Срочно! Женюсь на вашей маме - Стелла Кьярри

Максим. Сколько раз я ловила себя на мысли, что бесстыдно разглядываю его, пока он возится с малышами. А дети, так и тянутся к нему, позабыв обо мне. Даже кошка, которую мы спасли, смотрит на Лобанова влюбленными глазами. А он оказывается и животных любит. Вон как сюсюкает с ней. И Веру свою нагрузил с самого утра: купи одно, купи другое… Все для того, чтобы четвероногая ни в чем себе не отказывала. Видимо, у меня появилась конкурентка. Черт. О чем это я вообще? Кошка-конкурентка… Надо же до такого додуматься! Хотя у этой кошки гораздо больше шансов влюбить в себя Лобанова. Мурлыкает на ухо, ласкаться постоянно лезет, молчит, шубу, драгоценности не просит, истерики не закатывает. Идеальная женщина.

— О чем думаешь? — замечает мое настроение.

— Когда успел сменить ароматизатор? В прошлый раз так не пахло. Цветами.

— А ты еще не заходила к себе в комнату?

— Нет… Что там?

— Узнаешь.

Интригует.

Лобанов берет подмышки мальчишек и кивает на дверь. Пожимаю плечами и в предвкушении чего-то, сама не понимая, чего, шагаю в сторону своей спальни.

Толкаю дверь и замираю.

— Нет, сначала мама, — строго говорит Лобанов, удерживая пацанов, желающих посмотреть поближе на оранжерею. Иначе не назвать то, что стало с комнатой. Везде цветы. На полу, кровати, окне, столе… все забито вазонами с совершенно разными цветами: тут и розы всяких сортов, от которых в воздухе витает удивительный аромат свежести и нежности. Рядом с ними легкомысленные хризантемы-ромашки всех цветов радуги. Чуть дальше вазон с яркими шапками темно-синей гортензии, окруженной бордовыми гвоздиками.

— Вау… Ты ограбил цветочную базу?

— Почти. Хотел подарить тебе миллион алых роз, но их скупил какой-то бедный художник. Богатому программисту пришлось забирать то, что было в наличии в семь утра.

Не могу сдержать улыбку. Цветы настолько прекрасны в своем разнообразии, что никакой миллион алых роз не сравнится с этой экспрессией, флористическим «взрывом».

— Спасибо, это очень неожиданно и мило. Лучший букет за всю мою жизнь!

— А как же пельменный?

— Он был вкусным, только вот съесть его мне пришлось в одиночестве, — вспоминаю неприятную ситуацию с побегом Дмитрия и Макса. Лобанов хмурится. Понимаю, что зря дала ему пищу для размышлений. Поэтому скорее перевожу тему: — А у нас тоже есть для тебя кое-что.

— Правда? — вижу, как загораются глаза Макса.

— Видел, какой мы тебе подарок нарисовали? — вспоминаю о нашем сюрпризе.

— Эм, нет…

— Не настолько ценный, конечно, но мальчишки старались.

— Я в гостиную и не заходил, если честно. Да и маркеры лежали нетронутые. Даже не думал, что вы успели порисовать, — смотрит с недоумением.

— А мы специальные фломастеры использовали. Ты же сказал, что у тебя все есть… в кабинете, — на последней фразе заикаюсь.

Максим сводит брови, и я понимаю, что мы сделали, что-то ужасное.

— Это не тот планшет для рисования, да? — едва не падая в обморок, спрашиваю я.

Лобанов разворачивается на 360 градусов, так и не выпуская мальчишек, и говорит:

— Идемте, детки-конфетки... Посмотрим, что за подарочек меня ждет.

Шагаем в молчании. Близнецы и те, притихли. Макс ставит мальчишек на пол, открывает дверь и пропускает меня вперед. Но мой запал хвастаться куда-то резко подевался. Лучше за порогом переждать. Кто знает, как отреагирует Лобанов. Возможно, в гневе он ужасен.

— О… — выдыхает, заглянув в комнату следом за мной. Пашка замечает планшет и радостно бежит к нему. Еще бы, ребенок не забыл, с каким усердием рисовал каляка-маляку красным фломастером. Прямо на экране. Черт возьми, кто же знал?!

— Я ототру, — лепечу, первое что приходит на ум.

— Не уверен, что мультиэкран из суперсовременного пиксельного наноматериала «ототрется», — поднимает брови Максим.

— Тогда куплю новый. Знаю, он наверняка жутко дорогой, прости… но я возьму кредит. Обещаю.

— Этот экран — новая разработка моих знакомых цифровых инженеров. Он был выпущен всего в десяти экземплярах. Эксклюзив, так сказать. Чудо техники.

— Значит, его нельзя купить? — окончательно теряюсь.

— Нет.

— И что же теперь делать?

— Рисовать на бумаге?

— Я думала это и есть бумага. Поверхность не отличить! Токая и приятная на ощупь. А как хорошо фломастеры впитывает!

— Вижу.

— Все отменяется, да? Ты нас теперь накажешь? Выгонишь?

— Дай-ка подумать. Дети, кто вас сюда привел? Мать?

Смотрят на него, хлопая ресницами. Такими же пушистыми и длинными, как у отца. Интересно, он вообще не замечает?

— Ташковская Анастасия, вы предпочитаете встать в угол или на горох?

— Что? — переспрашиваю. А он смотрит так странно, как будто бы хочет меня съесть.

— Выбирай, говорю, наказание. Ты была плохой девочкой. А плохие девочки что? Правильно, получают за свои делишки по красивым попам.

— Макс! — смущаюсь. Это он мою попу сейчас красивой обозвал?!

— Ну ладно, на первый раз обойдемся предупреждением, — переходит на шепот. Не знаю, куда деваться. Почему-то в его глазах читается вовсе не сожаление о планшете, а какой-то коварный план на мой счет.

— Ма! — Миша привлекает внимание, отковыривая от стены решетку радиатора отопления. Встряхиваю головой, избавляясь от странного наваждения, и бегу к сыну. Нельзя отвлекаться на глупые мысли. Здесь столько всего можно сломать и испортить, что одним наказанием не отделаешься.

— Предлагаю твой кабинет запереть от нас на кодовый замок, — вывожу детей, виновато опустив глаза.

— Зачем? Это лучший и самый дорогой рисунок за всю историю современного искусства. Еще никто не создавал шедевры на бесценных вещах. И пусть планшет вряд ли можно использовать по назначению, его стоимость теперь выросла во много раз. Во всяком случае для меня.

Удивленно смотрю на Максима, не находя слов. Мы только что пустили псу под хвост его жутко дорогую штуковину, а он ведет себя так спокойно, говорит такие вещи… как будто бы правда ценит детскую мазню.

— Значит, мы с мальчиками наделаем тебе еще подарков.

— Ха, звучит многообещающе. Но пока предлагаю перекусить. Я, например, даже не завтракал, а уже время обеда.

Забытые чувства

Лобанов уезжает на работу, получив от меня добро на завтрашнюю фотосессию и строго-настрого запретив нам убегать. Да мы и не хотим никуда бежать. Здесь хорошо. Даже слишком.

День проходит спокойно. Нам удается ничего не сломать и не испортить. Если не считать разбитую вазу… но это не мы, это кошка. Да и ваза простая, непохожая на музейный экспонат.