Парк свиданий. Большая книга весенних романов о любви - Ирина Щеглова

Соня не понимала, отчего у других людей всегда хватает времени по утрам, а у нее – нет?

«Опоздаю! – решила она. – Ну и что! Зато буду выглядеть человеком».

Она снова принялась расчесывать свои волосы. Аккуратно уложила их, чтобы они не торчали в разные стороны, и даже побрызгала лаком. Потом протерла лицо освежающим тоником. Напудрила нос, который блестел. Подвела брови маминым специальным карандашом. Поскольку карандаш был черным, то брови получились очень яркими и какими-то ненастоящими, словно у знаменитого иллюзиониста Дэвида Копперфильда.

Соня ужаснулась и принялась быстро стирать краску с бровей.

– Софья! – трагическим голосом произнесла бабушка, заглядывая к ней в комнату. – Ты знаешь, который сейчас час?

– Знаю, знаю… – вздохнула Соня. – Ба, ты не можешь мне сказать, в чем заключается смысл жизни?

Сонина бабушка очень не любила таких неопределенных вопросов, она от них сразу начинала злиться. В чем смысл жизни, кто виноват да что делать… Разве на них можно ответить? А если ответить нельзя, то и спрашивать было незачем!

– Нет его, этого смысла! – завопила бабушка. – И вообще посмотри на часы – ты давным-давно на первый урок опоздала!

– На первый опоздала, зато ко второму успею… – сделала философское заключение ее внучка. – Ба, ты скажи, у тебя в юности тоже такие светлые волосы были?..

Поскольку бабушка ничего не ответила, а только затрясла головой, зажмурившись, Соня сделала вывод, что у ее родной бабушки в юности проблем с цветом волос не было.

…Ко второму уроку Соня все-таки успела.

– Сидякин, дело есть, – подошла она на большой перемене к Васе Сидякину, который сосредоточенно читал какую-то книжку. На обложке было написано – «Великие мореплаватели мира».

– Какое такое дело? – недовольно пробубнил он, не выпуская книгу из рук. – Мне некогда…

– Галке надо помочь, – деловито произнесла Соня. – Дело государственной важности! И перестань читать, когда с тобой люди разговаривают! Это, между прочим, неприлично – мне Галкина гувернантка рассказывала…

– А что случилось? – с тоской произнес Сидякин, поднимая на нее круглые, зеленовато-рыжие глаза.

– Галка там, в своей ссылке, случайно познакомилась с одним человеком… – понизив голос, начала Соня. – А человек этот, по стечению обстоятельств, оказался в федеральном розыске…

– В каком таком розыске? – удивился Сидякин. – Слушай, Филатова, наша Галка не могла с уголовником связаться!

– Никакой он не уголовник! Я же говорю – просто обстоятельства так сложились. В общем, слушай…

И Соня пересказала ему все то, что узнала от подруги по телефону. Про Данилу, про братьев Фикусовых, про Элизе…

– Во дают! – с осуждением произнес в адрес нечестных дельцов от шоу-бизнеса Вася. – Но мы-то с тобой чем можем помочь этому Даниле Громову?

– Я пока не знаю, – нахмурилась Соня. – Но, надеюсь, что-нибудь придумаем. Так ты будешь мне помогать?

– А куда я денусь! – сказал Вася Сидякин. – Мы же друзья… Ладно, после уроков отправимся к одному товарищу. Ты ведь адреса этих Фикусовых не знаешь, да?

– Не знаю! – спохватилась Соня.

– Ну ничего, в этом проблемы нет…

После уроков они вышли из школы вместе.

– Вась, ты куда? – пробежала мимо Верочка Симакова. – Поехали со мной в театр кошек, у меня как раз один билет есть лишний.

Соня покраснела, а потом моментально побледнела. Вечно эта Симакова!

– Спасибо, Вер, но я не могу, – вежливо сказал Вася. – У нас с Соней дело. Надо кое-что для Галки Аверченко сделать.

– А-а… – протянула Верочка и убежала.

Вася с Соней некоторое время шли молча. Светило яркое осеннее солнце, а под ногами шуршала опавшая листва.

– Сидякин… – через некоторое время спросила Соня.

– Что?

– Слушай, а ты пошел бы с Симаковой в театр кошек? Ну, если бы у нас дела никакого не было…

– Не знаю, – пожал плечами тот. – Может, и пошел бы – раз билет лишний пропадает. А может, и нет…

Соня не любила неопределенности.

– Так да или нет? – напирала она.

– Да! То есть нет! – рассердился Сидякин. – Если бы ты меня в театр кошек пригласила, я бы точно пошел, потому что мы друзья.

– Вот еще! – возмутилась Соня. – С какой это радости я должна тебя приглашать! Вообще это мужчина должен делать…

– Ладно, Филатова, – вздохнул Сидякин. – Я приглашаю тебя в театр кошек. Ты пойдешь со мной?

– Ну, я не знаю… – задумалась Соня. – Надо у родителей спросить. Слушай, Сидякин! – вдруг взорвалась она. – Что ты мне голову морочишь! Какой театр, какие кошки – у тебя и билетов-то нет!

– Так ты же сама меня спросила!

– Сидякин, как ты можешь общаться с Симаковой, если она такая дура!

– Она не дура! – возразил Вася.

– Ну хорошо, тогда дура – это я.

– Ты тоже не дура!

– Тогда кто же из нас дурак?

– Наверное, я… – вздохнул Сидякин. – Слушай, Сонь, я тебя, кажется, понял. Завтра подойду к Симаковой и вежливо попрошу ее, чтобы она со мной больше не общалась. Ты на нее как-то чересчур бурно реагируешь.

– Я? Ха-ха! Чушь кошачья… то есть собачья. Общайся с кем хочешь. Подумаешь еще, не дай бог, что я тебя к Симаковой ревную…

– А ты меня ревнуешь? – оживился Вася. – Здорово! Меня еще никто никогда в жизни не ревновал.

– Сидякин!!! – от возмущения Соня даже растеряла все слова.

– Ладно, заходи, нам сюда…

Пешком они поднялись на третий этаж. Дверь им открыл парень ботанического вида, в растянутом свитере, потрепанных джинсах и круглых очках.

– Привет, Картер. Познакомься – это Соня… Соня, это Картер. Продвинутый пользователь.

– Что? – захлопала глазами Соня. Она ничего не понимала.

– «Соня»? – сказал Картер. – Прикольный ник.

Соня вдруг вспомнила, что «ник» на языке компьютерщиков – это прозвище.

– Да нет, это имя у меня такое – Соня! – возразила она.

– А-а… ну, а я вообще-то Гена Картохин, – Картер улыбнулся Соне. – Ладно, ребята, проходите… Вам чего надо?

– Надо узнать кое-что, – сказал Сидякин, которому неожиданно не понравилось, как его знакомый улыбается Соне. – У тебя, говорят, есть доступ в базу данных?

– Есть немного…

В комнате у этого Картера-Картохина царил полный тарарам. Такого дикого беспорядка Соня еще никогда не видела. А посреди комнаты на столе стоял большой компьютер.

– Садитесь, – вежливо сказал Картер и одним взмахом сбросил со стула лишние вещи. Стул предназначался Соне. Это не понравилось Сидякину еще больше – раньше он не замечал за своим знакомым такой предупредительности.