Повести (сборник) - Павел Бессонов

– Переодеться тебе надо, Витя!

– И за это не беспокойтесь. Найдётся рыбацкая одёжка. Может, в длину не совпадёт, зато в ширину с запасом. Так что, Виктор, приходи, я жду.

В детстве рыбалка была страстью Виктора. С Колькой Сорокиным и Борькой Арзамасцевым летом, после школы, пропадали с удочками и раколовками на реке, к обеду приносили домой улов – полосатых окуней, подлещиков, или, по-местному, «лоскариков», речных пучеглазых бычков – «попов». После школы, во взрослой жизни, рыбачить не приходилось, но охотничий инстинкт остался.

В сарае, у Николая дома, готовились к утренней рыбалке. Разбирали снасти, проверяли огрузку поплавков, готовили приману.

– Лещ подошёл. Перед нерестом аппетит у него зверский! Вот для него главная наживка! – Николай подал Виктору полупрозрачный кусок заварной манки. – Берёт лещ и на червя, но на него и пескарь, и уклейка будет цепляться, а это только для леща!

Шура принесла ужин друзьям в сарай.

– Я его здесь всегда кормлю, а то забывает про еду.

Шура улыбалась, любовно глядя на Николая. Она двигалась плавно, её крупные формы мягко колыхались. Виктору на мгновенье взгрустнулось. Его бывшая не умела так спокойно любить, как эта рыхлая толстая женщина, красивая в своём отношении к мужчине, мужу, главе семьи, отцу двух дочерей.

– Вставай, пора… – Николай говорил шёпотом на ухо Виктору. Виктор молча быстро оделся в ту одежду, какую вчера ему выдала Шура, обул резиновые полусапожки.

Выпив холодного чая, вышли. Ещё не было и трёх ночи. В городе, с его дымом, пылью и световой рекламой, Виктор отвык от такого яркого свечения звёзд. Здесь они были словно ближе к людям.

– Идём к затону, – Николай говорил вполголоса, словно боясь разбудить спящую Заречную. – Ты помнишь Максима? Ну, мужика, что жил на отшибе? Он и сейчас там живёт. Один, бабка его померла. Держит лодочную станцию. Ты его не узнаешь – скрючился, борода до пупа седая. Его теперь по-новому, на американский манер зовут.

Да, Макса-Максима Виктор вряд ли бы узнал, встретив в городе. Когда-то казавшийся им, пацанам, рослым и крепким мужиком, превратился Максим в горбатого хромого гнома.

Оглядев Виктора, Макс осклабился беззубым ртом:

– Чевой-то ты, парень, давно не приходил? Ты ведь с моим внучонком Борькой прибегал, лодку клянчил, да?

– А где Борис сейчас?

– Был Борис, и нету. Водочка его уложила рано на покой.

Что-то бормоча себе под нос, Макс вынес весла. Вместе с Николаем Виктор спустился от сарая к лодкам.

Мягко окуная весла в воду, Николай подплыл к лодкам трёх рыбаков, сидевших над веерами удочек. С кормы спустил на верёвке якорь – вагонную тормозную колодку, – на оба борта сыпанул несколько пригоршней приманы. Вода реки, застывшая, как зеркало, отражала звёздное небо. Тишина нарушалась только покашливанием одного из рыбаков с соседней лодки.

…Поплавок, торчавший из воды на одну треть, начал покачиваться, потом бессильно лёг на бок. Виктор подсек, почувствовал тяжесть рыбы… Сверкнув чешуёй, лещ лёг на бок и в следующее мгновение, мощно всплеснув, нырнул в подставленный под сачок.

«Первый!»

Николай опустил в садок уже второго леща…

Рассветало. Клёв затих. Отпустило и волнение ловли. В ближайших от реки дворах перекликались петухи. Взлаивали проснувшиеся собаки.

– Ну что, домой? – Николай уже подматывал леску. – Можно ещё посидеть, конечно, но крупный уже не возьмёт. Подлещики будут.

– Домой, домой, – подхватил Виктор предложение. – Не терпится твоей фирменной ухи отведать.

Да, такой ухи Виктор не пробовал даже в дорогих ресторанах столицы! Рюмочка за рюмочкой… Придя домой и выслушав неодобрительный комментарий тёти Даши, Виктор как убитый спал до темноты. Проснувшись, побродил по кухне, выпил кружку холодного кваса тётиного приготовления, вновь завалился спать.

* * *

Посыльная горисполкома с утра принесла приглашение к мэру, к Семёну Семёновичу Косолапову. Бумажка напомнила о трагедии, гибели Валерия, горе Клавдии… И о том, что причастен к этому сын мэра.

Косолапов встретил Виктора, как радушный хозяин дорогого гостя. Он вышел из-за стола, пожал руку Виктора обеими руками, щурил в улыбке глаза, рассматривая гостя. Виктор тоже рассматривал Семена Семёновича, сравнивая с воспоминаниями детства.

Семён был на три года старше Виктора и остался в его памяти бойким пионервожатым. Теперь Семён Семёнович выглядел солидно. Через пояс брюк переваливало заметное брюшко, лицо было полным, с розоватой кожей, с наметившимся вторым подбородком. Пухлые веки прятали резво бегающие глазки цвета болотной тины, под глазами набрякли нездоровые мешочки.

Чисто выбритый, в костюме из переливающегося песочного цвета материала, фирменного знака руководящего лица, в туфлях светло-коричневой кожи, стоимость которых Виктор оценил не менее чем в две сотни зелёных, Косолапов соответствовал стандарту провинциального мэра.

– Виктор Петрович! Рад видеть тебя в нашем городе!

– Говори уж, Семён Семёнович, «в моем городе», ведь ты его единовластный хозяин.

– Виктор Петрович! – Косолапов расплылся в сладкой улыбке. – У нас демократия! Времена тоталитаризма прошли…

Вернувшись к своему столу, Семён Семёнович надавил кнопку. Секретарше, незамедлительно возникшей в дверях кабинета. сказал:

– Мария Гавриловна, у нас гость…

Мария Гавриловна склонила голову в знак понимания и прошла мимо Виктора, дав возможность рассмотреть её подробно.

Выше среднего роста, ширококостная, с высокой грудью. Добротный костюм строгого покроя синего цвета, белоснежная кофточка. Причёска тоже строгая, служебная. Близко поставленные глаза и крупноватый нос вместе с выступающей верхней челюстью придавали облику Марии Гавриловны что-то обезьянье. Узкие кисти рук, ухоженные, с длинными пальцами, и стройные голени ног выглядели привлекательно, компенсируя прочие недостатки.

Мария Гавриловна скрылась за малоприметной дверью в стене за креслом мэра.

– Присядь, Виктор Петрович. Такую встречу на сухую, так сказать, проводить грешно… Мария приготовит стол, посидим, побеседуем. Расскажешь, как там в области. Езжу туда на совещания по вызову. А там всё бегом – дела, дела… Ты у очагов культуры там, а тут… стараемся. Вот ДК железнодорожников недавно отремонтировали, интерьер сменили на современный. Стараемся! Вы так в газете и отразите… При случае.

В комнате за малоприметной дверью окон нет. Уютно. Два бра мягко освещают сервант с хрусталём, диван, стол, полумягкие стулья.

– Прошу! – Семён Семёнович сделал приглашающий жест в сторону стола, на котором поблёскивала бутылка коньяка, разместились низкие пузатые рюмки и закуска – дары местной природы и тостики из колбасы и сыра. – За приезд и встречу бывших пионеров!