История России. Киевский период. Начало IX — конец XII века - Дмитрий Иванович Иловайский

class="p1">После смерти отца Глеб вскоре погиб в каком-то походе на Заволочье, то есть в стране северной чуди. Братья его Олег и Роман были посажены отцом, первый во Владимире-Волынском, а второй в Тмутаракани. Но дядья вывели Олега из Владимира и, по-видимому, решили оставить за детьми Святослава только отдаленные Муромо-Рязанские земли и Тмутаракань. С таким решением не могли помириться предприимчивые Святославичи, и особенно самый беспокойный из них, Олег. Он не поехал в свой Муромский удел, а отправился к Роману в Тмутаракань и там соединился еще с одним обделенным племянником Ярославичей, с Борисом Вячеславичем. Средства для борьбы со старшими князьями оказались под рукой; это были половецкие дружины, всегда готовые за плату или за добычу помогать кому угодно. Олег и Борис наняли половцев и пошли к Чернигову на Всеволода. Последний был разбит на реке Сожице; причем пали многие знатные бояре русские, между прочим, Иван Жирославич, Тукы, брат Чудинов, и Порей.

Изгнанный из Чернигова Всеволод обратился за помощью в Киев к старшему брату. Изяслав старался утешить его, напоминал о собственном двукратном изгнании из Киева и выражал готовность положить свою голову за обиду братнюю. Он собрал большое войско и двинулся со Всеволодом против мятежных племянников. Сын Всеволода Владимир Мономах, княживший в Смоленске, также поспешил на помощь отцу. Ярославичи осадили Чернигов, граждане которого, кажется, были преданы Святославову семейству: они мужественно оборонялись, хотя их молодые князья находились в отсутствии. Но Олег и Борис скоро явились с новыми наемными толпами половцев. Тогда Ярославичи оставили осаду города и пошли навстречу племянникам. Ввиду неравных сил Олег желал уклониться от битвы, но пылкий Борис хвалился выйти на бой с одной собственной дружиной. Где-то недалеко от Чернигова на месте, которое в летописи названо Нежатиной нивой, произошла жаркая битва. Борис пал в этой сече. Изяслав стоял посреди своих пеших полков, когда какой-то неприятельский всадник наскакал на него и поразил его копьем. Великий князь упал мертвым. Нежатинская битва окончилась победой Всеволода. Разбитый Олег опять ушел в Тмутаракань. Тело Изяслава отвезли в Киев и положили в мраморной гробнице в Десятинной церкви (1078). Смерть за младшего брата в глазах народа искупила отчасти воспоминание о слабых сторонах Изяславова княжения. Это мы видим из тех теплых слов, которыми летописец сопровождает рассказ о его погребении: он особенно ставит современным князьям в пример братнюю любовь Изяслава.

Старшим князем на Руси оставался теперь последний из Ярославичей, Всеволод. Он занял киевский стол, а Чернигов передал своему сыну Владимиру Мономаху. Сыновей своего старшего брата Изяслава он щедро наградил уделами: Ярополку Изяславичу отдал область Волынскую, а Святополка Изяславича посадил в Новгороде. Но Святославичи, Роман и Олег, а также Давид Игоревич и три сына умершего Ростислава Тмутараканского, Рюрик, Василько и Володарь, считали себя обделенными и продолжали оружием добиваться волостей; средства к тому доставляли половцы, хазаро-черкесы и вольные русские дружины. Роман и Олег, из своей Тмутаракани, снова ходили с половецкой и черкесской конницей добывать Чернигов; во время этого похода Роман был убит самими половцами; а Олег, схваченный тмутараканскими хазарами, выдан грекам, которые заточили его на острове Родос.

Ростиславичи, такие же воинственные, беспокойные князья, как их отец, получили в удел червенские города, которые хотя и были захвачены Болеславом Смелым, но вновь возвращены Русью, благодаря смутам, наступившим в Польше. Не довольствуясь этими городами, Ростиславичи старались отнять у Ярополка часть Волынской земли. Давид Игоревич добился некоторых волостей в той же земле. Между тем и неугомонный Всеслав Полоцкий также продолжал свои неприязненные действия. Тщетно Всеволод пытался смирять непокорных родственников и посылал на них своего сына Владимира Мономаха: междоусобия, потушенные в одном месте, с новой силой возникали в другом. Русь страдала при нем и от частых половецких набегов; а киевское население терпело еще обиды от княжеских тиунов. Удрученный старостью и болезнями, Всеволод сам мало занимался главными обязанностями князя, то есть судом и расправою, и предоставлял дела своим тиунам: народные жалобы на их грабительства и неправды проникли и в самую летопись, обыкновенно столь благосклонную к роду Мономаха. Сверх того княжение Всеволода ознаменовалось и другими бедствиями, каковы чрезвычайный мор, истребивший много народу, и страшная засуха, сопровождаемая лесными пожарами17.

В 1093 году Всеволод умер и был погребен в великом Софийском храме, там же, где и отец его Ярослав, любивший его более других детей. Он оставил после себя двух сыновей, Владимира Мономаха и Ростислава, и нескольких дочерей. Из последних Анна, или Янка, как называет ее летописть, отличавшаяся приверженностью к церкви, девицей постриглась в монастырь и основала женский монастырь при храме Святого Андрея. По смерти митрополита Иоанна, известного своей ученостью и своими сочинениями, Янка предпринимала путешествие в Царьград и оттуда привезла в Киев нового митрополита, именем также Иоанна, мужа неученого, притом еще скопца. Последний не понравился народу, который, смотря на его бледное лицо, называл его мертвецом (навье); впрочем, он и действительно скоро умер. Другая дочь Всеволода, Евпраксия, имела замечательную судьбу. Сначала она была выдана замуж за одного немецкого маркграфа. Оставшись вдовою, в 1089 году она вступила в новый брак с императором Генрихом IV, успевшим также овдоветь. Но этот брак был самый несчастный. Много пришлось ей вытерпеть насилий и всякого рода оскорблений от жестокого и развратного супруга. Она даже была лишена свободы, но успела бежать и нашла убежище у знаменитой тосканской маркграфини Матильды, с помощью которой хлопотала о разводе перед папою Урбаном II. Потом она воротилась на родину, в Киев; здесь постриглась, скончалась в 1109 году и погребена в Печерском монастыре. Янка пережила ее четырьмя годами.

Со смертью последнего из сыновей Ярослава великокняжеское достоинство должно было перейти к одному из его внуков. По родовым понятиям того времени старшинство принадлежало Святополку Изяславичу, то есть сыну старшего из Ярославичей, занимавших киевский стол. Хотя киевляне и выражали желание иметь князем мужественного Владимира Мономаха, который призван был своим умирающим отцом в Киев и присутствовал при его погребении; но Владимир не хотел нарушить права Святополка и навлекать междоусобную войну. Он послал за ним в Туров звать его на великокняжеский стол, а сам отправился в свой Черниговский удел. Недаром киевляне желали обойти Святополка: он скоро обнаружил свою неспособность внушить уважение младшим родичам и страх внешним врагам Руси.

Половцы шли воевать Русскую землю в то время, когда до них достигла весть о смерти Всеволода; они отправили послов к Святополку с предложением мира, сопровождая его предложение, конечно, разными требованиями. Святополк, не внимая советам опытных киевских бояр, служивших