Июль 1942 года. Падение Севастополя - Игорь Маношин
Шрифт:
Интервал:
После этой контратаки противник не предпринимал никаких боевых действий.
К 22.00 1 июля линия фронта проходила от Каменоломен до Казармы — хут. Бухштаба — хут. Меркушева — хут. Пелисье[229]. По данным полковника Благовещенского: «К 21.00 1.07.42 г. перед фронтом морской береговой батареи 35 противника не было. По моим наблюдениям противник передовыми частями находился на рубеже старого французского (видимо, турецкого. — Авт.) вала. Его артиллерия вела огонь по нашим боевым порядкам — частей, находящихся в 2 км юго-восточнее бухты Камышовой и Казачьей. К 24.00 1.07. основная масса личного состава пехотных соединений находилась на территории 35-й береговой батареи»[230].
В итоговой разведсводке штаба Северо-Кавказского фронта было сказано:
«1.07. противник вел упорные бои с нашими частями, заканчивая окружение Севастополя, и к исходу дня бои проходили по рубежу выс. 16, 5 — хут. Бухштаба — бухта Камышовая и в городе Севастополе»[231].
Обращает на себя внимание последнее донесение Новикова, которое было послано только за его подписью, чего не полагалось по установленным правилам. Не исключено, что в этот момент комиссар 109-й дивизии Хацкевич, как старший политический руководитель СОРа, проводил на 35-й батарее совещание по сложившейся обстановке с обороной, перспективами эвакуации, об остающихся войсках, перспективами в связи с этим возможным продолжением эвакуации, как об этом говорил в своем выступлении Пискунов на военно-исторической конференции в Севастополе в 1961 году.
Но что же происходило в течение всего дня 1 июля на правом фланге обороны СОРа? Кроме упоминаний Моргуновым об отражении атак противника 18-й береговой батареей во второй половине дня, в существующих публикациях ничего более нет, как нет и в архивных документах ЦВМА, отд. ЦВМА и Центр. архиве МО РФ.
А между тем там, в районе ветряка ЦАГИ — Георгиевский монастырь с утра 1 июля героически сражался, оттягивая на себя силы противника и тем самым прикрывая район 35-й батареи, 456-й погранполк 109-й стрелковой дивизии, но сам оказался в окружении.
И только на основании сообщений здравствующих ныне пограничников — командира 6-й роты 2-го батальона 456-го погранполка старшего лейтенанта C. B. Козленкова[232], командира радиовзвода полка старшего лейтенанта Н. И. Головко[233], радиста штабной радиостанции полка красноармейца В. А. Володина[234], старшины транспортной роты полка В. И. Осокина[235], а также воспоминаний адъютанта командира полка младшего лейтенанта В. М. Голова[236], помощника начальника штаба полка И. М. Федосова[237] удалось восстановить события с 30 июня по июльские дни на этом рубеже обороны.
А они в ночь на 1 июля на этом участке фронта развивались в таком порядке. Занимавший позиции в Балаклаве своими батальонами от Генуэзской башни на берегу моря до середины высоты 212,1 (господствующая высота над Балаклавой с востока) 2-м стрелковым батальоном майора Ружникова и далее по склону высоты на север 1-м стрелковым батальоном майора Кекало, а также 3-м батальоном майора Целовальникова на высотах у деревни Кадыковка и штабом полка в деревне Карань, полк в ночь с 30 июня на 1 июля 1942 года по приказу командира полка подполковника Г. А. Рубцова незаметно для противника, во избежание назревающего окружения, в связи с прорывом противника на Сапун-горе и отходом слева 9-й бригады морской пехоты, оставил свои позиции в Балаклаве и перешел на рубеж обороны у ветряка ЦАГИ — Георгиевский монастырь — мыс Фиолент. Вообще о возможности такого самостоятельного отхода из Балаклавы командир дивизии генерал Новиков заранее предупредил Рубцова еще 29 июня на случай прорыва на Сапун-горе или левее Кадыковки. Такой момент наступил в конце дня 30 июня, когда противник уже рвался к Фиоленту со стороны Юхариной балки, — намереваясь окружить Балаклавскую группировку наших войск. В связи с переходом полка на новые позиции командный пункт полка был перенесен на бывший КП 1-го сектора обороны у ветряка ЦАГИ.
На КП полка находились радисты штабной радиостанции полка красноармейцы В. Володин и В. Ушаков. Командир радиовзвода полка старший лейтенант Н. И. Головко с радийной автомашиной полка расположился в балке, восточнее Георгиевского монастыря. Его радиостанция работала весь день только на прием для получения указаний от штаба дивизии на 35-й батарее.
К утру полк полностью занял боевые позиции у ветряка и в его районе, используя местами ранее подготовленные окопы, и приготовился к бою. Утром разведка противника обнаружила новые позиции полка, после чего началась их бомбардировка авиацией противника и был открыт артиллерийский огонь. После этого противник начал атаку пехотой и танками. На позиции полка наступали немецко-румынские части. Противотанковыми средствами полка было уничтожено два танка противника. Вражеская пехота понесла большие потери от шрапнельных снарядов, поставленных на картечь от 4-орудийной 152-мм 18-й береговой батареи с мыса Фиолент, с которой весь день взаимодействовал и поддерживал радиосвязь командир полка Рубцов. Старший лейтенант Головко вспоминает, что, держа рацию на приеме, он не раз слышал его переговоры с батареей открытым текстом с просьбой ударить по такому-то квадрату парой «огурцов». К сожалению, на 18-й батарее к утру 1 июля оставалось всего около 30 шрапнельных снарядов и несколько практических и ни одного бронебойного.
Находящийся на батарее командир дивизиона майор М. Н. Власов приказал командиру батареи старшему лейтенанту Н. И. Дмитриеву бить по немецким танкам практическими снарядами — на дальности прямой видимости. Власов попросил по связи командира 35-й батареи капитана А. Я. Лещенко помочь отбить атаку противника. Лещенко ответил, как это следует из рукописи Л. Г. Репкова, что у него также остались одни практические снаряды. Моргунов пишет, что около 12 часов дня 1 июля совместным огнем 18-й и 35-й батарей практическими снарядами была отбита атака противника танками. Атаковавший наши позиции румынский пехотный батальон из района Юхариной балки понес большие потери от шрапнелей 18-й батареи. После этого враг пустил в ход авиацию, которая начала бомбить батарею. Было произведено несколько авианалетов и в результате было повреждено одно орудие, а личный состав понес значительные потери ранеными и убитыми. Оставшиеся батарейцы по приказу командира подорвали орудия и около 20 часов 1 июля сумели пробиться на 35-ю батарею, где принимали участие в боях, в которых погиб Дмитриев[238].
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!