📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгФэнтезиКукольник - Генри Лайон Олди

Кукольник - Генри Лайон Олди

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 33 34 35 36 37 38 39 40 41 ... 97
Перейти на страницу:

И Лючано Борготта дернул что есть мочи.

Ува промахнулся. Прыжок унес его дальше, чем следовало. Толстяк рухнул на песок плашмя, разбив себе лоб и ссадив щеку. А когда попытался вскочить, то нога подломилась, и Ува снова упал. Рот раскрылся для яростного рева.

— Я — гнусный шакал!

«Это не я. Это маэстро Карл».

— Я — пусонг и сын пусонга!

«Маэстро держит пучок вербала. Я — пучок моторика. И все в порядке».

Сегодня был день рождения Тартальи, Злодея, Человека-без-Сердца.

Кровь текла со лба Увы, заливая ему глаза. Свидетели драки остолбенели, слыша, как грозный забияка выкрикивает оскорбительные слова в собственный адрес — теряя лицо, ставя себя в зависимое положение, опускаясь «ниже дна». Признание такого рода лишало сидельца статуса, достойного уважения.

Никто, кроме Лючано, не знал, что Ува уже однажды произносил позорящие его фразы. Раньше, в других местах, перед другими людьми. Эти слова лежали на дне памяти Толстого Увы, заваленные разным хламом. Невропасту было нетрудно их достать, отряхнуть от пыли и выставить на всеобщее обозрение.

Так поступает опытный старьевщик, дорвавшись до кучи барахла.

— Я — ориогорухо! Вредный ориогорухо!

Это был конец. Подбрасывая «на язык» кукле реплику, вытащенную из глубины кукольных воспоминаний, Лючано не знал, кто такой ориогорухо. Но после вопля Увы сразу трое сидельцев подошли к нему и начали избивать. Они трудились спокойно, размеренно, без намека на пощаду. Потом Уву отволокли в кустарник, красивый кустарник с желтой, красной и зеленой листвой, откуда вскоре раздались истошные вопли толстяка.

Невропасту больше не требовалось ничего делать. Ни в тот день, ни завтра.

Его статус поднялся на небывалую высоту.

— Что значит «ориогорухо»? — спросил он у Гишера. Гишер с удовольствием засмеялся.

— Оборотень. Мерзкая тварь. Его ноги оканчиваются свиными копытцами, а уши свисают до земли. Ушами ориогорухо укрывается вместо одеяла. Во рту — кривые клыки, на голове растет шиполист и ползучий тимьян. На преступном жаргоне Кемчуги «ориогорухо» — тот, гаже которого не бывает. Ты доволен, дружок?

— Я доволен, — ответил Лючано.

— Я вижу, ты не так прост, как кажешься. Ты не откроешь мне способ победы над Толстыми Увами? Я тоже хочу быть великим человеком.

— Отстань. Ничего я тебе не скажу.

— Хорошо. Тогда давай сыграем в боль.

Лючано не понял. Он смотрел на Гишера, а Гишер безмятежно улыбался.

— В боль? Разве можно играть в боль?

— Можно, — кивнул Гишер.

Он протянул тощую руку, дернул собеседника за волосы, двумя пальцами слегка прищемил кончик носа и почесал, словно собаку, за ухом. Миг, и Лючано заорал благим матом: боль в голове усилилась в десять раз. К счастью, почти сразу все прошло.

— Сволочь! Подонок! Что ты делаешь?

— Играю в боль. Теперь твоя очередь. Если ты сделаешь мне больно, я принесу тебе кусок жареной свинины. С луком.

Лючано не знал, поможет ли в данном случае искусство невропаста. Он никогда не делал кукле больно. А проверить на практике не удалось, потому что хитрец Гишер помахал костлявым пальцем у него перед носом.

— Без этих твоих штучек, дружок. Согласен, не согласен… Королева Боль приходит без разрешения. Перед ней открыты все двери.

— Сейчас я тресну тебя, старого гада, по башке. И будет тебе Королева Боль.

— Не треснешь, дружок. Ты заинтересован. Ты хочешь попробовать. Пробуй!

— Ты предлагаешь мне корчить рожи? — вдруг спросил Лючано.

Наградой ему был непонимающий, изумленный взгляд Гишера. Обычная дремотность спорхнула с лица старика. Вскоре он засмеялся. Так смеются, найдя клад.

— Ты собираешься играть, дружок? Я не намерен долго ждать. У тебя болит голова?

— Болит, — согласился Лючано.

Голова действительно снова начала гудеть.

— Собери боль в горсть. Словно воду. И плесни в меня.

Не понимая, что значит плеснуть, ненавидя старика за идиотские игры, ненавидя себя, неспособного отказаться, встать и уйти, Лючано сосредоточился на собственных ощущениях.

«Марионетка — это я. Боль в голове — вага марионетки. Простая, примитивная вага. При помощи ее нельзя управлять пучками вербала и моторика. Зато можно с легкостью спутать ведущие нити, нарушить внутренние связи…»

Это оказалось несложно. Во-первых, он работал с собой, а не с клиентом. Такая работа не нуждалась в чужом согласии на коррекцию. Во-вторых, Королева Боль не требовала от невропаста особой виртуозности. Она сама была разнообразной, как природа, причудливой, как судьба, и доступной, как шлюха.

Она вела в этом танце, и вела уверенно.

Исчезло «чувство пола». Земля под ногами сгинула, как если бы остров канул на дно океана или вознесся в небеса. Сейчас Лючано опять стал ребенком, и тетушка Фелиция учила его вести куклу, не теряя опорной плоскости. Невропаст, ведя марионетку, видит куклу в неудобных ракурсах и поэтому часто сажает ее на согнутые ноги либо поднимает слишком высоко, и тогда кукла повисает в воздухе.

Ребенок, невропаст, кукла, заключенный Мей-Гиле — он был всем сразу. Потому что Королева Боль — самый демократичный монарх в мире. Он заново учился водить; он заново учился ходить.

Лючано качнул странной вагой.

Лоб стянуло ледяной коркой.

Он задал коромыслу иной ритм колебаний.

В затылке булькнул кипяток.

Он натянул височные нити.

Раскаленный прут прожег виски.

Удовольствие от автокоррекции, похожее на самоудовлетворение.

В удовольствии, ядрышком в скорлупе — боль.

Я.

Боль.

Я.

Боль.

Мы.

Он потянулся и отдал вагу управления Гишеру. Чтобы старик тоже почувствовал это противоестественное, благодатное родство с Королевой Болью. Согласия не понадобилось — он не корректировал, не вмешивался, а делился. Так делятся радостью или сочувствием, в итоге не разделяя, а умножая сущность.

Много позже благодаря науке старика Лючано вспомнит свои действия: что он делал с Гишером, деля боль на двоих. Оказывается, тыкал пальцем под сердце, мял отвислую мочку уха, ладонью шлепнул по правой щеке. Как если бы, превратившись в тетушку Фелицию, решил при посредстве общих нитей срастить воедино две марионетки: назойливого Тарталью и болтуна Маккуса. Ишь ты, какие сложности! Нет, тогда он не вникал в тонкости, а, не задумываясь, отдал вагу. Просто отдал, и все.

Проще некуда.

Куда сложнее оказалось вывести Гишера из обморока.

1 ... 33 34 35 36 37 38 39 40 41 ... 97
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?