Ассистент дьявола - Анна Милтон

По большей части я использовала тактику зеркальной атаки. «Возвращала» с крутой подачи то, что когда-то причиняло боль и раздражение мне.

В качестве разогрева я раскритиковала его привычку часто запускать пальцы в волосы.

— Я думаю, у вас проблемы.

Он, естественно, ничего не понял.

— О чем вы, Анжелика Викторовна?

— Вы все время трогаете свою голову. Страдаете от перхоти? Смените шампунь. Или, возможно, у вас завелись вши? Пожалуйста, как можно скорее обратитесь к дерматологу. Наверняка это заставляет вас страдать.

Сам по себе упрек, может, и не был столь оскорбителен, как то, что я начала нарочито высказываться во время внутреннего совещания в окружении поверженных в шок работников. Кто-то зашелся в кашле и с панически округленными глазами уставился на меня, приписав в ряды самоубийц.

Пра-а-авильно.

Ни один из присутствующих не подозревал, что я, вроде как, могла себе позволить немножечко и безнаказанно похулиганить.

Клянусь зефирками, я заметила, как босс немного покраснел, оборачиваясь к подчиненным.

Владислав Валерьевич уставился на меня с убийственной смесью шока и бешенства во взгляде.

Наклонившись ко мне, Земской прошипел:

— Что вы… такое несете?! — и добавил тише, злее: — Рехнулась, Радова?

Я улыбнулась ему.

— Я проявляю заботу о своем подчиненном, — с завуалированной иронией ответила я.

— Анжелика… Викторовна, — по слогам выцеживал мужчина, с помощью осипшего голоса пересчитывая мне косточки. Ох, как горели его глаза! — Будьте добры, не отвлекайтесь.

— Да, прошу прощения, — прикрыв ладонью рот, я повернулась к коллегам. — На чем мы остановились?

Как-то во время аналогичного собрания Владислав Валерьевич отчитал меня за неправильную, по его мнению, длину юбки. Якобы я надела вещь слишком короткую, которая идеально подошла бы для посещения сельского ночного клуба. Правда, над замечанием босса хихикали, а не смотрели на него, как на умалишенного. Земской прервал совещание, чтобы страстно зачитать мне лекцию о неподобающем виде. Он мог поступить иначе: отвести меня в сторонку, притвориться человеком, а не свиньей, и деликатно указать мне на ошибку. Но ему нужно было выделиться и опозорить меня перед столькими людьми…

Остаток собрания босс поглядывал на меня с опаской, но он прекратил тормошить свою великолепную шевелюру, которой никогда не суждено познакомиться со вшами и перхотью.

«Не взбредет ли в ее дурную голову идея отчебучить что-нибудь еще?» — предполагаю, такие мысли посещали его.

«Не беспокойтесь об этом… на данный момент» — сардонической улыбкой отвечала я ему.

Как и ожидалось, одной конфузной ситуации было недостаточно, чтобы хорошенечко разозлить босса. Когда сотрудники разбрелись по своим рабочим местам, и мы с Владиславом Валерьевичем остались наедине в его кабинете, он не подавал признаков того, что хотел повалить меня на стол и тихонечко придушить.

Мне потребовались месяцы, чтобы окончательно свихнуться от желания отомстить Земскому и начать действовать. К великому сожалению, я была ограничена во времени и имела в расположении менее сорока восьми часов, чтобы свершить вендетту.

*** 

Босс держался крепким орешком, давил улыбки и послушно выполнял мои капризы. К его картинному удивлению я весьма неплохо справлялась с делами компании и сделала даже больше, чем от меня требовалось. К примеру, организовала немедленную починку кондиционера в архиве.

Наш архивариус Мария Валентиновна — женщина в возрасте и до того скромная, что терзалась духотой в помещении на протяжении нескольких дней, боясь потревожить Важную Задницу по имени Владислав Валерьевич. Естественно, он знать об этом ничего не знал, так как не фигурировал там частым гостем. Но под моим чутким руководством Земской немедленно позвонил в службу ремонта, и к четырем часам дня вопрос с кондиционером был решен. Мария Витальевна — довольна. Я — довольна. Владислав Валерьевич после моего уместного замечания, что нужно хотя бы иногда обращать внимание на проблемы сотрудников, заворчал и поспешил скрыться с глаз моих долой.

Так же в отделе инспекторов произошла поломка санузла. На тленных правах начальницы Земского я заставила его опуститься до уровня простых смертных и наладить контакт с нашим сантехником. Геннадий Геннадьевич дяденька милый, веселый, любит пофлиртовать с молоденькими сотрудницами, частенько угощает конфетками, да только обладает пристрастием к алкоголю, поэтому нередко его обнаруживают мирно похрапывающим в своей коморке.

Владислав Валерьевич после того, как посетил сантехника, вернулся бледнее поганки. Немного позднее, когда я проходила мимо его кабинета, ощутила аромат валерьянки. О чем они говорили между собой — тайна, покрытая мраком. Тем не менее, труды Земского увенчались успехом, и Геннадий Геннадьевич устранил проблему в отделе инспекторов.

Бедняга-директор схватился за сердце, когда я случайно подслушала тревожный разговор Жанны Леонидовны с кем-то по телефону. Она с грустью повествовала о том, что у младшей дочери в четверг будет выпускной в детском саду, но у женщины нет возможности посетить мероприятие, так как на этот день расписание Владислава Валерьевича планировалось загруженным. Я не могла не вмешаться и договорилась с Жанной Леонидовной, чтобы она не переживала и уходила с работы тогда, когда ей потребуется.

— Вы многое на себя берете, Анжелика Викторовна, — негодовал Владислав Валерьевич.

Я скрестила руки на груди.

— Вы собственноручно наделили меня должными полномочиями, это во-первых. А во-вторых, неужели так сложно пойти Жанне Леонидовне навстречу? Она терпит вас… то есть, работает с вами гораздо дольше, чем я. Поистине великая женщина! Если она уйдет на два часа пораньше — поверьте, планета не прекратит вращаться вокруг Солнца.

— Это вы так думаете, — с ребячливой обидой заважничал босс и удалился в свой кабинет, громко хлопнув дверью напоследок.

Нет. На самом деле, Земской не такой гавнюк, чтобы никуда не отпускать своих сотрудников, если те просили. И бесился он по одной лишь причине, что в течение дня я методично подводила его к состоянию безрассудного гнева. К вечеру он реагировал пылко на каждое мое слово, уже не пытаясь скрыть огромного сожаления о том, что разрешил мне «поиграть в начальницу».

А я что? Я вошла во вкус и веселилась по полной.

Последней каплей в бездонной чаше терпения Владислава Валерьевича стало то, что я придралась к его манере написания буквы «е», но не смогла вовремя затормозить. Как следствие я с доскональной тонкостью прошлась по каллиграфическому аккуратному почерку, ухитрившись найти, а точнее высосать из пальца тысячу и одну неточность, после чего даже Земской засомневался в собственной и неоспоримой безупречности.

Я старалась, не покладая рук, при каждом упреке выглядеть убедительной, пусть многое рождалось на пустом месте. Под воздействием ажиотажа я была не в состоянии мирно сидеть на месте, кружила и кружила вокруг Владислава Валерьевича, словно акула. Мой несчастный босс смотрел на меня так, будто из прически у меня торчали красные милые рожки.