Десятый десяток. Проза 2016–2020 - Леонид Генрихович Зорин

знай и помни, что не Петр. Я – не этап.

Жека. Тюремное слово. Нет. Вы – мой финиш. Вы – моя золотая медаль.

5

Петр и Ольга в гостиничном номере. Петр молча стоит у окна, дымит. Ольга нервно ходит по комнате.

Ольга. Терпеть не могу гостиничной мебели. Всех этих кресел, шкафов, зеркал. И этих развратных плюшевых штор. И больше всего – вонючих постелей, где, как по команде, храпели, пыхтели и жалко, по-нищенски распутничали командировочные коблы, вырвавшиеся из дома на волю. (Петр молчит, никак не реагирует.) Зачем ты привез меня в Москву?

Петр. Надо было – вот и привез.

Ольга. Тебя приглашали.

Петр. Нас обоих.

Ольга. Ты, что же, совсем не понимаешь, кому был нужен этот спектакль? (Петр не отвечает.) Тихий наш Павлик… В тихом омуте. А вот сумел же… Нашел ключи…

Петр. Был – Павлик. Теперь он – Павел. Па-вел.

Ольга. И эта Анна его… Анюта. Анаконда. Анаконда Витальевна. Что-то имела в своем загашнике. Щука поганая. И я догадываюсь… Что именно она там припрятала.

Петр. Догадывайся. Неинтересно.

Ольга. Бабское жало. Двуличная вошь. Сочтемся. За мной – не заржавеет.

Петр. Без глупостей.

Ольга. Ты не рычи.

Петр. Без глупостей. Она жена Павла. Павла Романыча. Он завтра будет на месте Прохора. А Прохор – тот уже в стратосфере.

Ольга. Он – там. А ты – у родных заборов. Сиди в помете. Ликуй и радуйся, что соизволили пригласить в свидетели. При заключении брака. Ее затея. Хочет, чтоб мы увидели ее в час триумфа.

Петр (повернулся, холодно). И ты туда придешь. И посмотришь. И поздравишь молодоженов. Мне лишние сложности не нужны.

Ольга. А что тебе нужно? Этот спектакль?

Петр. Мне нужно сохранить друга детства. Все прочее меня не колышет.

Ольга. Хорош! Умеешь стоять навытяжку.

Петр. Умею.

Ольга. И даже больше того – еще получаешь при этом кайф.

Петр. Представь – получаю. А также советую, очень советую – расслабиться и получать свое удовольствие.

Ольга. Я – не смогу. Не все такие… беспозвоночные существа.

Петр. Сможешь, любимая. Ты – человек неограниченных возможностей.

Ольга. Не льсти. Я не падкая на лесть.

Петр. А это не лесть. Воздаю тебе должное.

Ольга. «Любимая»… Кабы ты мог любить.

Петр. Мог, дорогая.

Ольга. Если и мог, то разучился.

Петр. Ну что ты, милая… Наоборот. Мое чувство крепнет.

Ольга. А мне смотреть на тебя сейчас… не-вы-но-си-мо. Тебя растерли. Тебя размазали, обошли. Тебе предпочли тихого Павлика. С этой его зеленой воблой. Тебя возили лицом об панель. И все еще мало. Еще позвали в первопрестольную столицу. Чтоб ты поглядел на этого барина. На друга детства. И на эту его подстилку.

Петр. Ольга!

Ольга. Ах, простите за резкость. Хотела сказать: его ре-фе-рента. Такая нынче терминология. Ну и любуйся. И пресмыкайся. А я не стану. А я – не хочу. Пусть принимает доклады, награды, да хоть парады. Но – без меня. Я не желаю при этом присутствовать. Не же-ла-ю. Имею право.

Петр. Кто тебе это сказал? Не имеешь. Ни права решать, ни права визжать. (Подходит к ней, берет ее голову обеими руками.)

Ольга. Ты – что? Ручищами за лицо…

Петр. Видела б ты свое лицо… Сейчас… Лицо у нее… Лицо…

Ольга. Пусти…

Петр. Терпи. Твое лицо – то, чем садятся на крыльцо.

(Сжимает ее голову еще крепче.)

Ольга. Пусти, говорят тебе.

Петр. Ну нет. Сперва мне разборчиво скажи: ты-то с чего раскипятилась? Меня обошли. Меня размазали. Или и тебя, благо-вер-на-я?.. Чего не бывает? А? В самом деле?

Ольга. Да ты… да как ты… да ты о чем? Совсем у тебя крыша поехала?..

Петр. Моя – не едет. Сечет все с ходу. И знает, когда ей нужно выглянуть, когда разумнее – промолчать. Это не то что твоя коробка. Нашла себе Анюту – подружку. Вот уж подружка. Телка ты, телка.

Ольга. Ударь, ударь. Покрепче ударь. Может быть, тебе легче станет.

Петр. Нет. Не ударю. И не проси.

Ольга (пытаясь освободить голову). Знаю. Так ревностен, что не ревнив.

Петр. Хочешь укусить? Не старайся. С чего бы я должен быть ревнив. Разве жена моя в чем грешна? С какого рожна мне ее бить? Нет. Не дождешься. Я не ударю. Я просто голову откручу. Эту твою шкодливую голову. Думаешь, тот, кто молчит, – тот слеп? Нет, милая. И зряч и не глух.

Ольга. Пусти, чумовой. Пусти. Мне больно… Да больно ж… Пусти.

Петр. Знаю, что больно. Терпи, дорогуша. Будет больней.

6

У Прохора. Хозяин. Жека, Павел, Анна, Петр, Ольга.

Прохор. Спасибо вам. Зрелые люди знают: искреннее слово – короткое. Истинные друзья – земляки. Те люди, с которыми в давней юности ходил по одним и тем же улицам, видел одни и те же дома. Ближе и дороже их нет. Павел и Анна, когда я позвал их, не раздумывая, переменили жизнь, оставили свой родной очаг, перебрались в столицу, в Москву, которая не верит слезам и требует твердости и отваги. Петра и Ольгу ничуть не смутили дорога дальняя и дела, которых у них – вагон с тележкой. Все – побоку, взмыли в холодное небо, преодолели зимние тучи, чтоб оказаться за этим столом, в счастливый день, когда я и Жека соединили две наши судьбы.

Анна. И я скажу. За себя и за мужа. Что он, что я – на речи мы скупы, зато на любовь и верность щедры. Желаем вам, милый Прохор Борисыч, с красавицей нашей Евгенией Глебовной, крепкой любви на долгие годы. Побольше вам сил. Они вам нужны – не только для блага вашей семьи – для всей страны, для всех ее граждан.

Петр. Чтоб рость и бечь – запомнили с детства. А мы будем рядом – и в дни побед и в дни испытаний – пусть будет их меньше. А уж на нас положиться можно.

Ольга. Счастья вам, одного только счастья. Вы, как никто, его заслужили. Рядом подруга, верное сердце, она разделит ваши заботы, согреет, украсит славную жизнь, которая – верю – вам предстоит. Знаю, что это жизнь тревожная, но легкой вы никогда не искали. Людям масштабным она – не по росту.

Прохор. Спасибо, Ольга. Да, это так. Легко не будет. Я не обманываюсь. Легко мне не было никогда. Ни мне, ни земле, которой служу. Знаю, что у нас впереди немало еще крутых маршрутов и неожиданных поворотов. Покойный Кронидыч, которого нынче так не хватает за этим столом, всегда говорил: таков наш выбор.

Жека.