Битва - Уильям Кейт

Она криво улыбнулась.

— Чего я действительно хотела бы, так это заставить его перейти к нам. Единственная причина, почему он сражается на сторонё бандитов, заключается в том, что он ничего не знает о нас.

Грейсон вспомнил о своих пятерых рекрутах-воинах и кивнул. Во время практики в начале этого периода один из его людей перекувырнул «Страуса» через голову, и еще этому болвану повезло, что незаменимая машина не получила слишком больших повреждений.

— Поверь мне, Лори. Я намерен попробовать как раз это. Нам нужны водители боевых роботов, и мы не выращиваем их сами здесь, в Саргаде.

Она взглянула на него, ее глаза засияли.

— Ты… ты не обманываешь? То есть это значит, что я смогу водить боевой робот снова?

Грейсон устало потер глаза.

— Я не могу обещать этого. Но будь я проклят, если знаю, где еще я могу достать хороших водителей. Понадобятся годы, чтобы научиться управлять хотя бы одним. Ха! Возьми нас! Полжизни провели в учениках, и ни один из нас даже не закончил обучения, когда мы очутились… здесь.

Лори положила свою ладонь на руку Грейсона — теплое и нежное прикосновение.

— Я сделаю все, что нужно, Грей.

Когда это они стали фамильярничать? Грейсон не мог вспомнить. Он не знал, отчего ему легко с Лори, почему он может беседовать с ней и скучает, когда девушки нет рядом. Пожалуй, эта нарастающая дружба имела что-то общее с тем фактом, что оба они чувствовали себя здесь одиноко.

— Мы сделаем все, что нужно, — сказал он. — Это называется «выживанием».

Два периода спустя лейтенант Нолем строчил доклад генералу Аделу о «подрывных элементах в подразделении». Он не назвал ни одного имени, но было ясно, что он имел в виду Лори — человека, непосредственно виновного в низком моральном облике подразделения.

Когда однажды чистым, хрустящим от двадцати градусов мороза утром поднялось солнце, первая группа Треллвана казалась гораздо дальше от боевой готовности, чем когда-либо.

Чтобы спаять солдат группы в одно целое, требовалась битва. Еще важнее, понял Грейсон, — им нужна была победа.

Ко времени, когда красное солнце достигло зенита, группа представляла из себя два боевых взвода по сорок человек в каждом. Они составляли наземное ударное подразделение и обучались пехотной тактике. Насколько хорошо люди усвоили лекции Грейсона и как применят их на практике, предстояло еще увидеть. Взвод поддержки, состоящий из техов, насчитывал сейчас шестьдесят три человека, а сержант Бруки — под руководством сержанта Лори Калмар — имел обоих боевых роботов целыми и действующими. «Шершню», однако, по-прежнему не хватало головы.

На плацу все это выглядело довольно впечатляюще, но Грейсон знал, что даже полному батальону, где в четыре раза больше людей — хорошо обученных и опытных солдат, — пришлось бы туго против одного атакующего боевого робота. А если один из этих боевых роботов — 75-тонный «Мародер»?..

Сердцем любого подразделения, включающего боевые машины, являлись сами роботы. Идеальной считалась группа из четырех машин, сработавшихся вместе, иногда сопровождаемая воздушной группой аэрокосмических истребителей. Боевые подразделения поддержки существовали исключительно в таком подразделении. За исключением специальных подразделений, большая часть таких групп не имела наземной ударной силы вообще и состояла только из боевых роботов и техов. Подразделение без боевых роботов, состоящее из одних людей, было практически беззащитным.

А у группы имелся только один готовый к бою легкий боевой робот.

Наконец настал день, когда первая группа Треллвана была готова к войне. Грейсон так объяснил генералу Варнею свое предложение: либо мы сражаемся сейчас и побеждаем, либо все это было зря.

На карту ставился не только боевой дух группы. Нужен не один боевой робот, чтобы иметь какие-то шансы. А единственный способ, каким они собирались его достать, — это стащить машину у врага.

Космодром к северу от Саргада представлял собой невзрачное зрелище: расползшиеся по пустынной местности серые и белые здания. Земля там была в основном бесплодной, и голый пейзаж нарушали лишь густые заросли корявого кустарника да случайные пятна серо-голубой степной травы. Шоссе, соединявшее порт и город, было изъедено и изборождено жестокими природными катаклизмами, и по нему редко ездили даже до прихода бандитов.

Возле дороги имелась цепь лощин и оврагов, пробуравленных в сухой почве наплывами талой воды. Грейсон заметил эту особенность во время топографических экспедиций, когда Замок, расположенный в десяти километрах к северу, занимали Коммандос Карлайла. Последние серии наводнений закончились, и эта цепь походила сейчас на широкий высохший канал, подернутый коркой льда и инея в местах, куда не проникало слабое солнце. Кое-где глубина достигала пятнадцати метров, на крутых склонах предательски балансировали скалы, то и дело осыпались пески.

«Страус» шагал по дну каньона. Казалось, с того времени, когда Грейсон последний раз сидел, пристегнутый ремнями, в жестком кресле боевого робота, прошла целая жизнь. Сжимая рычаги, Грейсон думал о том, как здорово, что он учился этому половину своей жизни. После стольких стандартных дней в удушливой канцелярской атмосфере своего офиса молодой человек снова ожил.

Его руки мягко покоились на контрольной панели, отвечающей за орудия и маневры боевого робота. Напичканный электродами и проводами тяжелый шлем снимал нейронные импульсы, относящиеся к рутинному движению, а компьютер, встроенный в сиденье, транслировал эти сигналы в четырехметровые шаги машины. «Страус» был продолжением тела Грейсона.

Популярные мифы, ходившие среди воинов, утверждали, что водители боевых роботов сливались со своими машинами, что существовала передача индивидуальности от человека к боевому роботу, что машины двигались и сражались потому, что их напрямую контролировал мозг воина. Все это было неправдой, хотя нейроимпульсные шлемы позволили сделать первый многообещающий шаг к такого рода боевым системам. Что шлемы действительно делали, так это руководили машиной в таких рутинных вопросах, как поддержание равновесия. Это позволяло водителю боевого робота свободно заниматься аналитическими задачами, такими, как отделение друзей от врагов и участие в битве.

— Первый, это Второй, ты слышишь?

Голос в динамиках шлема отфильтровывался и воспроизводился электроникой, и нужна была привычка, чтобы понимать его. Электромагнитные передачи велись в крайне низкой частотной полосе для того, чтобы пробить электронную блокировку противника и чтобы не нарваться на вражеские провокации. Часто такие передачи шли на искусственном шифрованном языке, известном только пользователям, но времени, чтобы изобретать и учить такой язык, сейчас не было. Компьютер зажевывал слова и делал их понятными только членам группы. По крайней мере Грейсон на это надеялся.

Он напрягся, вслушиваясь. Сенсоры на шлеме считали электрическую комбинацию.