Нордические олимпийцы - Андрей Васильченко

Официально организованные торжества по поводу победы Макса Шмелинга стали проводиться в Германии еще до того, как боксер вернулся на родину из США. Близ Нюрнберга было создано огромное «солнечное колесо». Оно было образовано из факелов, которые несли 200 тысяч человек. В этом ритуале принимала участие и английская аристократка Юнити Валькирия Митфорд, которая считалась едва ли не самой большой поклонницей Гитлера во всей Великобритании. В своем выступлении Юлиус Штрейхер, издатель скандального антисемитского журнала «Штюрмер» («Штурмовик»), заявлял, что причина победы Шмелинга крылась в том, что «он прибыл из новой Германии, из Германии, в которую вновь верят». На страницах эсэсовского издания, журнала «Черный корпус», заявлялось, что «железные кулаки Макса Шмелинга разгромили всех врагов национал-социализма, благодаря чему белая раса смогла сохранить почтение к себе». Далее эсэсовский журналист продолжал: «Англия, Франция, Северная Америка должны выразить негласную признательность Максу Шмелингу за то, что в процессе мировой борьбы он положил конец самонадеянности чернокожих». «У негра врожденная психология раба, и горе тому, кто позволит ему проявить надменность и высокомерие, — это надо пресекать самым жесточайшим образом», — предостерегал «Черный корпус».

Сам же Макс Шмелинг после непродолжительного отдыха и обсуждения деловых вопросов паковал чемоданы. Ему предстояло добраться до Германии на гигантском дирижабле «Гинденбург». Это путешествие было для него не менее волнительным, чем сама победа над Луисом. До дирижабля пришлось пробираться сквозь огромную толпу, которая собралась, чтобы приветствовать победителя. Как сообщал один американский корреспондент, «23 июня гигантская толпа собралась посмотреть на два чуда XX века: самый большой в мире дирижабль и человека, который смог победить Джо Луиса». Во время своего путешествия Макс Шмелинг почти не спал — он почти круглыми сутками смотрел в окно иллюминатора. 26 июня около 16 часов «Гинденбург» пролетел над Кельном. Когда дирижабль приблизился к Франкфурту, то оп получил почетный эскорт из пяти боевых самолетов. На аэродроме, невзирая на жуткую духоту и давку, Макса Шмелинга ожидало более 10 тысяч человек. В это время предприимчивые торговцы смогли продать несколько тысяч бутылок воды «Макс Шмелинг» и коробок конфет «Анни Ондра». Сама же Анни была среди присутствовавших. Она вместе с матерью Макса еще утром была направлена специальным самолетом из Берлина — об этом позаботился лично Геббельс. Когда «Гинденбург» «причалил» к аэродрому Франкфурта, то первым из него на трап вышел Макс Шмелинг. Его приветствовал шквал оваций, который моментально заглушил оркестр, начавший исполнять гимн. Под ноги Максу полетели сотни букетов. Совсем юная девочка в униформе БДМ смогла пробиться сквозь толпу и протянула чемпиону букет скромных гвоздик. Этот момент был заснят одним из фотографов, после чего по распоряжению Геббельса снимок облетел всю Германию.

Когда шум многотысячной толпы затих, то стали выступать партийные функционеры и представители городской власти. Несколько слов произнес и сам Макс. Его слова вновь потонули в овациях. Следующей проблемой было пробраться сквозь толпу, которая наваливалась на боксера со всех сторон. Несмотря на то что ему приходилось сдерживать натиск, чтобы обезопасить свою супругу и маму, Макс Шмелинг все же умудрился пожать руку нескольким сотням людей. После этого ему все-таки удалось сесть в специально предоставленный кабриолет — автомобиль уже был доверху завален цветами. Когда он ехал по городу, то казалось, что весь Франкфурт вышел на улицы. Со стороны это напоминало триумфальное шествие римского императора. Машина остановилась лишь у ратуши, чтобы Макс смог присутствовать на церемонии внесения его имени в «Золотую книгу города Франкфурта». После этого Максу пришлось вновь вернуться в аэропорт — там его ждал специальный самолет, которым он должен был долететь до Берлина, где должно было продолжиться триумфальное шествие. Во время этого полета Макс беседовал с двумя ведущими спортивными журналистами Третьего рейха: Гербертом Обшернингкатом («Миттаг» — «Полдень») и Хайнцем Зиской («Ангриф» — «Атака»). Во ходе этого разговора он заявил, что когда он был в Америке, у него были изрядные проблемы в общении с местными журналистами: «Они пытались изобразить меня как некоего преступника, подавали публике как презренную фигуру». Уже позже один из мюнхенских журналов опубликует карикатуру, на которой были изображены три толстых журналиста с большими носами, удивленно взирающие на ринг с поверженным негром. Подпись под карикатурой гласила: «Шмелинг направил в нокаут еврейскую прессу, разжигавшую ненависть».

Когда Макс Шмелинг подлетал к Берлину, то к аэродрому Темпельхоф были пущены дополнительные трамваи, так как имевшиеся в распоряжении не были способны перевезти всех желающих увидеть боксера-чемпиона. Многотысячная толпа собралась уже в 14 часов и не расходилась, несмотря на то что Шмелинг прилетел в Берлин только в 9 часов вечера. Когда Макс стал спускаться по трапу, то на взлетно-посадочную полосу сквозь оцепление прорвалось несколько сотен людей. Но на этот раз Шмелинг находился в плотном кольце «почетной гвардии», которая состояла из 200 лучших немецких боксеров. Его также сопровождали статс-секретарь Вальтер Функ, представители Имперского руководителя спорта, имперской канцелярии. Компания «Люфтганза» специально выделила для этого события «передвижную электростанцию», от которой питались несколько десятков прожекторов. Именно благодаря им зрители могли наблюдать в вечерней темноте за встречей Шмелинга. Максу и Ондре был вручен большой торт, а также бесплатные билеты на предстоящие Олимпийские игры. Когда они прибыли домой, то обнаружили, что здание было превращено в своеобразную триумфальную арку, украшенную цветами и знаменами.

Однако внутри дома их ожидал новый сюрприз. Лестницы до самого верха были завалены букетами и поздравительными письмами. На следующий день Макс распорядился купить несколько новых бельевых корзин — но даже их не хватило, чтобы собрать все присланные письма. Отдохнуть Максу так и не дали. Вечером Шмелинг был приглашен на ужин к Геббельсу. Тогда же министр пропаганды сообщил, что боксеру в сопровождении матери и супруги предстояло встретиться с Гитлером. На следующий день они в назначенное время прибыли в имперскую канцелярию. Гитлер был предельно вежлив: он поблагодарил Макса от лица всего немецкого народа и попросил рассказать о некоторых деталях боя. Гитлер очень сожалел, что не мог видеть победы Шмелинга. Макс поспешил обрадовать фюрера, сообщив, что в его вещах, которые проходили через таможню, была копия кинозаписи схватки. Гитлер распорядился немедленно доставить кинопленку в имперскую канцелярию. Приказ был оперативно выполнен. На просмотре кроме Гитлера и Шмелинга также присутствовал министр пропаганды. Когда на экране Макс в очередной раз наносил мощный удар Луису, Гитлер радостно хлопал себе по коленям: «Геббельс, слышите, это надо показывать всей стране. И полнометражным фильмом, а не отрывками в киножурналах». Несколько позже Геббельс записал в своем дневнике: «Драматично и пленительно. Последний раунд был просто неимоверным. Он по всем правилам направил негра в нокаут».

Макс находился на вершине своей спортивной славы. Но сама судьба посылала ему предостережения. Во время разгара торжеств в загородный дом Шмелинга попала молния: Макс и Анни чудом смогли спастись от пожара. Пройдет буквально пара лет, и от былой славы Макса Шмелинга не останется и следа. Его больше не будут чествовать в имперской канцелярии, а немецкая пресса стыдливо попытается забыть его имя. Но это отнюдь не сломает мужественного спортсмена. Впрочем, это уже совершенно другая история.