Семейная реликвия. Ключ от бронированной комнаты - Елена Зевелева

Наскоро одевшись и сложив вещи, Андрей с Ольгой вскоре спустились в совершенно пустой ресторан. Набрали себе по паре тарелок овощей, мяса, соленых грибов, огурчиков. Не забыли положить по обязательной в этих местах и удивительно вкусной свиной рульке и конечно же свиной коленке, называемой здесь «айсбайн». Ольга наполнила большой бокал нефильтрованным пивом «Пауланер», который она очень полюбила, а Андрей — налил фужер джина «Бифитер», разбавив его наполовину тоником, бросив пару кусочков льда и тоненький ломтик лимона. Закончили трапезу кофе и особо почитаемым в Германии горячим штруделем, своим размером заметно превосходящим обычный домашний пирог.

— Не поймешь, что у нас — пропущенные вчерашний ужин и сегодняшний завтрак или уже обед? — спросила, сама не зная чему смеясь, Ольга. Она посмотрела внимательно в глаза Андрея. — Шведского стола, знаю, для того чтобы наверстать упущенное, нам с тобой будет явно недостаточно, так ведь?

— Само собой разумеется, — ответил он, держа в руках ресторанное меню в огромном кожаном переплете и внимательно глядя на Ольгу. — Но я твердо знаю, моя дорогая, что хотел бы опять вернуться с тобой в номер. А ты?

— Я знаю только, что, например, хоть мне и стыдно это признавать, но абсолютно не хочу уже карабкаться с фотоаппаратом, как все туристы, на мост Марии и не хочу бродить по сумрачным залам Хоэншвангау, даже при том, что он рядом с нашей гостиницей, — с милой улыбкой нашкодившей школьницы призналась Ольга. — На самом деле честно тебе скажу — страшно хочу в Гармиш. Хочу выспаться! Вот и все, чего я хочу.

Уже лежа в постели и засыпая, Ольга подумала: «Сама ведь грех совершила с Андреем… Или бабий грех — не грех вовсе, как люди говорят».

Вернулась домой она как ни в чем не бывало. Как будто ничего и не произошло. Олегу в глаза смотрела как всегда ясным, незамутненным взором. Целовала его, обнимала, ласкала, в постель с ходу, как только приехала, с ним легла. А ведь всего ничего времени прошло после той бурной, даже не по годам, ночи в гостинице. И надо честно признать, что с мужем получила удовольствие, как всегда. Может, большее, чем с Андреем, несмотря на то острое желание, которое возникло внезапно у нее при встрече с ним.

«Интересно, а Олег мне изменяет или нет? — вдруг мелькнула в ее голове мысль. — Может, когда меня не было, он спокойно трахал кого-то в нашем доме. И слова при этом, возможно, говорил одни и те же, и в любви клялся, как и мне».

При этих мыслях Ольга даже застонала от отвращения, представив себе воочию своего мужа, лежащим абсолютно голым на их широкой испанской кровати с толстенной, с громадными, как арбузы, грудями русоволосой бабой, с целлюлитным жирным животом и необъемными бедрами. Почему-то у нее было плоское, как лопата, лицо с маленькими щетинистыми усиками, выступающими над злыми, узкими губами. Вспомнила, и как вскоре после свадьбы они с Олегом просто изощрялись, изобретая все новые и новые варианты: то в ванне, наполнив ее до краев приятной теплой водой, то почему-то на большом журнальном столике, то стоя возле зеркала в спальне — чего только не изобретали! Особенно когда поехали в свадебное путешествие в Питер, где предела их сексуальному творчеству не было никакого. Задуманный еще в Москве план экскурсий с обязательным посещением Зимнего и Меншиковского дворцов, поездкой в Павловск, с непременными прогулками по Летнему саду остался невыполненным. Они целыми днями не выходили из номера элитной в то время гостиницы «Ленинград», спускаясь только вечером в ресторан покушать. Даже родственников дальних так и не навестили, что обещали сделать родителям. Вдвоем им было гораздо интересней. И вовсе не хотелось, как тогда было принято, сидеть в гостях и рассказывать о себе и своих планах на будущее.

«Все-таки любовь — очень интимное чувство, — подумала Ольга, — как вера в Бога. Это совсем не сексуальная привязанность, как думают некоторые, даже мои подруги, гордящиеся своей рафинированной интеллигентностью. А тем более мужики, которые, бывает, думают, что привлекают и впечатляют женщин бесконечными сальными рассказами о мужском достоинстве. Как правило — после определенной дозы спиртного во время домашнего застолья».

В памяти моментально воскресла фраза их соседа по площадке, с которым они дружили, Сергея Кулишкина — известного историка, историографа, совсем в молодые годы, что было тогда крайней редкостью, ставшего доктором наук, профессором. Он довольно часто повторял ее — после «третьей», не раньше. Продававшиеся тогда в овощных магазинах длиннющие парниковые огурцы, плотно упакованные в целлофановые обертки, он всегда называл не иначе как «девичьи грезы». Мужики, конечно, смеялись в полный голос.

Ольге вдруг снова привиделся образ толстенной, развалившейся поперек ее кровати русоволосой девки с огромными грудями, расплывшимися как готовившиеся на празднике в Гармиш-Партенкирхене, откуда она только что вернулась, широченные блины. Всего лишь несколько дней назад они с Андреем уплетали их за обе щеки. Ее «стопудовые» ноги, разметавшиеся на подушках, плохо вымытые волосы, пахнущие почему-то каким-то непонятным прелым запахом луковой шелухи и пота. Она даже зримо представила вновь ее плоскую широкоскулую физиономию с маленьким, вздернутым по-утиному носом над подернутой легкими черными усиками противной верхней губой. Потом увидела ее в их душевой кабине, моющейся, после любовных игр с Олегом, ее любимым шампунем «Шаума», чистящей зубы ее зубной щеткой и любимой зубной пастой с прополисом, выливающей себе на голову целый флакон недавно привезенных для нее мужем из Парижа настоящих французских духов «Коко Шанель». При таком видении Ольга даже на минуту очнулась от казалось бы совсем глубокого сна. Приподняла голову над подушкой и обнюхала, как ее учила мать, всю постель. Потом, борясь со сном, добежала до ванной, посмотрела на стоящие там на белых полках кабины флаконы, не преминула взглянуть на зубную щетку и даже потрогала ее рукой — все было на месте. Выскочив в холл, она увидела на беломраморной столешнице возле вазы с цветами явно нетронутый, даже не вскрытый флакон духов «Коко Шанель». Только после этого с чувством наступившего успокоения Ольга вернулась в спальню.

«И что только не придет на ум во сне? Чертовщина какая-то, да и только, — подумала она, кладя голову на подушку и оглядывая со всех сторон укрывшегося чуть ли не с головой спящего Олега. — Может, я по себе сужу? Или это воспаленное мое воображение? Однако неплохо было бы узнать, кто это такая могла бы быть? Может, и есть у него какая прошмандовка? Чем черт не шутит, когда жены нет. Надо будет спросить у Галинки, ничего подозрительного она за отцом в последнее время не замечала? У той уж точно глаз — алмаз. Ее не проведет даже наш опытный папаша. И где это он сумел выкопать такое чудовище, просто ископаемое какое-то, что-то раньше я такую сисястую и жопастую бабищу никогда и нигде не видела, а особенно рядом с ним или среди его бабского коллектива на работе. Ему, конечно, почему-то нравятся толстые русские бабы колхозного типа, да и он им по какой-то причине всегда нравится. Прямо сюр, даже кич какой-то, да и только. Ну и черт с ними, пусть забавляются. Пропади все пропадом», — мелькнула в ее голове мысль, после которой Ольга буквально провалилась в глубокий долгий сон.