митрой! И я нужен моему народу!

— А ты, Сионира?

— В полном порядке,— успокоила Соню женщина-змея.— Сила скипетра исцелила меня, и колдовство Нгаигарона почти рассеялось! Идемте!

* * *

Люди Нгаигарона прорывались к лестнице храма, отбиваясь от преследовавших их воинов. Оказавшись внутри, они захлопнули тяжелые двери, и шестеро жителей Тальмеша лишились рук и ног, пытаясь помешать им.

Внутри храма было тихо и темно. Воздух был отравлен смрадом разлагающихся трупов, которые Нгаигарон приказал сложить здесь, готовясь принести жертву богу-стервятнику. Но теперь празднеству не суждено было состояться. Стены храма дрожали от мощного напора толпы, хотя сквозь толстые каменные плиты не проникали никакие звуки.