Форпост. Найди и убей - Андрей Валерьев

По часам Володи вся схватка заняла полторы минуты.

Сам бой Маляренко не помнил. Совсем. Куда-то он бежал, что-то делал, кого-то бил. Кто-то бил его, но ударов он словно и не чувствовал. Зато теперь сил ни на что не осталось. Смутно знакомый силуэт осторожно приблизился и потряс его за плечо. Плечо немедленно взорвалось болью. Иван закрыл глаза, а потом открыл. О, зрение вернулось! Оказывается, он сидел на корточках. Перед носом покачивалась земля. На земле лежал труп. Сильно избитый и весь в крови. И башка у трупа была проломлена. Маляренко присмотрелся — не… не его одежда. Значит — это не он!

— Это хорошо. Значит, как минимум, я не умер.

— Браток, ты чего там бормочешь? — Коля, опасаясь за рассудок Ивана, тревожно заглядывал другу в глаза.

— Все нормально, Коль. Не тряси меня. Все болит.

Показался краешек солнышка, и Николай подвел итоги. Для его бойцов все, в общем, закончилось неплохо. Сильно побили камнями Ивана, да Димка по дурости словил тычок копьем в ногу. Ходить оба могли, но плохо. У противника все было не так весело. Два здоровенных мужика — судя по рассказу Маши, помощники босса, были убиты. Причем тот, кого обработал Иван, был больше похож на кусок мяса, чем на человека. Из шестерых доходяг двое лежали, не шевелясь и не подавая никаких признаков жизни. Проверять у них пульс Коля побрезговал. Еще двое, подвывая, катались по земле. У одного из тощего живота торчали сразу два Юркиных дротика, а их хозяин прочищал свой желудок в сторонке. Второго раненого так густо покрывали ссадины от камней и дубинок, что непонятно было, как он еще жив.

— Дима. Иди в поселок. Скажи бабам — все в порядке. Все живы-здоровы. И пусть там твою ногу посмотрят.

— А дядь Ваня?

— А дядь Ваня мне тут нужен. Шагом марш! И не вздумай их оттуда выпустить! Понял?

Подождав, пока пацан отойдет подальше, Коля тяжко вздохнул и пошел к раненым.

«Мужики. Это обычные русские мужики. Никакие они не злодеи. Почему я не попробовал договориться? Почему Олю не послушал? Чего этого долбаного Ваню понесло?»

Вождя трясло — дубинка ходуном ходила в руках. Иване Серым угрюмо стояли рядом. Толстый, карауливший пленных доходяг, отвернулся. Студента снова начало рвать.

«Мля. Да что же это? Этот на брата двоюродного похож. Такой же белобрысый и голубоглазый. Прости меня. Прости. Прости. Не смотри на меня. Не надо. Я же помочь тебе хочу. Ну, пожалуйста, не смотри. Вот так. Спасибо. Прости меня, Господи!»

Пленные тихонечко заскулили и стали отползать, Юра на это никак не отреагировал — его мутило, но он пока держался.

Полуобморочное состояние отпустило офицера через минуту. Не глядя на дело своих рук, Николай просто перешагнул через тела и направился к сидящему невдалеке мужчине в остатках дорогого костюма. В груди у вождя хрипела и выла ненависть. Ненависть к этому сытому подонку, который заставил его стать палачом.

«Сука. Убью. Сука».

Позади вождя, помахивая дубиной, топал Иван. Справа, подняв тяжелое копье, которым он обычно бил сайгаков, заходил Юра-длинный. Слева, взвешивая на ладони булыжник, Юра Толстый. Звонарев выдернул дротик из тела погибшего и двинул следом.

«Блиииин! Да что это с ними? Они не поняли, кто я?»

Уверенности в благоприятном исходе дела уже не было, но, собрав всю волю в кулак, Романов поднялся навстречу:

— Привет, давайте знакомиться. Я — Володя, — молодой мужчина, приветливо улыбаясь, протянул Николаю руку. — Это я Марию к вам прислал. Вместе мы справились.

Перед носом у Романова что-то мелькнуло, и он потерял сознание.

— Какого?! — Николай, с ножом в руке, круто развернулся к Ивану. Тот стоял, бросив дубинку и криво морщась, и держался рукой за бок.

— Коля. Можно я присяду?

Вождь машинально кивнул, и Маляренко со стоном повалился на землю. Болело все. Особенно странно, что болели даже волосы на голове, — ветер шевелил их, и от этого у Ивана из глаз сыпались искры. Так плохо ему не было никогда.

Посмотрев на избитого и обессиленного друга, Коля сдулся — вся злость на Володю куда-то испарилась. Ярость сожрала все эмоции — в груди была пустота, а в голове — ни одной мысли. Офицер спрятал складешок в карман и, едва волоча ватные ноги, побрел к поселку.

— А с этими чего? — Юра, растерянно глядя на сгорбленную спину вождя, показал на своих подопечных. Бывший мелкий чиновник, командированный на Дальний Восток и «залетевший» хрен знает куда, с ужасом представил себя на месте вождя. Добивать пленных ему категорически не хотелось. Не палач же он!

В совершеннейшей панике Юра снова посмотрел на сидящих доходяг.

— Че делать-то, а?

— Да делайте, что хотите, — даже не обернувшись, вяло отмахнулся вождь.

Звонарев упорно молчал и ни во что не собирался вмешиваться.

Маляренко, страдальчески покряхтев, привел себя в более или менее вертикальное положение и принялся раздавать команды:

— Да брось ты их! Никуда они теперь не денутся! Сходи-ка лучше за лопатой.

Доходяги вздрогнули, а Юра облегченно выдохнул и порысил за инструментом.

— Сергей Геннадьевич, будьте добры, свяжите чем-нибудь этого, — Иван мотнул головой в сторону Володи, — и ступайте в поселок. Успокойте женщин и присмотрите за Николаем.

— А ты смотайся к ручью — девку приведи. Да аккуратно! — Маляренко через силу ухмыльнулся и подмигнул Юрке-длинному. — Мало ли. Вдруг заразная.

Студент с серьезным видом кивнул и, не спеша, направился к ручью. Впрочем, как потом иронично заметил Ваня, с каждым шагом его скорость увеличивалась вдвое, и уже через сотню метров изголодавшийся по женскому телу парень нёсся во весь опор. В темноте он не смог как следует рассмотреть девчонку, но она явно была молодая и стройная, а Иван Андреевич только что ему ее подарил. Йес!

Юрка прикинул оставшееся расстояние и поднажал еще.

Отрядив пару побитых и истрепанных мужичков сдирать с погибших обувь и одежду поцелее, Маляренко лег в траву и, глядя на белые пушистые облака, неторопливо проплывающие в небе, предался размышлениям. Собственная вспышка гнева его изрядно напугала и удивила. Такого с Ваней прежде не случалось. Мужчиной он был серьезным, немногословным и обстоятельным.

«Нет, ну бывало, конечно, раздражение… то… се… Но… Иван Андреевич! Вы же, млять, млять, млять, ВСЕГДА свои эмоции контролировали! Что со мной? Зверею, что ли?» — Маляренко поднес к лицу ладони. Кровь уже засохла и кое-где обсыпалась.

А пальцы не дрожали. Совсем.