Отражение в мутной воде - Елена Арсеньева

Как же все это случилось? Тина огляделась, с бессмысленнымнапряжением пытаясь восстановить картину убийства.

Лиду прикончили сразу. Михаил вошел в дом – и тоже нарвалсяна пули. Но он еще был жив, он еще постоял над мертвой женой, а потом потащилсяк этому окну – зачем? Да, оно ведь выходит в огород, а огород… огородом рукойподать до околицы, где ждала Тина!

Так вот куда он рванулся в последнем предсмертном усилии. Кней…

Тина стиснула руками горло, но все же рыдание прорвалосьглухим всхлипыванием, которое тут же и застыло на ее пересохших губах, когдаона увидела, что пальцы Михаила чуть дрогнули.

Померещилось?

Нет, снова это слабое, конвульсивное движение…

Внезапно обретя силы, Тина перелетела горницу, рухнула наколени, пытаясь снизу заглянуть в лицо раненого, боясь тронуть его, боясьпричинить боль – если это изорванное пулями тело еще способно было что-точувствовать.

– Миха, – залепетала, не слыша себя. – Мишук!

Эти старые, вроде бы напрочь забытые имена все же коснулисьего слуха, а может быть, и сердца, заставили дрогнуть ресницы.

– Тина… – шевельнулись белые губы. – Ключ… лодка…

Пальцы разжались – что-то звякнуло.

Вот что стискивал Михаил в последнем предсмертном усилии!Ключ от замка. Лодки здесь приковывают цепями к сараям, запирают на замки, чтобне увели лихие люди-браконьеры, которых от лета до поздней осени на НижнемАмуре шастает-плавает – не счесть. Но ведь нужен еще мотор. Их вроде бы снимаютна ночь. Если будет мотор, Тина сможет сделать то, чего хочет от нее Михаил, –умчаться прочь отсюда. Или моторы все-таки остаются в лодках?..

– Господи! – Тина прижала ладони к вискам, которые прошиловдруг болью, а сердце – стыдом. Итак, она, как всегда, думает только о себе,любимой… проклятой! Вместо того чтобы перевязать истекающего кровью человека,она просчитывает шансы на собственное спасение.

– Мишенька, я сейчас, сейчас! – бестолково заелозилаколенками по полу, ловя угасающий, почти бессмысленный взгляд. – Подождиминуточку, потерпи, я тебя сейчас пере…

И осеклась, уловив почти неслышное:

– Нет. Всё…

Что-то громко клокотнуло в его горле, рука быстро-быстрозаскребла пол, словно пытаясь снова нашарить ключ, но замерла.

Тина, неотрывно смотревшая на эти скрюченные пальцы, вдругувидела, как резко пожелтели ногти.

Отпрянула, опять заглянула в лицо Михаила.

«Всё», – сказал он. Все земное время его истекло.

Она не сознавала, как вышла из дому, – помнится, удивиласьтолько, что никто ее не стережет, что не прилетела из темноты отлитая для неепуля. Тина даже и не скрывалась особенно, не обходила залитые лунойпространства. Не то чтобы пропал страх – притупилось сознание. Шла будто во снеили в бреду, не зная, куда и зачем. Не свернуть ли на следующем углу, не пойтили в больницу, не забиться ли в каморку под лестницей, где жила в безопасностии покое? А вдруг проснется Тина поутру и увидит, что не было этого кошмарногодня, не было новоселья у Данилушки, которое закончилось так кроваво, Лида неуезжала в Хабаровск, не встретила там Виталия, он не пришел потом по ее следу,как дикий зверь, чтобы убить Тину, а вместо этого убивая других…

Нет, этот день и эта ночь не избудутся, как дурной сон.Мертвые мертвы… А вот она еще жива.

Тина внезапно осознала эту истину, однако не испытала нималейшей радости. Только некое брезгливое безразличие, нарастающее отвращение ксебе.

Нет, не пойдет она в больницу. И не постучит в чьи-нибудьворота, взывая о помощи. Потому что позади нее, а порою – и опережая, идетСмерть, прибирает людей к своим когтистым, стылым рукам.

Будь что будет, но больше никто не погибнет из-за Тины.Довольно того груза, что уже навалился на нее, и так не в подъем, а ведь нестиего по гроб жизни, и на чужие плечи не переложишь. Нет, не переложишь!

Дорога резко пошла под уклон, скрипнул гравий под подошвамикроссовок, и Тина замерла. Она и не заметила, как дошла до спуска к пристани.Можно повернуть над обрывом, а потом сойти вниз, можно прямо сейчас спуститьсяк берегу – так и так доберешься до лодочной стоянки.

Ключ согрелся в кулаке, повлажнел. Боясь выронить, Тинасунула его в карман джинсов.

Ключ-то у нее есть, но где найти замок, который он долженотомкнуть? Где стоит лодка Михаила? Какая она из себя? Мотор опять-таки,бензин…

Да, будь лодка, нет проблем добраться вниз по реке доближайшего села и там поднять тревогу. Из Комсомольска ли, из Николаевска, изХабаровска нагрянет наряд, Тина все расскажет – все, с самого начала…

Господи, ну почему она не сделала этого еще в Москве? Нет,даже в Нижнем – после той разборки на стройплощадке. Сколько людей осталось быв живых! Сейчас ее, конечно же, арестуют. А существует ли статья онепредумышленных массовых убийствах? Это ведь как раз для нее. Только и проку,что уж в тюремной-то камере Виталий до нее не доберется. Хотя кто его знает…

Но куда же она идет? Ноги сами несут в сторону причала.Может быть, попробовать подобрать ключ к замку – в смысле, замок к ключу?Который откроется, тот, значит, и ее. Ох, хоть бы вспомнить, с которой стороныставил Михаил свою старушку, Тина ведь однажды видела, как он причаливал.

Вроде бы с того, дальнего от пристани края. Да, да, потомучто он пошел потом не по берегу, а сразу вверх по довольно-таки крутой иобрывистой тропочке. А Тина тогда стояла на обрыве, смотрела на него сверху,над головой чуть шелестела березка, такая молоденькая, что ее ствол выбелилТине ладони…

Да, это здесь. Прямо здесь – вон и березка смутно белеет.Теперь первое дело – спуститься. Кое-где тропинка по бокам обрывается осыпями,упадешь – насмерть, конечно, не расшибешься, но руки-ноги запросто переломаешь,а уж нашумишь…

Тина замерла, вдруг болезненно ощутив, как много шумупроизводит в своем бестолковом движении.

На цыпочках двинулась к краю обрыва – и только чудом несвалилась в глубокую, полную шевелящихся теней тьму. До чего же все искажаетэтот мутный лунный свет!

Опустилась на колени, свесив голову с обрыва. Для началанадо присмотреться к тропке, если она не хочет лететь отсюда, как…

И дыхание пресеклось, когда внизу, возле тихо шуршащейволны, вдруг вспыхнул и погас летучий пламень.