Витязь. Содружество невозможных - Наталия Нестерова

Потому что даже самая вечная суть — конечна. Прекратится Эала — прекратится и он. Погаснет звезда — и даже бессмертный в своей не-жизни камень станет пылью и прахом. Раскроется сила Цемры — и камни, и эльфы, и люди, и все создания этого мира вмиг станут ничем. Поглощенной внутрь Великой Паучихи сутью, плацдармом и трамплином ее безумного потомства от причудливых отцов.

Мог ли он обещать что-то этой тревожно спящей женщине с маленьким прохладным ртом?

Он шел биться.

Жить, умереть?

Биться!

Последнее — плащ со златой розой — на плечи. И принесенный нелепый короб от музыкального инструмента вроде лютни, в который он положит меч, чтобы не показывать его в «камеры наблюдения», когда пойдет к паучихе по охраняемой человеческой крепости со странным названием Москва-Сити, — так рекомендовали осторожные гномы.

Он собрался полностью. И пошел вниз.

И опять остановился у арки, глядя на нее.

На маленькую, такую маленькую и такую решительную, ранимую и пытающуюся жестко делать мужские дела — и делающую; желающую верховодить везде — и так страстно отдававшуюся ему.

Ирму.

Может быть, в последний раз.

Точным движением он прислонил полуторник в гитарном футляре к дверному косяку и в два бесшумных скользящих шага пересек расстояние до постели. И прильнул.

— Я, — выдохнул, — я, Ирма, никогда… Не обещал… Я… могу… не вернуться. Я…

— Молчи, — шепнула она. — Пожалуйста, молчи, Тайтингиль, Тааайтингиль…

Поцелуем заглушила все поднимающиеся в нем слова, не осталось больше слов.

— Ирма. — Эльф поцеловал в горячую щеку, в сбитые волосы на виске. — Ирма…

— Ты вернешься, — сказала она, утыкаясь в подушку.

— Я…

— Молчи, — шепнула. — Я верю, что вернешься. А теперь иди. Иди, Тайтингиль.

Он длинно выдохнул и покинул женщину.

Котик стоял за дверью, нежно поглаживая свежекупленный айфон; орк, переродившись, оказался страшным гаджетоманом и поклонником всех мыслимых и немыслимых соцсетей. Стоял молча, переговариваясь с кем-то топтанием пальцев по экранчику. Не заходил, хотя мог бы воспользоваться ключами, которые у него безусловно были. И не звонил в дверь. Ждал.

Когда эльф вышел, он привычно просиял.

— Прроспал, светлейший? Прроспал?

И натолкнулся на взгляд эльфа — прямой, в глаза.

Тайтингиль молча двинулся к лифту. Кольчуга, доспехи, стекающий с плеч плащ, стекающие водопадом златые волосы и твердый, округлый чехол «Гибсона» с мечом внутри — в руках.

— Бандерас нолдоринский, — муркнул Котов и снова засиял глазами. — Куда деваться, а…

В машине эльф был собран и молчалив. Он не питал никаких иллюзий относительно боевой мощи местных двергов. Чернобороды никогда не были бойцами. Оружейниками — прекрасными. Бойцами — нет. И… их было всего сто двадцать четыре. Из которых снарядить на схватку обещали пятерых.

Противопоставить магии можно было лишь магию, и витязь готовился.

Оруженосец?

Оруженосец… да. Но.

В прежнем мире, в прежние времена Потрошитель Азар был бы сильнейшим соратником. Витязь некстати вспомнил тухлые болота, на которых орк выхаживал его; громадная ручища только что сцапала эльфийского коня за ногу, рванула — и переломила, искалечив животное. И эти же опасные орочьи лапы пестовали его, Тайтингиля, ни разу не сделав больно. Раны под ними, кстати, затягивались очень быстро — быстро даже для эльфа. Орк глядел тогда — беззлобно, бесстрашно, внимательно.

Тайтингиль повернул голову — и встретился — да, с беззлобным, бесстрашным, внимательным взглядом светлых глаз.

— Ничего, витязь, — проговорил орк, — что-нибудь да прридумаем. Ну враг, врраг, что… не инопланетяне же какие.

— Магия.

— Магия — это экзотично, — проворчал Котов, — экзотику я люблю. А инопланетяне… да не бывает же их, ну.

— Инопланетяне — не знаю. А магия… смотри, — спокойно сказал Тайтингиль и, убедившись, что дорога пуста, провел узкой ладонью перед лицом Котика.

Москва-Сити уже была видна — башни, изгиб реки, лента высокой дороги. И нечто вроде легкой сети из тонких шнуров, раскинутой из одной высотки над городом, — паутины темной силы, сосущие свет, оплетающие город.

— Она давно тут. Цемра. Я сразу почувствовал беду. Принесли паутину — предчувствие сменилось пониманием.

Эльф сам не понял, почему он заговорил, но он продолжал:

— Она давно тут, орк, и выстоять шансов немного. Ты еще можешь оставить меня и уйти. Я отвык от оруженосцев. Я отвык. Ирма… Она не должна остаться одна. Я…

Орк смотрел.

— Я не смогу тебя прикрывать, — решительно сказал Тайтингиль. — Не смогу. Дверги сами за себя, так всегда было. А ты… я…

— Я ведь помню кое-что, — мягко сказал Котик, не спуская широких лап с руля. — Помню. Я вылизывал твои раны. Пока ты там валялся без сознания.

— Что?

— Ну, орки так лечатся. — Котов упер взгляд в дорогу. — Ле-чат-ся. Я лечил тебя. Я не хотел, чтобы ты помер. Может, для того тебя берег, чтобы ты теперь спас этот мир? Я не пойду никуда от тебя. И у меня есть… огненный бич.

— Ты меня вылизывал? — Это поразило эльфа куда более наличия у оруженосца огненного бича — откуда взяться бичу?

Но — вылизывал?

— Может, поэтому и шрам остался, — смущенно пробормотал Котик.

— Я редко испытываю страх, — размеренно сказал эльф. — Но только идиоты не боятся никогда. Я не боюсь Цемру. Но я боялся тебя, Азар. Опасался. Сильно. И я был рад, когда ты ушел.

— Не надо было, — еще тише сказал Котов. — Не н-надо было бояться. Я бы… никогда…

— Вот и дверги.

Котик тормознул свою машину с волчьим именем. Дверги нарочито захлопали дверями длинного приземистого минивэна, вываливаясь наружу.

Шестеро крепких невысоких мужчин казались совершенно одинаковыми. Старший угадывался по густой красиво пробритой бороде. Все были в одинаковых черных формах, кевларовых бронежилетах, со щитами, в шлемах с широкими сверкающими титановыми полосами. На рукавах — нашивки ЧОП «Одинокая Гора».

Тайтингиль усмехнулся.

Дверги были из молодых. Глядели не отрываясь.

— Абрам, — представился старший. — Пропуска у меня. В гитарном чехле — что, меч?

— Да.

— Хм… У нас… то, чем комплектуемся по работе, — дубинки, шокеры, травматы. Топоры есть. Хорошие, своей работы, московской.

— А это что?

Котик рылся в багажнике, постепенно обвешиваясь мудреным и не легким с виду снаряжением.