Водный мир - Людмила Райот

Окрыленный той же самой мыслью маленький, словно сошедший с иллюстраций стим-панка, кораблик прибавляет ход, оставляя позади черные полосы из переработанных отходов, но тут случается что-то совершенно фантастическое.

Цисса быстро касается панели управления и снова наваливается на рукоятку. Повинуясь ему, одна из ног-подпорок крешейка отделяется от корпуса и выстреливает вперед, вытягиваясь вслед за спасающимся бегством кораблем. Мгновение — и мощные тиски, раскрывшись наподобие когтистой лапы, смыкаются на хрупкой лодке, чтобы тут же безжалостно сжаться.

За окном расцветает алый, пылающий смертью, цветок, а до ушей доносится приглушенный звук взрыва.

— Йююююхуууу! — визжит Цисса, хлопая в ладоши, и остальные атланты отвечают ему дружным ревом.

— А теперь можно посмотреть и город под куполом! Поехали? — взволнованный Асти радостно оборачивается к нам с Никелем.

Я молчу, надеясь, что вопрос был риторическим. Не уверена, что теперь захочу что-либо смотреть вместе с этими задорными и кровожадными монстрами.

5. Тени былого величия

Моя нога вот-вот ступит на мостовую самого старого города во всех Сопредельных мирах, но от восторга не осталось и следа. Я молча наблюдаю, как крешейк приближается к куполу, краем уха слушая пояснения Асти. Гордость за изобретательных инженеров, спасших центр города от затопления, уникальные технологии, вера, разум — и ни слова о вопиющем инциденте на стадионе.

— Можете считать, что вам очень повезло, къерра… Чужаков допускают в Сатитару лишь в исключительных случаях. В нем проживают лишь жрецы и инженеры, поддерживающие функционирование города в исправном состоянии. Смотрите, — он показывает на черную щель, показавшуюся в жемчужной поверхности купола, — от океана город отделяют два слоя защиты, внешний и внутренний.

Нос корабля вместе с нами устремляется прямо в чрево открывающегося дока. Заплываем внутрь, но не полностью: само судно слишком велико, чтобы поместится между оболочками водонепроницаемого купола. Громко и страшно стучат механизмы, изолирующие капитанский мостик, с ревом смыкаются последние раздвижные ворота, и тело корабля остается снаружи, присосавшись к сияющей громаде купола. «Словно клещ, впившийся в тело» — приходит в голову сравнение. После случившегося на пустыре крешейк перестал вызывать у меня теплые чувства.

Начинается долгий процесс откачки воды из дока.

— Наши действия показались вам отталкивающими? — Треор пристально смотрит на меня сверху вниз. Замечает наконец, что после так называемой «охоты», увенчавшейся полным успехом, я заметно помрачнела.

Мне больше не хочется болтать, умничать и проявлять чудеса дипломатии. Неужели мне действительно жаль тех людей, которых я никогда не видела и которые, вполне возможно, сами не отличаются моралью? Или я просто напугана внезапной жестокостью военных? Искренним восторгом веселого балагура Циссы, собственноручно отправивших земляков на тот свет?

Я смотрю на Асти и понимаю, что у меня есть три варианта действий: уверить арзисов, что все в порядке, сыграть дурочку или сказать правду. И я выбираю последнее.

— Да. За что вы с ними так, командор?!

«Зачем?» — тут же приходит вопрос от Ника. — «Он все равно не поймет!»

Отрицательно мотаю головой. Скорее всего, Никель прав, и мой праведный гнев вызовет в лучшем случае недоумение. Но я должна попытать узнать их мотивы. Может, тогда МНЕ удастся понять их?

— Наш закон непримирим по отношению к вандалам и расхитителям ценностей Сатитару.

— А как же арест? Суд? Вынесение наказания?

— Они сами вынесли себе приговор, сунувшись на территорию древнего города без разрешения.

— А человечность?.. — беспомощно спрашиваю я, не оставляя отчаянных попыток воззвать к его совести.

Треор Асти нормально воспринимает критику и сомнение в правильности своих действий. Он смотрит на меня с отеческим укором и снисходительно смеется. Вслед за ним с разных сторон раздается еще несколько смешков.

— Варисса, вы родом с Земли, поэтому вам вполне простительна некоторая… незрелость мышления. Ценность таких понятий, как «гуманизм» и «равноправие» — это иллюзия. Тупик, из которого нет выхода. Не всякая человеческая жизнь имеет ценность. Для сохранения жизнеспособности растения, отравленные и подгнивающие побеги нужно удалять. Решительно и без излишней жалости.

Я тяжело вздыхаю. После такой проникновенной и мудрой проповеди мне больше нечего добавить. Приходится смириться — со своим уставом в чужой монастырь не лезут. Лишь один момент так и остается висеть в воздухе молчаливым вопросом.

Имеет ли ценность для суровых военных Атлантиса жизнь странницы из далекого мира?

Спустя десять минут, показавшиеся целой вечностью, пространство между куполами полностью заполняется воздухом, и команда готовится к посещению столицы. Стоит покинуть мостик и выйти наружу, как сверху обрушивается влажность. Дышать практически нечем, и тревога снова усиливается. А еще здесь очень холодно, прямо как на морском дне.

Становится видно — изнутри купол не так уж и прекрасен. На своде зияют темные и бурые пятна. С потолка идет «дождь»: отовсюду капает вода, оставляя на ведущем к городу мосту блестящие лужи.

— Осторожней, — Цисса наклоняется ко мне и улыбается краешком губ. — Здесь может быть скользко.

Да уж, нужно постараться не слететь прямо вниз. Основание дока, где в углублениях все еще покачивается темная вода, перечерченная решеткой из ржавой арматуры, вызывает содрогание.

«Подавители помех» — срабатывает напоминание. Черт! Никелевы агрегаты остались в каюте. Привлекать к себе лишнее внимание, возвращаясь за ними, кажется мне опасным. Еще более опасной выглядит возможность натворить что-нибудь в Сатитару. Атланты вряд ли решат сотрудничать с нами, если факт моей несовместимости с чужими мирами раскроется слишком рано — тогда, когда я еще ничем не успела укрепить свой авторитет среди военных.

Я оглядываюсь по сторонам, не зная, как поступить. И — слава Вселенной! — вижу Тимериуса. Когда он успел появиться? Его брюки и жилет перестали быть белыми, чуть потемнев и превратившись в серый со стальным отливом. Он держится обособленно от сородичей, но явно тоже собирается посетить столицу.

На сердце становится легче. Надеюсь, в его присутствии все пройдет гладко — в подводном городе любая оплошность может обернуться апокалипсисом.

Атланты гуськом переходят мост, один за другим пропадая в черном квадрате внутренних ворот. Мы со спутниками идем вместе со всеми. Короткая кишка еле освещенного коридора, и нам открывается Сатитару.

Жемчужная крыша нависает над городом, скрывая от его посетителей раскинувшееся вокруг море. Здесь дышится легче, хотя воздух подводной столицы все еще далек от идеала. Вдоль главной улицы стоят основательные, крепкие здания. Все из светло-желтого камня, местами переходящего в коричневый и охряной. Через равные промежутки стоят низкие постаменты со скучными каменными шарами, колонны и статуи. В потрескавшихся от времени задумчивых ликах угадываются резкие черты атлантийских мужчин. Вправо и влево отходит множество улочек поменьше, узких и извилистых, постепенно теряющихся в тени.