Сотворение света - Виктория Шваб

Максим отвернулся, запустил пальцы в густые черные волосы.

Нет, он как раз рассуждает как король. Даже слишком. Король, которого расслабили долгие годы мира. Чьи битвы ныне разыгрываются в бальных залах и на трибунах стадионов, и оружие в них – не сталь, а слова и вино.

Как они дрались бы с Осароном там, на Кровавом берегу?

Как дрались бы, если бы он был врагом из плоти и крови?

Хитростью, вот как, подумал Максим.

Но между магией и человеком есть большая разница – человек допускает ошибки.

Максим покачал головой.

Этот монстр – живая магия, наделенная разумом, а разум можно перехитрить, подчинить, сломать, в конце концов. Даже у лучших бойцов есть изъяны, трещины в броне…

– Айзра, отойди.

– Ваше величество…

– Я не собираюсь идти прямо в туман, – сказал он. – Ты же меня хорошо знаешь. Если я паду, то паду сражаясь.

Айзра нахмурилась, но пропустила его.

Максим вышел из зала хранения карты, но не свернул в галерею, а прошел весь дворец насквозь и поднялся в королевские покои. Пересек комнату, даже не бросив взгляда на такую манящую кровать, на роскошный письменный стол с золотой инкрустацией, чашу с чистой водой и графины с вином. В глубине души он надеялся увидеть здесь Эмиру, но спальня была пуста.

Максим знал: стоит только позвать, и она придет, поможет облегчить бремя будущих шагов. Сделает все, что в ее силах – то ли будет вместе с ним работать над магией, то ли просто прижмет прохладные ладони к его лбу, проведет пальцами по волосам, как в молодости, споет песни, не уступающие чарам.

Эмира была как лед для пламени Максима, холодная вода, где он закалял свою сталь. Она придавала ему сил.

Но он не стал ее звать.

Максим в одиночку прошел к дальней стене королевских покоев, где среди складок тюля и шелка была спрятана дверь.

Поднес к полой древесине все десять пальцев и нащупал скрытый внутри металл. Провел ладонями по двери, почувствовал, как повернулись шестеренки, как лязгнули потайные стержни – одни входили в гнезда, другие высвобождались. Замок был непростой, Максим сам соорудил эту дверь, и только он один мог ее открыть.

Однажды он застукал за этим Рая, когда тот был еще мальчишкой.

Принц обожал разгадывать загадки. Любые – секреты людей, тайны дворца. И, должно быть, обнаружив запертую дверь, первым делом пошел и привел Келла – мальчишку с черным глазом, еще не привыкшего к бесхитростным проделкам брата. Максим наткнулся на них как раз в тот миг, когда Рай уговаривал Келла, а тот осторожно водил пальцами по дереву.

Звякнул металл. Еще мгновение – и дверь распахнется. Но за миг до этого Максим решительно пересек комнату и схватил мальчишку за руку. Дело было не в способностях. День ото дня Келл набирался сил, его магия расцветала, как весеннее дерево, но даже юный антари – он-то как раз больше всех – должен знать, что сила имеет свои границы.

Что правила для того и существуют, чтобы их соблюдать.

Максим выставил мальчишек вон. Рай дулся и бушевал, но Келл не произнес ни слова. Какие же они разные! Рай всегда был горяч и мгновенно вспыхивал, а Келл, наоборот, холоден и оттаивал медленно. Странное дело, подумал Максим, отпирая дверь, в чем-то Келл очень похож на королеву. В комнате, скрытой за дверью, не было ничего запретного. Просто это был его личный уголок, место, где он мог побыть один. А если ты король, то одиночество иногда бывает ценнее любых алмазов.

Вот и теперь Максим спустился по короткой лестнице к себе в кабинет. Здесь было прохладно и сухо, воздух пропитан запахом металла. На полках – всего несколько книг, зато сотни памятных вещиц. Не тех, что напоминают о жизни во дворце, а иных, личных. Золотая роза, которую Эмира носила на свадьбе, первая корона Рая, портрет Рая и Келла в дворцовом саду – все это хранилось в королевских покоях. А здесь его ждали следы других времен, другой жизни.

Обгоревшее знамя и пара шпаг, длинных и тонких, как стебли пшеницы.

Блестящий шлем, не золотой, а из вороненой стали, украшенный полосками рубинов.

Каменный наконечник стрелы, который Айзра извлекла из его бока в той последней битве на Кровавом берегу.

У стен, как часовые, стояли доспехи с масками без лиц. Здесь, в своем святилище, Максим сбросил элегантный ало-золотой плащ, расстегнул запонки в виде чаш, снял корону. Одну за другой стряхнул с себя все королевские регалии и снова стал тем, кем был прежде.

Ан тол варес – так его называли.

Стальной принц.

Слишком давно Максим Мареш не снимал эту мантию. Но одни задачи бывают для королей, а другие – для солдат, и теперь солдат Максим закатал рукава, взял нож и принялся за работу.

VII

Как многое может измениться за один-единственный день, думал Рай, в одиночестве стоя у окна, за которым всходило солнце. За один день. За несколько часов. Весь мир стал другим.

Два дня назад исчез Келл, и Рай вырезал на руке шесть букв, чтобы вернуть его домой. «Прости». Порезы на коже были еще свежи, при каждом движении слово отдавалось болью, но казалось, с тех пор прошло много-много лет.

А вчера его брат вернулся, и его арестовали, и принц добился, чтобы его освободили, но потом опять его потерял. А с ним и себя. И весь мир.

Очнулся – и увидел вот это.

«Мы слышим, мы слышим, мы слышим».

В темноте трудно разглядеть перемены. Но тусклый зимний рассвет открыл глазам чудовищные картины.

Всего несколько часов назад в Лондоне бурлила жизнь. Город радостно приветствовал героев Эссен Таш, над центральной ареной развевались знамена магов – претендентов на победу.

А теперь все три стадиона парили над почерневшей рекой, как раздувшиеся трупы, и тишину нарушал лишь размеренный колокольный звон над святилищем. Тела колыхались на волнах Айла, словно опавшие яблоки, и еще десятки и сотни мрачным частоколом стояли на коленях вдоль берегов. Остальные стаями рыскали по улицам города, выискивая тех, кто еще не поддался, не преклонил колена перед королем теней. Вот сколько всего изменилось всего за один день.

Сюда идет его брат.

Как странно. Он всегда мог понять, что Келл рядом, – обычная интуиция. Но в последнее время их с братом словно связывал канат, который действует наоборот – когда Келл приближается, канат не ослабевает, а лишь натягивается сильнее.

Вот и сейчас тяга усилилась.

Келл вошел, и эхо в груди Рай отозвалось еще громче.

Антари остановился в дверях.

– Хочешь побыть один?

– Я никогда не бываю один, – рассеянно произнес принц, а потом заставил себя улыбнуться: – Зато я жив. – Келл вздрогнул, и Рай понял, что у него на языке вертятся слова извинения. – Не надо, – перебил принц и снова перевел взгляд на город за окном. – Что произойдет, когда мы их усыпим?