Фикс - Дэвид Бальдаччи

– Не объясняет. И пока что у нас нет никаких версий.

– Каким образом вы все это узнали?

– Нудная, кропотливая работа. Мы задавали вопросы, получали ответы, двигались дальше. Началось все с Корбетта, и дальше уже раскрутилось. На Дабни мы вышли после того, как узнали об игорных долгах его зятя. Фирма Дабни хорошо известна РУМО. Любые его связи, которые могут повлиять на вопросы национальной безопасности, сразу же поднимают нам красный флажок. А дальше оставалось только соединить вместе отдельные точки.

– То есть Натали знала о том, чем занимался ее отец?

– Полной уверенности нет. После случившегося мы с помощью дружественного ведомства проследили кое-какие ее телефонные звонки.

Декер недоуменно посмотрел на нее.

– Натали в телефонном разговоре произнесла пару слов, включивших прослушку АНБ, после чего он был записан и отправлен нам для дальнейшего анализа.

– Я не знал, что АНБ подслушивает разговоры американских граждан.

– Да, и мне бы не хотелось, чтобы вы пожаловались об этом в Белый дом. В любом случае звонок был из-за океана, так что тут все чисто. Полное соблюдение законов. Дабни так прямо и сказал дочери, что разберется с ее проблемой. Время совпадает. Но он не уточнил, каким именно образом это сделает. Разумеется, об этом мы узнали только после случившегося, иначе вмешались бы.

– Но Дабни достал деньги и расплатился с долгами?

– В противном случае их уже не было бы в живых. Они лежали бы на дне какой-нибудь европейской реки, разрезанные на кусочки.

– Когда была осуществлена выплата?

– Электронный след не совсем ясный. По грубым прикидкам, шесть недель назад. Возможно, раньше.

– Вы уже говорили с Натали?

– Пока что нет. На самом деле она нас не интересует. Азартные игры и связи с русской мафией не входят в нашу юрисдикцию. Мы передали всю информацию соответствующим ведомствам.

– Какие именно тайны продал Дабни? Вы сказали, что речь идет о чем-то настолько важном, что это может привести к трагедии похуже событий одиннадцатого сентября.

– Делая сравнение с одиннадцатым сентября, я нисколько не преувеличивала.

– Но если ставки действительно настолько высоки, почему вы не хотите помощи от ФБР?

– «Знают только те, кому положено знать» – это не какая-то чушь из кино, Декер. Эта фраза имеет большой смысл.

– Какой же?

– Если хотите начистоту, на самом деле мы не знаем, кому можно доверять. И чем меньше посвященных, тем лучше.

– Тем самым вы, возможно, оставляете за бортом как раз тех, кто мог бы помочь вам разрешить эту проблему и спасти страну от повторения одиннадцатого сентября, – резко промолвил Декер.

Его слова смутили Браун, однако она не стала спорить.

– Вам известен покупатель?

– Мы над этим работаем.

– И вы уверены, что это не русская мафия? Быть может, Дабни просто передал им секреты в качестве уплаты долга.

Браун покачала головой.

– Все дело в том, что мафия не знала бы, как обналичить подобные секреты, и поэтому даже не стала бы с ними связываться. Без крайней необходимости никто не захочет навлекать на свою голову всю мощь американской военной машины. Нет, мафия получила от Дабни деньги, а тот раздобыл их, продав секреты кому-то еще.

– Другому государству?

– Скорее всего.

– Почему?

– По двум причинам. Только другое государство захочет ввязываться в столь рискованное дело. Для этого требуются средства и глубокий карман. И только другое государство имеет необходимые разведывательные ресурсы, чтобы определить, какие именно секреты ему нужны от Дабни.

– Значит, не он сам выбирал, что красть? Это сделал заказчик?

– Практически несомненно. Такую операцию не затевают ради того, чтобы получить в конечном счете неизвестно что. Уверена, стоящие за этим люди сказали Дабни, что именно им нужно из того, к чему у него был доступ. Все было очень хорошо спланировано. Что наводит нас на мысль о том, что у этих людей был осведомитель. Вот почему мы стремимся как можно больше сузить круг посвященных. Раз нас скомпрометировали, мы ошибемся вдвойне, открывшись не тому, кому нужно.

– Вы проследили деньги?

– С одного конца. Десять миллионов.

– Десять миллионов долларов! – У Декера отвисла челюсть. – Этот Корбетт – он что, играл круглые сутки семь дней в неделю?

– Он делал высокие ставки, а когда кредитор выставляет по тысяче процентов за день просрочки, сумма растет очень быстро.

– Но если покупатель уже получил секреты, разве не слишком поздно что-либо предпринимать?

– Эти игры ведутся не так, Декер. Если мы выясним, кто это сделал – а речь, несомненно, идет об иностранном государстве, – мы сможем предпринять определенные шаги. Абсолютно приемлемый дипломатический шантаж, которым постоянно занимаются и союзники, и враги.

– Ну а если это какая-нибудь террористическая организация?

– Для того чтобы использовать сведения, проданные Дабни, необходимы соответствующая инфраструктура и огромные деньги. Дабни занимался крупными военными проектами: кораблями, танками, самолетами. Вот почему мы считаем, что это другое государство. ИГИЛ не станет выбрасывать на ветер миллиарды долларов, чтобы построить эсминец класса «Замволт».

– То есть вы продолжите поиски покупателя.

– Разумеется. Это моя работа.

– Ну а мы продолжим выяснять, почему Дабни убил Беркшир.

Остановившись, Браун посмотрела на него.

– А если эти два дела пересекутся? – спросила она.

– Тогда мы станем вести расследование совместно. А мы приветствуем сотрудничество.

– Очень мило. Скажите, это все, что вы знаете?

– Нет, я обязательно придерживаю что-нибудь в рукаве.

– Хорошо, вы можете продолжать идти своим путем, а я продолжу идти своим. Как вам такое?

– Замечательно, если вы действительно настроены на это.

– Вы человек умный. Я дам вам возможность самому это выяснить, – сказала Браун, двинувшись вперед. – Спасибо за кофе, – оглядываясь, бросила она.

– Мы выяснили, куда совершил свою таинственную поездку Дабни.

Тодд Миллиган изучал экран компьютера. Он, Джеймисон, Декер и Богарт сидели в маленьком кабинете в вашингтонском отделении ФБР на Четвертой улице. Амос только что рассказал своим товарищам о разговоре с Браун.

– Куда? – спросил Богарт.

– В Хьюстон. Его фамилия всплыла в списке пассажиров. Дабни летал туда ровно пять недель назад.