Образцовый самец - Дарья Кузнецова

И сейчас это в любом случае не главное. Куда важнее другой вопрос: что делать дальше?

Первым вариантом, пришедшим в голову, и самым заманчивым оставался побег. Куда-нибудь подальше и побыстрее, лишь бы больше никогда не видеть этих… аборигенов. Даже брухи сейчас казались более приятной компанией!

Однако я уже достаточно пришла в себя, чтобы понимать: какими бы мерзкими ни были эти существа, бежать некуда. И даже если бы имелась конкретная цель, глупо срываться с места ночью, без какого-либо снаряжения и запаса еды. Поэтому вернуться придется. Хотя бы затем, чтобы попытаться надеть начбезовскую броню и запастись припасами. Главное, не думать, как и из чего готовится еда, которой они меня несколько дней кормили. Разумно? Вроде бы.

Что может ждать в лагере? Меня до сих пор не хватились, и это обнадеживало. Похоже, на дело Марий пошел, никого не предупреждая, и о его внезапной смерти тоже пока неизвестно. Или известно, но им просто плевать? Когда брухи сожрали несколько человек, Нурий был совершенно спокоен. Может, сейчас сработало то же отношение? Умер и умер, попал в лапы хищника – сам дурак. В любом случае никакой суеты ни в лагере, ни вокруг не наблюдалось.

Кстати, очень может быть, что по меркам своих сородичей Марий совершил преступление и я, защищаясь, была в своем праве. Или в этом случае пофигизм аборигенов распространяется и на женщину? Отбилась – молодец, не отбилась – туда тебе и дорога. Или все же для местных я потеряла статус женщины и перешла в разряд ашути?

Сильнее всего обнадежило отсутствие реакции со стороны сторожевых арениев. Хоть они и не кинулись меня защищать, но и Марию не помогли, а он ведь наверняка был способен им приказывать!

По всему выходило, что никакой угрозы для меня со стороны аборигенов нет. Значит, надо идти обратно в лагерь. Как бы ни было мерзко, страшно, тошно, но надо. Как говорил Гаранин, из двух зол выбирают знакомое.

Черт побери! Где полковника носит, когда он так нужен?! Скорее бы вернулся, пока я тут не рехнулась…

О том, что он может не вернуться вовсе, я продолжала старательно и очень сосредоточенно не думать.

И вообще, если разобраться, все не так уж плохо. Мне продолжало феноменально везти: от Мария отбилась, нечто новое про аборигенов выяснила. Жива, цела и даже почти невредима. Перепугалась, конечно, до истерики, руки до сих пор трясутся, ноги едва держат, и есть я в ближайшем будущем не смогу. Но зато голова на месте, а в ней – по-прежнему мой разум. Бедовый, не к месту пытливый, уверенно глушащий позывы инстинкта самосохранения, но – мой! И желания в нем мои, никаких странных мыслей о счастье слияния и других местных ценностях.

А самое главное, мне опять не скучно. Совсем. Ни на атом водорода. Время в окружающем мире стронулось с мертвой точки, и это того стоило. Даже несмотря на то, что я признавала неадекватность собственного поступка с точки зрения здравого смысла, о вылазке этой не жалела.

Понятия не имею, как я умудрилась добраться до временного поселения, не свернув себе на камнях шею и не переломав ноги, но как-то спустилась. Повезло, что лагерь освещался; люди аборигены или нет, а в темноте они явно не видели и не чувствовали себя в безопасности.

Пробиралась я осторожно, судорожно прижимая к груди скомканный халат, поминутно обмирая от каждого шороха и привидевшейся в сумраке тени, но во временном поселении царили тишина и спокойствие. Когда я рискнула все же выбраться на свет и попалась на глаза одному из местных, готовясь сорваться с места в любую секунду, тот лишь проводил меня обычным для них заинтересованным взглядом.

Чтобы найти «мой» шатер, пришлось поплутать. Пару раз едва не сунулась в чужие, но вовремя замечала отличия. Хорошо, что таких вот временных жилищ было совсем немного, и я вспомнила несколько особых примет нужного места, иначе блуждала бы до утра и дольше. Холостые мужчины почему-то спали прямо на камнях, где придется, и спали не очень-то чутко; во всяком случае, те, которых я обходила и даже порой перешагивала, на звук не реагировали и не просыпались.

Но до цели я добралась окончательно вымотанной. Стало уже плевать, что со мной будет и чем это все закончится, лишь бы упасть на что-нибудь мягкое и уснуть. Может быть, навсегда. Умом понимала, что бежать нужно прямо сейчас, пока труп не нашли, но также понимала, что на подобный подвиг не способна.

Ввалилась в шатер – и едва не вылетела с визгом обратно. Сдали нервы. Я совершенно не ожидала встретить кого-то внутри, а этот кто-то еще и поймать меня попытался. То есть не попытался, поймал и заткнул рот. Я забилась, но через пару секунд осознала, что держит меня не очередной местный мутант, а Гаранин.

Стоило мне обмякнуть, как мужчина разжал руки.

– Вась, ну вот куда тебя понесло? – вздохнул он. – Я уже решил, что тебя там бросили…

– Захар! Пришел! – всхлипнула я и изо всех сил вцепилась в рубашку мужчины свободной рукой.

– Вась… Вась, ты чего? Ну что могло случиться! Вась, прекрати истерику! Да что с тобой?!

Но ответить я не смогла.

Вывод, что стресс прошел, оказался слишком поспешным. Оказывается, это просто организм временно мобилизовался. А когда все самое страшное – то есть мои мытарства в одиночестве среди аборигенов – закончилось, вслед за физическими окончательно иссякли и душевные силы.

Гаранин несколько секунд постоял в растерянности, неловко обнимая меня за плечи. Потом, отчаявшись унять истерику и добиться какого-то ответа, подошел к матрацу, не размыкая объятий. Уселся, устроил меня перед собой между расставленных коленей и принялся терпеливо ждать, пока слезоразлив закончится. Ласково, как ребенка, погладил по голове своей жесткой шершавой лапищей.

Осторожно забрал из моей ослабевшей руки халат. Тихо ругнулся – видимо, рассмотрел пятна. Отложил грязную тряпку в сторону, бережно взял мою ладонь. Опять ругнулся.

Все это я отмечала краем сознания – той малой, отстраненной его частью, которую не задела истерика, сама же продолжала отчаянно, навзрыд реветь на груди мужчины, обнимая его одной рукой и нервно комкая в пальцах ткань рубахи. Тело опять сотрясала крупная дрожь.

Долго все это, однако, не продлилось, на продолжительную вспышку просто не осталось сил. Вместе со слезами вышли остатки напряжения, и, по ощущениям, внутри не осталось совсем ничего. Я чувствовала себя холодным сгустком пыли, пустым и бессмысленным.

– А теперь давай коротко и по существу, – строго заговорил Гаранин, когда я утихла и окончательно обмякла в его руках. – Что случилось?!

– На меня напал Марий. Я его убила. Камнем. Эти существа, кажется, не люди, – доложила отрывисто, сипло, гундося из-за опухшего от слез носа и не поднимая головы с мужского плеча.

– Кхм. Ладно, а чуть подробнее?

Подробнее получилось не совсем по существу. Я то и дело запиналась, перескакивала с одного на другое, раз десять сообщила начбезу, что, если он начнет меня ругать, я его прямо сейчас придушу… В общем, объяснение затянулось. Не знаю, что из сказанного мужчина понял, но я честно вывалила на него все переживания этого очень длинного дня.