Капитан Америка. Темные замыслы - Стефан Петручо

Расправляя закатанный рукав, Шмидт кивнул. Внезапная темнота за спиной привлекла его внимание к мониторам. Передачи новостей прекратились.

– Они перерезали волоконную оптику. Странно, почему это заняло у них так много времени. Встроенная система безопасности пока не регистрирует вторжения, но это ненадолго.

Натянув перчатки, Череп взял Сониключ, тщательно завернул в микроволокнистый материал, экранирующий прибор от большинства сенсоров, и положил его в рот. Отсалютовав Зола бокалом, он запил ключ порцией «Пильзнера».

– Тебе пора уходить.

– Понял, герр Шмидт.

Потирая костлявые запястья под кожей перчаток, Череп наблюдал за странной фигурой, которая была его доктором и компаньоном.

– Я чувствую, что должен сказать тебе спасибо за то, что ты был на моей стороне, но благодарность никогда не давалась мне легко.

Ему показалось, что он уловил скепсис в оцифрованном голосе:

– Хотя такие принципы основаны больше на ожидаемых результатах, чем на чистой сентиментальности, я сознаюсь в своих чувствах относительно нашего расставания. Могу себе позволить такую роскошь. Однако, вы должны быть в наилучшей форме, чтобы встретить грядущее, и я не хочу быть причиной какого-либо ущерба для вас. Возможно, одно признание другого сорта с моей стороны сделает расставание легче.

С облегчением, что он избавлен от выражения эмоций, Череп воспользовался возможностью проявить любопытство:

– Признание? С твоей стороны? Любое твое предательство было бы для меня роковым. Какие признания ты приготовил?

– Только то, что я скрыл некоторую информацию. Мне часто казалось, что вы становитесь полностью иррациональны, что ваш план никогда не сработает. Но вам я ничего об этом не сказал.

Череп наклонил голову.

– Почему? Бывало, ты не соглашался со мной…

И снова он услышал эти скептические интонации. На этот раз оно было приправлено… робостью?

– Я думал, что будет лучше потакать вам.

– Потакать – мне?

– Да… В качестве милосердия к умирающему.

Череп вскипел; его гнев подогревался адреналином, и Зола должен был это знать.

– Видите? Я устранил необходимость благодарить меня, и вместо нее наполнил вас гневом, который, как вы верите, питает вашу волю.

Сердце грохотало, как перфоратор, Шмидт с трудом заговорил:

– Действительно. И за это я по доброй воле благодарю тебя.

Со спокойствием медлительной заводной игрушки андроид шагнул к двери.

– Я пойду в подвал, нагрею тело до трехсот градусов по Цельсию, чтобы уничтожить любые следы вируса, и выйду через туннель. Сомневаюсь, что они смогли засечь меня, но я минимизировал свою энергетическую сигнатуру, чтобы оставаться невидимым для их сканеров даже после того, как покину защитное электромагнитное поле. – Его тело было повернуто в сторону зала, но линзы все еще смотрели назад. – Прощай, Иоганн.

Шмидт щелкнул каблуками и отвесил церемонный поклон.

– Арним.

Усиленная дверь закрылась, щелкнул замок. Череп смотрел на нее, пока звук тяжелых шагов в зале не затих. Тогда он повернулся посмотреть на путешествие Зола на мониторах.

Пока Арним шел, его тело светилось, как спирали электрической горелки. Дойдя до подвала, он постоял неподвижно, пока его тело не приобрело обычный цвет, и исчез в аварийном туннеле.

Чтобы не тратить заряд батарей, Шмидт выключил все, кроме некоторых мониторов, и сел.

Один.

Наедине со слабеющим телом. Со стерильным воздухом. Со своей волей в бесконечной темноте.

И с бьющимся в венах адреналином, он подумал: «Наверное, так чувствовал себя Бог перед творением».

Желтый, красный и оранжевый – плывущие внизу облака были раскрашены в цвета заката. Выпрыгнув из флаера, Стив Роджерс нырнул вниз. Он мог бы испытывать опьяняющее чувство свободы, но данное ему поручение не давало наслаждаться видом.

Ему велели убить.

Он не возражал против вердикта суда. Не существовало более высокой политической власти, и ставки не могли подняться еще выше, – а Шмидт был подлой гнусной тварью. Но даже если Череп болен и умирает, а вирус угрожает человечеству, все-таки тут есть над чем подумать, не так ли?

Будь у него такая возможность, убил бы он даже Гитлера? Для Стива Роджерса этот вопрос вовсе не был абстрактным, в отличие от гипотетического крушения поезда, изобретенного Кейдом. Союзники и их генералы делали такие попытки, но им никогда и в голову не приходило просить Капитана Америка быть убийцей. Они точно знали, что он откажется. И, кроме того, даже самые циничные военные деятели хорошо понимали ценность Капитана как символа.

Он носил звание капитана, но никогда не был рядовым. Он принимал на себя миссии, которые имели для него смысл, но служил только американской мечте. Это значило больше, чем подчинение каким-то конкретным людям или приказам…

Когда он погрузился в облака, их первозданная красота исчезла. Как и в любой мечте, дьявол прячется в деталях. Вблизи потрясающие цвета слились в сырой серый туман. Он быстро проносился мимо, делая влажной униформу и мембрану.

Ему вспомнился вопрос Кейда: «Цените ли вы жизнь Черепа больше, чем всех тех, кого может унести пандемия?»

Если бы Иоганн Шмидт нацелил оружие на человека, или собирался взорвать бомбу, и единственным способом остановить его было бы прикончить, Кэп бы не заколебался. Но тогда это было бы сражение, а не казнь.

Достаточная ли это разница?

Вскоре они встретятся, и Стив Роджерс поймет, что ему делать. В горячке боя это может даже не быть проблемой. Он участвовал во многих боях, когда враг не уходил от него.

Облака рассеялись, и показался замок – кусочек старой Европы, заброшенный в Новый Свет. Инстинкт подсказал Кэпу, что пора дергать вытяжной трос, но он медлил. Приземление могло стать не таким мягким, но он хотел оставаться незаметным как можно дольше.

Весь мир видел его в защитном костюме, а также как он использовал доспех Железного Человека с голограммой лица на стекле шлема. Другие могли гадать о причине, но Череп знал, что это из-за вируса, которым оба они были заражены. Он ожидал кого-нибудь, может быть, но только не своего старейшего врага во плоти.

Пока все увеличивающаяся скорость не обеспечила ему что-нибудь помимо синяков при приземлении, Стив дернул трос. Параплан развернулся, его маскировочная ткань отразила темнеющее небо. Коптер правильно выбрал точку сброса: несмотря на скорость, ему почти не пришлось править, чтобы достичь наклонной крыши.

Совершив маневр, от которого сломались бы все кости в обычном теле, Кэп подождал, пока не окажется в пяти ярдах над крышей, и освободился от подвески, предоставив ее вместе с парапланом воле ветров. Он ударился о черепицу немного сильнее, чем ожидал, и покатился под уклон к основанию высокого каменного дымохода. Пока он скорчился в его тени, поломанные куски черепицы скакали мимо и летели три этажа вниз, чтобы шлепнуться в кусты.