Смертельный танец - Лорел Гамильтон

Он мельком глянул на двоих мужчин моей жизни, но сказал только:

Я поеду за лимузином. Ты меня сегодня не высматривай, Анита. Я там буду, но не хочу предупреждать киллера, что у тебя телохранитель.

Второй телохранитель, – сказал Жан-Клод. – Ваш, как вы его называете, киллер будет знать, что я рядом с ней.

Эдуард кивнул:

Да, если они нападут на лимузин, вы в нем будете. Им придется предусмотреть ликвидацию вас обоих, а это означает серьезную огневую мощь.

То есть я одновременно и сдерживающий фактор, и приглашение поднять ставки? – спросил Жан-Клод.

Эдуард посмотрел на него так, будто вампир наконец-то сделал что-то интересное. Но в глаза ему Эдуард не смотрел. Насколько я знаю, я – единственный человек, который может смотреть в глаза Мастера и не поддаться чарам. Быть некромантом – в этом есть свои преимущества.

Именно.

Он это произнес так, будто не ожидал, что вампир просечет ситуацию. Но Жан-Клод если чего умел, так это выживать.

Не отправиться ли нам тогда, ma petite? Нас ждет открытие клуба.

Он плавно повел рукой в сторону выхода, но за руку меня не взял. Посмотрел на Ричарда, на меня и вообще вел себя до ужаса хорошо. Жан-Клод – жуткая заноза, а потому мне не понравилось, когда он стал пай-мальчиком.

Я обернулась на Ричарда.

Пока. Если я тебя поцелую на прощание, у тебя опять помада размажется.

На тебе и без того достаточно помады, Ричард, – сказал Жан-Клод, и я впервые за вечер услышала горячую нотку ревности.

Ричард сделал два шага вперед, и напряжение в комнате взлетело до потолка.

Я могу снова ее поцеловать, если это тебя обрадует.

Прекратите оба, – сказала я.

Как вам угодно, – сказал Жан-Клод. – Она моя на весь вечер, и я могу себе позволить быть щедрым.

Руки Ричарда сжались в кулаки, первые струйки силы потекли в комнату.

Я ухожу, – сказала я и пошла к выходу, не оборачиваясь. Жан-Клод успел меня догнать еще до двери. Он взялся за ручку, но потом выпустил, предоставляя взяться мне.

Я все время забываю ваше предубеждение насчет дверей, – улыбнулся он.

А я нет, – тихо сказал Ричард.

Я обернулась. Ричард стоял в джинсах, в облегающей футболке, с волнистой массой спутанных волос. Если бы я сейчас не уходила, мы бы сели, обнявшись, на диван и стали смотреть один из его любимых фильмов. У нас уже появлялись общие любимые фильмы, песни, пословицы. Может быть, прошлись бы при луне. Он ночью видел почти так же хорошо, как я. Может быть, потом мы бы вернулись к тому, что прервали перед собранием.

Жан-Клод переплел свои пальцы с моими, привлекая мое внимание. Я глядела в эти глаза, синие-синие, как небо перед грозой, как морская гладь, под которой лежат камни. Можно было потрогать эти три бусины и проверить, такие ли они древние. Мой взгляд ушел вниз, к бледному овалу груди. Я знала, что крестообразный шрам на ощупь гладкий и бугристый. Я смотрела на Жан-Клода, и у меня дыхание перехватывало. Он был дьявольски красив. Неужто всегда мое тело будет тянуть к нему, как подсолнух к свету? Может быть, но сейчас, стоя рядом и держась за руки, я поняла, что этого мало.

У нас с Жан-Клодом мог бы быть блестящий роман, но жизнь я себе представляла только с Ричардом. Любви одной – хватит? Если даже Ричард сможет убить ради того, чтобы остаться в живых, как ему будет мой счет трупов? Жан-Клод принимал меня с потрохами и с пистолетом, но я не принимала его. То, что мы оба смотрим на мир через черные очки, не значит, что мне это нравится.

Я вздохнула, и это не был счастливый вздох. Если сейчас я последний раз вижу Ричарда, мне надо было стиснуть его в объятиях и поцеловать так, чтобы он запомнил навеки, но я не могла. Держа за руку Жан-Клода – не могла. Это было бы жестоко по отношению ко всем нам.

Пока, Ричард, – сказала я.

Будь осторожна. – Очень одиноко прозвучал его голос.

Вы с Луи сегодня вечером собирались в кино? – спросила я.

Он кивнул:

Луи скоро придет.

Ну и хорошо. – Я открыла рот еще что-то сказать, но промолчала. Я уходила с Жан-Клодом, и никакие слова этого изменить не могли.

Я тебя подожду, – сказал Ричард.

Лучше бы не надо.

Я знаю.

Я вышла – чуть быстрее, чем надо, – к ожидающему лимузину. Он был белый.

Ну, какой шик и блеск! – сказала я.

Я решил, что черный будет слишком похож на катафалк, – ответил Жан-Клод.

Эдуард тоже вышел и закрыл за нами дверь.

Я буду на месте, когда буду тебе нужен, Анита.

Посмотрев ему в глаза, я ответила:

Это я знаю.

Он еле заметно улыбнулся.

Но ты на всякий случай оглядывайся, что у тебя за спиной.

Это я всегда делаю, – улыбнулась я.

Он глянул на вампира, стоящего возле открытой дверцы лимузина.

Не так хорошо, как я раньше думал.

И Эдуард ушел в темноту к своей машине раньше, чем у меня мог сложиться ответ. Но он был прав. В конце концов, монстры меня зацапали. Соблазнить меня – это почти так же хорошо, как убить. Или изувечить.

Название клуба «Данс макабр» горело красными неоновыми буквами почти восемь футов высотой. Они были выгнуты и наклонены под углом, будто их только что написала чья-то гигантская рука. Располагался клуб в здании старой пивоварни в Приречье, в здании заброшенном и пустующем многие годы. Единственная была соринка в глазу среди безупречно шикарных ресторанов, баров и дансингов, владельцами которых были в основном вампиры. Приречье еще называли Округ или Площадь Крови – последнее не произносилось вслух в приличной вампирской компании. Это прозвище им не нравилось – кто знает почему?

Толпа выплескивалась с тротуаров на проезжую часть, становясь все гуще, пока лимузин не был остановлен просто людской массой. Настолько плотной, что я даже заметила полисмена в форме, который пытался заставить людей пропустить машины. Я выглянула через тонированное стекло. А убийца – здесь? Среди этих хорошо одетых и в хорошем настроении людей, ждет момента, чтобы меня убить?

Я открыла сумочку и достала «сикамп».

Жан-Клод глянул на пистолет:

Нервничаете, ma petite?

Да.

Он поглядел на меня, склонив голову набок:

Да, вы действительно нервничаете. Почему один человек-убийца нервирует вас сильнее, чем все противоестественные создания, с которыми вы имели дело?

Все остальные, кто хотел меня убить, хотели сделать это по личным причинам. А этот хочет меня убить, потому что для него это бизнес. Просто бизнес.