Случайно - Али Смит

ТАКАЯ ЯРКАЯ, что распускалось сердце

Вдребезги.

Новая личность расколота, мир брала

Ни от кого.

Сердце клочья цельность оболочки -

Нет ответа.

До печенок новый язык затмил мир навылет. Он понял, что бессилен.

Сонет с прекрасными лепестками треснул. Единство архитектуры есть тьма. А после нее вся поэзия — с эффектом передержки.

На х… поэзию. На х… книги. На х… искусство.

И жизнь-х…ню.

На х… Норфолк. На х… работу. На х… всё разом.

И на х… жену.

На х… подростков. Они «все знают», ни в чем не сомневаются. На х… девицу, что здесь по углам ошивается. Каков итог, что ты любил и с кем-то спал? Каков итог, что ты давал и принимал? Какой был смысл книг, что ты читал? Какой был смысл хоть в чем-нибудь, скажи? Тебя толкали — что же, ты упал? Возникла рифма — ты от любви бежал? Кто знает, как мученье усмиряют? И где все песни-однодневки дни кончают? Была ли девушка на свете, что ни за что и никогда..? Была ль артерия, что кровь гоняла без труда? Всегда ли сердце-истеричка имело мозг до дырок? Всегда ли Э Э Каммингз[38]был вырождением Шекспира?

Всегда ли был конец лишь поэтическим обманом И обращался сам Шекспир в финале Дон Жуаном?

Майкл как-то раз решил пройтись в деревню. Невинное занятие — типичное для тех, кто, как и он, Любил вот так, спонтанно, поддавшись настроению, прогуляться, резво, не без цели, с ветерком. Он сел передохнуть у церкви — и замер, пораженный, Оттуда охи-вздохи слышались, ну и дурдом! Там, в церкви, трахались, без всякого стеснения, Для Майкла это были звуки поражения.

Для умника-профессора, для Майкла Смарта, То были звуки истинной трагедии, «козлиной песни».[39]Да, «песнь козлиная», вот именно. У Сартра Замечено, что, мол, трагедия была уместна, Когда не получил козел овса, или что-то в этом роде. Достала Майкла участь среднего поэта, Достал язык, столь бедный, непригодный. Да, «кризис среднего», так это называется в народе.

Он дико втюрился в хипповую девицу, Возникшую как бес в их загородном доме.

Да, это было безнадежно. Он хотел забыться. Ведь от него (тут вспомнишь Купол[40]) так веяло «обломом».

Тогда он отодрал свою жену. Нет, это не годится. Как с Куполом: никто к нему не шел с поклоном — Не мог найти (на карте появился он потом). А доходил и понимал: какая дрянь, меня надули, вот облом.

О, «новая рабочая любовь».[41]А после он и Ева Отправились на ужин, успев и приодеться. Пустые разговоры, их «друг в друга вера», А за словами пошлыми о вере, если приглядеться, За этой самой верой — ложь, измена. И от тщеты всего рыдаешь словно в детстве. Он был народ-изгой, больной проказой, Все потеряло смысл привычный и значенье разом.

Он уши накрепко ладонями закрыл, От звуков этих захотелось в омут, Но он вернулся, как всегда спокойный, позвонил. Жюстине, аналитику, но «никого нет дома». По саду прошвырнулся, раз, другой, и поступил Как и всегда в минуты пост-облома: Поехал в ближний супермаркет натощак И там кого-то «запер» на парковке, просто так.

В тележку он набрал отборные плоды. Потом прошелся мимо касс, чтоб углядеть Хорошенькую самую кассиршу сей дыры — Вон ту блондиночку бы закадрить суметь. На вид ей было лет пятнадцать. Позади Оставив очередь, он выложил пред нею снедь: Жемчужный виноград и апельсины смело. Она была как куколка. Он улыбался как Ромео.

Кассирша тоже улыбнулась. Расположил к себе Красивым комплиментом и восторгом явным И уболтал ее увидеться в обед, А на парковке осадил того водителя нахально, Сказав: «Профессор», дав визитку как билет. А после, подождав девчушку, славно наяривал ее (вместо обеда) с четверть часа На пассажирском месте, съехав к лесу с трассы.

Он был ей благодарен. Но ничего не ощутил. Какой кошмар. Миранда, бейджик сообщал. Как в «Дивном новом мире».[42]Он был без сил. И всю наличность ей не думая отдал. Она расправила свой форменный винил Халатика. Потом он высадил ее, как угадал, Не доезжая до ее работы. Вот помахала уж рукой. Он повторял: «О дивный новый мир». Тут волной

Накрыло вдруг его, и он упал на руль и зарыдал В пустынном месте, вот ведь занесло. В округе — ни души. Он все б сейчас отдал За вкусный ужин. Так что, опустив стекло,

Чтоб высохли глаза, домой помчался. Вот не ждал: Потеря камеры открылась. Впрочем, все равно. Какие волосы у Амбер! Они достойны песни. Воистину, у Амбер волосы прелестны.

Она потом затеяла игру. «Все просто: должен каждый Мне дать любую вещь, принадлежащую ему. Ну, скажем, ключ от дома, от машины, важно, Чтобы вещица была вам дорога; а я пойму Ее взяв в руки, и без утайки расскажу О вас, о вашей сути всё как на духу. (Он Астрид попросил из спальни принести, Взяв с при прикроватной тумбочки, его ключи.)

Она глаза закрыла и взяла у Магнуса кольцо. Сказала, что не стоит прятать правду никогда. Но Астрид не хотела дать ей ничего. И ей сказала Амбер — верь своим глазам. Вот Ева протянула — он не понял что — И Амбер ей сказала нечто странное тогда. Его черед. Ключи она взяла и к носу поднесла. Ее дыханье ощутил он — так близка она была.

«Ты никогда не овладеешь тем, чем хочешь. Пока ты не поймешь, чего же именно ты хочешь. Ведь ты на самом деле не желаешь то, что хочешь. Ты лишь того желаешь, что недостижимо, — вот и хочешь

В азарте этого. А потому все то, чего ты жадно хочешь,

Вовсе не то, чего ты в самом деле хочешь. Твоя задача — осознать, чего ты все же хочешь, И почему всем сердцем этого ты хочешь.

Она роняет все ключи на стол. Сказала — «никогда». Мол, никогда желанного он не получит. И тем сильней ее желает он. Вот это да! Умно: отвергнутому дать надежду. Призрака так мучит К живой жене тоска глухая. О, когда ж Ее получит он! Ведь он не сдался, и желание могуче. Он вышел в сад и стал, как мантру, повторять слова: Нет, я не сдался. И будет все ж она моя.