Женщина с прошлым, или В кольце ночных желаний - Алена Винтер

В отличие от своего младшего двоюродного брата, не интересовавшегося тайной жизнью отца, Марат просто бредил авантюрами, погонями и всякого рода опасностями. Он романтизировал жизнь дяди, положение вора в законе казалось ему благородным и ярким. Лишь через много лет к нему пришло понимание того, что нарисованный его воображением мир вовсе не соответствовал реальности. Случилось это, когда дядя после крупной ссоры с матерью Стаса забрал сына и племянника к себе. Сестре он сказал, что вышел из дела и теперь может полностью посвятить себя воспитанию парней, которым необходимо мужское влияние. Марат предвкушал наступление новой жизни. Все пошло не так, как он предполагал. Михаил Андреевич взял на себя функции строгого отца, в один миг обрубив все его романтические «настроения» о непредсказуемой и рискованной жизни вора. Он многое рассказывал племяннику, раскрывал ему глаза на эти ошибочные представления о нем. Слушая его жизненные истории, Марат чувствовал, как страх холодком пробегает по позвоночнику и растворяется во всем теле. В особенности пугали его рассказы о тюрьме и о ситуациях, когда жизнь его дяди буквально висела на волоске. Точку в этом деле поставил Гия Мгеладзе, показав Марату свои шрамы от пулевых ранений и следы ожогов, оставшиеся на его руках и спине после того, как его, раненного в результате неудачного покушения, пытались вытащить из пылавшей машины. Больше Марат не думал о том, как прекрасна жизнь законника, наоборот, теперь она казалась ему мрачной и одинокой. Практически у всех мужчин, с которыми его познакомил дядя, не было семьи. Конечно, у них были любовницы, иногда – дети, но близости и родства с кем-либо не существовало в принципе. Тогда Марат впервые подумал о том, что дядя намеренно отказался от своего положения, лишь бы находиться рядом с сыном и племянником, большую часть жизни которых он пропустил. И дядя жестко расставил свои новые приоритеты: на первое место вышли подрастающие парни, дороже которых не было у него никого в мире.

Видя леность и слабохарактерность сына, Михаил Андреевич все воспитательные моменты перенес на Марата – на него он и сделал ставку, как на будущего главу семьи. Он настоял, чтобы племянник поступил в экономический университет, в котором когда-то и он сам учился, а затем приобщил его к управлению активами семьи. Михаил Андреевич умело вкладывал деньги, приумножая свое и без того немаленькое состояние. Он владел акциями известных нефтяных и сталелитейных компаний, инвестировал деньги в недвижимость, золото и драгоценные камни. Однако никакие изумруды и бриллианты не могли сравниться с розами, занимавшими особое место в его суровом сердце. Учетом всех материальных ценностей и ведением финансовых операций занимался Марат. Конечно, в этом ему помогали высококвалифицированные специалисты, однако считалось, что именно он является главным хранителем ценностей семьи. Михаил Андреевич в шутку назвал племянника Казначеем и, когда пребывал в хорошем настроении, с улыбкой в глазах просил Марата выписать ему небольшую сумму для его личных нужд или для покупки очередного куста, чтобы украсить любимый розарий.

После смерти Стаса их привычная, давно налаженная жизнь стала иной. Марат растерялся, не зная, как утешить дядю, который закрылся в себе, не позволяя своим эмоциям выйти наружу. Сам же Марат хотел кричать, настолько чувства переполняли его. Однако показывать свою слабость в присутствии такого человека, как Михаил Андреевич, недопустимо, поэтому Марат, как и все прочие обитатели поместья, молча переживал утрату и тихо грустил, вспоминая двоюродного брата. У них были действительно близкие отношения. Конечно, как и положено братьям, они дрались в детстве, пытаясь выяснить, кто сильнее, но это были мелочи, не разрушившие крепких уз их родства и дружбы. Сейчас, когда Стас ушел навсегда, Марат с печалью осознавал, что важнейшая глава его жизни закончилась – закрылась навсегда.

Рано утром Марат спустился в столовую, где его уже ожидал Михаил Андреевич. Сегодня старик ничего не сказал по поводу его двухминутного опоздания, лишь мягко поздоровался и налил кофе в его чашку. Черный, сладкий, горячий – как любил племянник. Марат улыбнулся: он и не предполагал, что дядя так хорошо знает его вкусы. Хотя за пятнадцать лет, прожитых ими под одной крышей, они досконально изучили друг друга. Завтрак прошел в тишине, а затем Михаил Андреевич направился во внутренний дворик, к своим розам, а Марат начал собираться в город.

Звонок от Гии Мгеладзе изменил планы обоих. Михаил Андреевич приказал, чтобы ему подали машину, и попросил Марата сопровождать его. Ушел переодеваться, потому что уже успел натянуть на себя робу и подготовиться к работе на земле. Марат ожидал дядю у главного входа. Немного в стороне стояли Борис и Гаврила. Гаврила, как всегда, был в прекрасной форме: не замолкал ни на минуту, правда, говорил тише, чем обычно. Борис, прищурившись, слушал его басни. Наконец он не выдержал и сказал:

– Заглохни, Говорило!

Марат усмехнулся, потому что Гаврила, впервые услышав в голосе Бориса нотки раздражения, замолчал и не нашел что сказать в ответ. Обычно именно Боря терялся и с напряжением искал нужные слова. Теперь они, похоже, поменялись ролями, и озадаченный Гаврила с неимоверной скоростью моргал, обиженно глядя в спокойное лицо друга.

– Боря, твою мать…

Дар речи наконец вернулся к нему, но продолжения не последовало, так как на крыльцо вышел Михаил Андреевич. Гаврила метнулся к машине, быстро прыгнул за руль и завел мотор. Борис вежливо открыл перед хозяином дверцу. Михаил Андреевич оглянулся на Марата, со странной тоской в глазах осмотрел племянника с головы до ног и, хлопнув Бориса по плечу, устроился на заднем сиденье.

* * *

Гия Мгеладзе, так же, как и прочие хорошо обеспеченные люди, предпочитал жить за городом, однако дом его располагался не в уединенном месте, укрытом от посторонних взглядов, а в красочном поселке, где каждый особняк соперничал с другими по своим размерам и по высоте окружавшего его забора. Дом Гии находился в самом конце улицы и представлял собою небольшую крепость. У железных ворот круглосуточно дежурила охрана. Черный Mercedes Никлогорского пропустили за ограду, и Гаврила, прекрасно знавший местность, свернул и поехал по дорожке, обсаженной невысокими, уже сбросившими листву деревьями, к белокаменному особняку в северной части двора. Охрана без особого любопытства посмотрела на Никлогорского, так как все уже давно привыкли к его посещениям. Интерес у них вызвал Марат, нечасто бывавший в гостях у Гии. У входа, ожидая гостей, стоял сам Гия Мгеладзе, а это говорило об особом уважительном отношении к прибывшим. Обычно посетителей проводили в гостевые апартаменты, гордо именуемыми аудиенц-залом, где, собственно, и происходила встреча.

– Миша, здравствуй. – Гия обнял друга. – Сынок, – он повернулся к племяннику Никлогорского.

Марат пожал его теплую пухлую руку и улыбнулся, приветствуя дядю Гию – так он называл Мгеладзе в детстве. Это смешило и Михаила Андреевича, и самого Гию, однако глаза старого грузина при этом светились от радости, потому что родных у него не было и теплое обращение мальчика, затрагивающее за живое его одинокую душу, приносило грузину ни с чем несравнимое удовольствие.

Гия провел гостей в тихую гостиную, где он проводил большую часть своего времени. Сюда допускались только близкие, а именно – он сам, Михаил Андреевич и теперь – Марат. Несмотря на раннее время, в комнате царил полумрак. Широкие окна были закрыты плотными шторами, не пропускавшими свет, темные стены и мебель полностью соответствовали атмосфере таинственности и сокровенности, которой был наполнен сам воздух комнаты.