Рыжая - Ана Ховская

– И за что же ты мне так мстишь?– совершенно невозмутимо проговорила я.

От вопроса отец выпучил глаза и покраснел так, будто я и в самом деле начала душить его.

– За то,– прошипел он, брызгая слюной,– что ты всю свою жизнь напоминаешь мне о своей матери!

– А за что ты так ненавидишь ее?– прищурилась я.

– Я любил ее больше жизни!– сквозь зубы выпалил он.

«Сколько ложной страсти…»– устало вздохнула я и опустила глаза, иначе отец уже начал выходить из себя, а это грозило полной изоляцией вплоть до бала или итогового теста.

– Но она…

Он злобно сжал пальцы в кулаки и отвернулся с таким презрением, будто и я сделала нечто омерзительное.

– Марш к себе!

Когда я поднималась в комнату, в столовой что-то прогремело, как если бы со стола смахнули всю посуду на пол. Но слова отца на русском разобрала хорошо:

– Слава богу, что больше нет этой рыжей гривы, как у этой дряни!

Это была словно пощечина. Лучше бы он ударил, чем так…

«Что же такого сделала мама, что он отрекся от нее?»– не давал покоя вопрос, пока я бессмысленно перекладывала предметы на своем столе до самого обеда.

Вечером я пошла выносить мусор после длительной уборки, которую велел сделать отец, и встретила Игната, возвращающегося с работы.

– Что, рыжая, не видать тебе платья на бал,– усмехнулся он, довольным взглядом окидывая меня с головы до ног.

Я вопросительно подняла брови и замерла. Ответ осознала раньше, чем его произнес брат.

– Хорошо, что отец решил не тратить кредиты на платье. Видно, хомони решили, что тебе там не место.

Это значило, что отец не получил приглашения на бал. Я не получила!

– Можешь гулять всю ночь, отпразднуй,– криво улыбнулся Игнат и запер дверь дома перед моим лицом.

Я осталась стоять перед дверью в домашней пижаме, размышляя лишь о том, что пошло не так. Одернув рукава, я повернулась в сторону улицы и медленно сосчитала поочередно включающиеся фонари. А потом медленно пошла в сторону дома Саманти. Я могла переночевать у Джона, ведь у него положительный брачный статус. И это ни у кого не вызовет подозрений или осуждения.

По дороге одна мысль сменяла другую. И мне не нравилось то, что я чувствую. Стрижка, вероятно, тоже спланирована. Долго они готовились к этому? Отец, Игнат, Джада, даже Кьени. Выбрали удачный момент, когда это ударит больнее. Но ошиблись… Да, я потратила массу времени на подготовку своего коммуникатора к балу, даже написала программу, считывающую часть истории любого гражданина, но теперь рада, что не придется играть перед хемани и гамони. Полет на Зорун показал, чего я достойна. Я практически прыгнула выше своей головы – я в списках на КНИС! И если постараюсь, то прыгну еще выше…

Но не оставляло ощущение, что все в моей жизни происходит по чьему-то плану-заговору. Изнутри грыз вопрос: «По какой причине меня могли не пригласить на бал? Вряд ли регистратору не понравилась моя стрижка. Значит, дело в чем-то другом?..»

Вот это другое и тревожило тем, что могло повлиять на стажировку на КНИС. Ведь вся моя жизнь учит, что за каждым радужным ожиданием меня ждет неприятный сюрприз. Поэтому учусь не ожидать, а только подготавливать почву для разных возможностей.

Через несколько дней, когда при получении электронного допуска на итоговый тест Пол Адриано ободряюще сказал, что еще чуть-чуть и могу начинать собирать вещи на КНИС, я лишь вежливо кивнула в ответ и исчезла раньше, чем он мог снова вызвать меня на разговор. А он очень хотел: его немало удивил и взволновал мой внешний вид. И я хотела… Но сейчас стоило сосредоточиться совсем на другом и поискать слабое звено…

* * *

Через девятнадцать дней назначен итоговый тест. И я считала дни, чтобы переступить рубеж, за которым меня ждет КНИС. Я была тиха и послушна: завтраки и ужины всегда были готовы вовремя, поручения выполнены, ни одно правило «альянса Малых» не нарушено.

С трудом достигнутое внутреннее спокойствие все же пошатнулось за пару дней до теста.

– Сегодня летим на Кетару?– услышала я отца, спускаясь к завтраку.

– Выходной только завтра. Но я и не собирался,– отказался Игнат. И мне это тоже показалось странным: отец не пропускал работу днем.

– Тогда лечу без тебя,– тон был решительный.

Я вошла в столовую, прошла к холодильному шкафу и достала контейнеры с завтраком, чтобы разогреть. Отец и Игнат недовольно покосились на меня, будто я им помешала, и тут же заговорили на русском. Это показалось еще более странным.

– Ты же сказал, что после того раза не полетишь? Тебе что, не хватило предупреждения?– отговаривал Игнат.

– Я и лечу разобраться. Кстати, по твоей милости. Самоуверенный! Полез со своей остроумной шуткой. А этот урод и ухватился за нее…

– Думаешь, будут последствия?

– Здесь последствия всегда есть. Но у нас нет особого выбора. Хорошо, что он еще торгуется: есть надежда договориться. А то гореть нам всем после суда…

Мне неинтересно, что происходит в их жизни, лишь бы это не касалось меня. Но когда услышала «гореть нам всем после суда», огнем прожгло горло до самого желудка – прислушалась.

Отец заметно нервничал. Больше того, он злился, потому что боялся.

– Ничего с нами не сделают… Штрафом обойдется,– уверенно заявил Игнат.

– Да?! А где такие кредиты взять? У тебя не завалялись?

– Взяли бы из наших накоплений… Ой, да чего ты суетишься?– начал злиться Игнат.– Хватит уже, дадим, что он просит.

А потом он злобно прищурился на меня и крикнул:

– Чего так долго возишься? Накрывай скорее, и иди есть к себе!

«Накопления? У них есть свободные кредиты?»– пропуская мимо ушей недовольство брата, задумалась я и, выставив на стол тарелки, выложила в них готовые завтраки.

– Ты не сможешь полететь без моего допуска бесплатно,– продолжил Игнат.

– Значит, оплачу! Надо переиграть условия. Не хочу рисковать… и не хочу дурной истории. Все, я сказал!

«И что было на той Кетаре, что он готов даже заплатить за полет? Что такого они оба натворили?»– нахмурилась я, желая как можно скорее оказаться в кабинете тестирования и сдать долгожданный итоговый тест. Тревога набирала силу.

Отец повернулся к своей тарелке и стал нервно мять вилкой тушеный овощ. Я разлила сок по стаканам и, взяв свою порцию, медленно обошла стол.

– А ты чего тут прокисать будешь? Полетели со мной?– вернулся к насущному отец.

– У меня здесь дела,– отмахнулся Игнат.– Кстати, давно хотел тебе сказать: я решил заключить брачное соглашение…

Я замерла у другого края стола, но вовремя опомнилась и ровной походкой направилась к выходу из столовой, делая вид, что не понимаю, о чем они говорят.