Девочка для капитана - Маргарита Александрова

— Стоп! Подождите….

— Алиса?

— Воды, пап, дай, попить…

— Сейчас! Вот, дочка, возьми!

— Иван Николаевич, Вы хотите, сказать, что если я оставлю ребенка, есть риск. Я могу или умереть сама, или потерять ребенка?

— К сожалению да, я не могу ничего Вам гарантировать!

— Извините, мне нужно побыть одной….

— Да, конечно, я Вас оставлю — с этими словами доктор ушел и мы с отцом остались одни…

— Пап, я хочу побыть одна! Мне нужно подумать!

— О чем тут думать? Ты даже ничего себе не придумывай! Все будет хорошо, ты поправишься!

— Пап…мне нужен телефон, мне нужно позвонить отцу ребенка, он тоже не знает…

— Я знаю. Не нужно. Дочь, я сам с ним поговорю!

— Ты…его знаешь?

— Да, он спас тебя, и я его видел, когда он торчал у твоей кровати. Судя по его поведению, он к тебе не ровно дышит.

— Он был здесь? — чувствую как краска смущения заливает щеки. Он приходил, он был здесь. Он меня не бросил!

— Да, а сейчас давай-ка ты отдохнешь, тебе нужно поспать.

— Пап, обещай, если он приедет ты разрешишь нам поговорить…

— Дочь — он подошел и поцеловал меня в лоб, нежно погладив по голове — поспи, потом поговорим.

Что я чувствовала? Шок, ступор, непонимание. Хотела ли я стать мамой? Я даже не задумалась об этом. Просто жила. Даже когда у нас начались отношение с Громовым. Я не думала об этом, о том что будет дальше..

— Я беременна! Боже мой! Я стану мамой! — в защитном жесте обхватила свой еще плоский живот, — Маленькой мой, какой же ты у меня уже сильный. Ты уже через столько прошел. Такой же, как твой отец! — поглаживая живот, улыбалась, от осознания этого. Я соскучилась по нему. Воспоминания о нем, вызывают улыбку. А тот факт, что во мне растет уже его ребенок, приводит меня в восторг, но и одновременно и пугают. А вдруг он будет не рад? Вдруг ему это ничего не нужно…а потом я опять вспомнила ту женщину, и улыбка сошла на нет…

Я еще долго разговаривала со своим животом, гладя его и улыбаясь. Чувствовала себя, правда неловко, думая, как это выглядит со стороны. Ну и что, главное мне было так спокойнее…Пока не пришла медсестра. Она взяла у меня кровь на анализы. А затем пришел врач-психолог. Очень хорошая, тактичная женщина — Любовь Степановна. Миловидная, красивая, учитывая уже ее возврат, около пятидесяти. Мы с ней сразу нашли общий язык и долго разговаривали обо всем. Она очень аккуратно, подошла к теме, моего заточения в том подвале. И очень деликатно спрашивала про него….про Монстра. Скажу честно, данная тема давалась мне тяжело. Я до сих пор вздрагиваю и мне, кажется, что я даже сейчас ощущаю на себе его дыхание. И дрожь охватывает меня, так, что пальцы начинают подгибаться, а кровь стынет в жилах.

— Алиса, успокойтесь, то, что Вы сейчас чувствуете это нормально. После того, что Вы пережили. Я Вам пропишу успокоительное на травах, ввиду Вашего положение. Мы же не хотим навредить малышу. Оно никак не навредит ему, будьте спокойны, но поможет Вам.

— Спасибо, после разговора с Вами, мне стадо намного легче.

— И еще, Алиса, на первый триместр, я настоятельно рекомендую избежать стресса. Это нужно и как Вам и малышу. Так же я рекомендую сменить обстановку и окружение.

— Обстановку?

— Да, понимаете, любое воспоминание может спровоцировать стресс, рецидив. Сейчас Ваш мозг блокирует это, перекрывает воспоминание о плохом и ставит блок. Я не буду даваться в медицинские аспекты, но такое бывает. И на сам деле, сейчас это хорошо, даже на руку. Но нужно быть осторожной.

— Я….

— Я понимаю, для Вас сейчас очень много информации, и Вам нужно отдохнуть и подумать. У нас с Вами курс, я буду приходить целую неделю. Мы будем общаться, и все с Вами решим. Так что отдыхайте.

Она ушла, а я опять стала поглаживать живот и погрузилась в своим мысли. Я так хотела стать врачом и жить тут…а сейчас я не знаю, что будет завтра. Я не заметила как, погрузилась в сон. Проснулась уже вечером, когда пришла опять медсестра, проверять мое состояние и принесла таблетки.

— Ой, а что это? — воскликнула она.

Я не поняла, что она имела в виду, а когда проследила за ее взглядом посмотрела на тумбочку. На ней стоял шикарный букет роз, нежного красного, даже алого цвета, и большой плюшевый мишка.

— Какая прелесть — медсестра подошла к тумбе и дотронулась рукой до этой красоты, — О, смотрите, тут и открытка есть — она передала мне ее в руки. Когда я ее открыла, на моих щеках заалел румянец, а губы растянулись в улыбке.

"Маленькая, прости меня! Поправляйся, это для тебя! Все будет хорошо! Громов"

Все неделю я проходила курсы психотерапии вместе с Любовью Степановной. Она очень мне помогла. Мое психическое состояние постепенно приходит в норму. Я уже не вздрагиваю при каждом шорохе или скрипе. Еще немного и можно будет вернуться к полноценной жизни. О, как бы я хотела выйти на улицу, вдохнуть свежий воздух, пообщаться с друзьями…Яна! Я плохой друг. Я пыталась узнать у отца, но он категорически отказывался разговаривать на эту тему, ссылаясь на мое психическое состояние. Он боялся за меня. Я его понимаю, но моя душа была не спокойна. Ведь я до сих пор не знаю как она и что с ней? Единственное, чего я добилась, мне сказали, что она жива! Жива, Боже, спасибо тебе за это! Не знаю как бы я жила, узнай, что она не выжила, или монстр, покалечил ее…Единственные люди с кем я общалась все это время, мой психиатр, отец и врач. Они оградили меня от внешнего мира и переживаний. Мне все говорили нужно потерпеть, еще слишком рано…Хоть мое физическое и душевное состояние приходит в норму, Любовь Степановна настаивает на том, что бы после лечения, я сменила обстановку. Возможно она права. С учебой у меня не сложилось. На работе меня скорее всего уволят. А с личной жизнью…Каждый день я находила у себя букет цветов, какую-нибудь игрушку, или вкуснятину. Вчера была корзина фруктов. Мы с малышом наелись от пуза. А сегодня были пирожные. Мамочки, я так скоро не влезу ни в какие штаны, если буду есть столько вкусного. Самое печальное, что он ни разу не дождался моего пробуждения, ни разу не пришел…Только подарки и миленькие записки от него.

"Маленькая, я надеюсь, ты любишь вкусняшки? Громов"

"Принцессе, все самое лучшее, Громов"

"Малышка, выздоравливай, Громов"

"Скучаю! Громов"

Я довольствовалась только этими крохами. На мою просьбу дать мне телефон, мне отказали. И отец, сказал, никого телефона. Чувствовала себя маленькой девочкой, которую держат взаперти. От досады и обиды хотелось просто выть!

— Пап, ну, почему я не могу получить телефон? Я же просто хочу пообщаться? Узнать как дела?