Девочка, рисующая смерть - Дмитрий Захаров

— И что? — машинально спросила Надежда. Она уже знала ответ.

— Один час сорок шесть минут…

— Я приеду! — сказала Надежда. — Ты у себя или у Наташи?

Опять последовал громкий глоток. Парень напивался, чтобы избавиться от страха. Кто может его судить? Ей и самой последнее время нет-нет да и хотелось напиться!

— Я у Наташи дома. Полиция приезжала, задавили вопросы про наркотики и все такое…

— И что?

— Ничего. Они не занимаются суицидами. Так и сказали: пусть идет к психиатру, когда оклемается.

— Ты рассказал им про приложение?

— И рассказал, и показал! — дико, словно охваченный приступом беспричинного веселья, смеялся брат. — Я показал им квест. И свой таймер. Короче, рассказал про парня на Владимирской площади…

— Какого парня?

— Долго рассказывать… — уныло проговорил Даниил. Приступ истерического веселья сменился унынием.

— И что сказали полицейские?

— Заставили в банку помочиться. У меня, как назло, застопорило. Знаешь, Надюха, не так просто мочиться, когда тебе в спину дышит капитан полиции!

— Диктуй адрес Наташи! — скомандовала Надежда.

Даниил продиктовал адрес и перед тем, как отключить связь, попросил:

— Надюха, привези что-нибудь выпить… — и совсем уж жалобным голосом добавил: — Я боюсь из дома выходить!

Солнце укрылось за выступающим эркером здания, черные тени стелились по полу, как бесшумные призраки. Надежда вернулась в комнату, застав Ангелину свернувшейся калачиком на кровати. Это было нарушение распорядка дня, все дети находились в учебной комнате, но сейчас не время наказаний, решила воспитатель. Девочка глубоко дышала, Надежда прикрыла ее одеялом и, повинуясь какому-то чутью, подошла к тому месту, где, со слов девочки, ночью стоял загадочный незнакомец. Влажная уборка производилась в помещениях три раза в неделю. Едва заметный слой пыли на паркете был похож на пушок. В углу отпечатался след обуви. Почти неразличимый, но заметный, если посмотреть на него искоса. Особенность человеческого зрения — некоторые предметы видны лучше боковым зрением. Надежда вышла, осторожно притворив за собой дверь. Когда шаги воспитательницы стихли в коридоре, Ангелина открыла глаза. Девочка смотрела перед собой невидящим взором. Она молилась, призывая на помощь своего ангела-хранителя — большого серого волка.

Выйдя на улицу, Надежда набрала номер Сергея. Она слушала гудки, затаив дыхание. Работающее по неподвластному разуму алгоритму подсознание извлекло из загруженных файлов воспоминания эпизод, случившийся почти десять лет назад, в ту ночь, когда луну закрыл дьявольский черный диск затмения. Почему именно сейчас? В динамике смартфона пропел третий гудок. Перед мысленным взором появилась необыкновенно яркая картинка, насыщенная чрезмерно сочными красками, которые не встречаются в повседневной жизни. Словно память заимствовала палитру у французских художников-импрессионистов. Она увидела себя со стороны — обнаженную, окутанную синим цветом безлунной ночи. Прошло четверть часа с того момента, как она запила шампанским две овальные таблетки с глубокой риской посередине. Его лицо маячило где-то внизу, между ее ног, ставших благодаря наркотику необычайно длинными, с маячившими вдали кроваво-красным ноготками. Царящий в комнате сумрак не позволял разглядеть деталей, однако ее фантазия вырвалась на волю, как птица, томящаяся долгие годы в заточении. От его поцелуев тело простреливали электрические разряды, сжимающая ее грудь рука превратилась в щупальце осьминога, такое горячее и такое ненасытное. И такое же жаркое и ненасытное было ее лоно, пожирающее губы возлюбленного, как самое сладостное блюдо, из всех известных в кулинарии яств.

Надежда тряхнула головой, пытаясь избавиться от назойливой галлюцинации. Она слишком хорошо знала, что должно случиться дальше. Несущиеся из динамика смартфона гудки прилетели откуда-то издалека, как космические сигналы, запеленгованные спутником и примчавшиеся на Землю из затерянного уголка Вселенной. Его лицо заслонило умирающий лунный полукруг. Сверкнули белые зубы, как у хищника перед смертоносным броском.

— Тебе хорошо? — прошептал он каким-то совсем чужим голосом.

Чей это голос? Могла ли она слышать его прежде?!

— Тебе хорошо?

— Да… — Не звук голоса, а шорох гонимой ветром осенней листвы издал ее жадный до ласки рот.

Стоящая у выхода из здания женщина повторила движение губами.

— Хочешь, чтобы стало еще лучше?

«Надо ущипнуть себя за руку!» — сказал чей-то рассудительный, нервный голос в ее голове. Голос матери. Единственный голос на свете, обладающий отрезвляющим действием в любой обстановке. Надежда протянула пальцы к руке, сжимающей смартфон, впилась ногтями в кожу.

— Думаешь, это тебе поможет? — рассмеялся он, белые зубы почернели, словно проеденные кариесом, в помертвевших глазницах горел неистовый огонь.

«Это не он?! Это не Паша!» — мысленно вскричала Надежда. В тот раз все было иначе!

«Я всегда подозревала, что все этим и закончится, Надежда!»

Голос матери приобрел торжествующие оттенки.

«Твой отец тоже был любитель разврата. Только мы с тобой знаем, к чему эта страсть его привела!»

«Надо очнуться! — приказала себе Надежда, как сержант новобранцу. — Ты спишь на ходу, дура!»

— Это он с вами играет, Надежда Петровна! — отчетливо прозвенел тоненький голос Ангелины.

«Кто он, Анечка?» — мысленно спросила Надежда и тотчас получила ответ:

— Он! Тот, который вас видит! Щипать себя за руку бесполезно!

«Что же делать?»

— Помощь! Вам нужна помощь! Я прошу о помощи своего друга, большого волка!

Какой-то частью сознания Надежда понимала абсурдность происходящего. Взрослая тетка стоит на улице, держа возле уха смартфон в потертом сиреневом чехле, и слышит голоса людей, которых здесь нет и быть не может!

— Так что же было дальше? — спросил Паша. Однако в ее галлюцинации тридцатилетний шатен превратился в высокого брюнета со смуглой кожей и шрамом, окружающим его левый глаз тонкой белой полосой. Брюнет удобно расположился между ее раздвинутых ног и созерцал находящееся там с видом увлеченного исследователя.

— Пошел к черту! — выкрикнула Надежда.

Она попыталась сдвинуть бедра, но, как часто случается во сне, ничего не получилось. Брюнет громко расхохотался каким-то лающим, отрывистым смехом, будто пытаясь выхаркать шелуху от семечки, прилипшую к небу.

— В самом деле? — спросил он, продолжая посмеиваться. — Прямо-таки туда?!

От луны остался узкий серп. Что случится, когда он исчезнет и землю окутает непроницаемая мгла? Надежда тихо застонала, машинально разжала пальцы, смартфон бесшумно упал. Ее указательный, безымянный и большой пальцы, сложились крестообразно. Медленно, будто пребывая в состоянии глубокой прострации, она поднесла их ко лбу.