Хлопоты ходжи Насреддина - Леонид Резников

– Да? – заинтересовался мулла. – И что же ты ему хотел предложить?

– Убить ходжу! – округлив глаза, процедил сквозь зубы Зариф. – Как убивают бешеную собаку, как топчут ядовитую змею!

Хасан от этих слов вздрогнул всем телом, а мулла выронил из пальцев пиалу, и она, гремя, покатилась по доскам.

– Ты с ума сошел! – наконец обрел дар речи Хасан. – Да если нас поймают…

– Э-э, ты же ничего не понял, – махнул рукой Зариф. – Нам самим ничего не придется делать.

– Тогда кто же совершит это богоугодное дело? – поинтересовался мулла, отирая замоченные чаем подштанники.

– Мустафа!

– Какой еще Мустафа?

– Главарь разбойников. Он мой большой друг! – похвастался Зариф, выпячивая пузо.

– Ах, разбойники, – дошло до муллы, и он разулыбался. – Только…

– Что?

– Разбойникам нужно платить, – потер он палец о палец, – а у меня нет ни гроша. Я нищий!

– Э-э, мулла, не скупись, – покачал головой Зариф, которому тоже хотелось сэкономить. – Все мы прекрасно знаем, что ты очень много всего припрятал в горах.

– Много знаешь, – недовольно буркнул мулла. – Сколько он берет за работу, этот твой Мустафа?

– Я думаю, на троих выйдет совсем по чуть-чуть. Ну как?

– А-а. – Хасан сорвал с головы новенькую чалму и хлопнул ей об землю – Была не была!

– Я тоже в деле, – почесал ноющий бок мулла. – Но к Мустафе не пойду.

– Я сам пойду. Нужно только деньги собрать.

– Это терпит, – заколебался мулла. – Сначала бы неплохо подкрепиться, – сказал он, заметив слугу Хасана, направляющегося к топчану с деревянным подносом, на котором лежали исходящие паром лепешки и разогретый вчерашний плов в широком лагане.

– Ты прав! – поддержал муллу Хасан.

Они втроем уселись в кружок и молча принялись за еду. Каждый думал о своем, но мысли их все как одна вертелись вокруг Насреддина, который и не подозревал о грозящей ему опасности.

Глава 13. Непреодолимые обстоятельства

– Вы жестокий человек, Насреддин-ако, – сказал ходже Саид, когда они вернулись к Икраму и взялись достраивать дом. За решением проблем с муллой работа застопорилась и за два дня не продвинулась ни на шаг. – Но вы и несказанно добры. Попадись мулла мне в руки, я бы на нем живого места не оставил! И уж точно не выпустил бы просто так из селения, – сжал кулаки Саид.

– И ты обвиняешь в жестокости меня?

– Но ведь именно вы придумали колотить «шайтана» дубинками!

– А ты предлагаешь увещевать его пустыми словами?

– Пусть так. А потом? Зачем вы его напугали в мечети? Ведь ему и без того досталось. Всего-то и нужно было созвать людей и отвести муллу к кази.

– Разумеется, – дернул подбородком ходжа, – а тот бы нашел проделкам муллы тысячу оправданий, как пытался сделать это сегодня. Когда же Шарифбек сам стал невольным участником маскарада, то здесь отвертеться гораздо сложнее. Ведь что главное? Обелить себя! А мулла ему не брат и не сват.

– Неужели вы знали, что кази поведет себя именно так?

– Трусы и лгуны – они предсказуемы, – пожал плечами Насреддин. – Но ведь мы все-таки избавили людей от наглого муллы, что совсем неплохо, согласись?

– Очень даже хорошо. Только вот кто станет муллой после него? – в сомнении покачал головой Саид, прибивавший доски к потолку. – Как бы тот не оказался шайтаном почище муллы.

– Кто бы ни пришел на его место, а ему нужно время, чтобы освоиться здесь, навести связи. К тому же, я уверен, судьба прежнего муллы должна немного попридержать его пыл и спесь. Главное – не давать ему спуску и не баловать, как селяне делали с прежним.

– Но почему мы всегда думаем о плохом? – не согласился с ходжой Икрам. – Возможно, новый мулла окажется хорошим человеком, и наши опасения напрасны.

– Все может быть, мой друг, – не стал спорить с дехканином Насреддин. – Почему бы хорошему человеку не стать муллой? Только вот очень многих хороших людей сгубили властолюбие и жадность – эти едва ли не самые худшие из пороков.

– Кстати! – спохватился Икрам. – А ты слыхал, что пропал Зариф?

– Пропал? Куда? – нахмурился ходжа.

– Никто не знает. Но сегодня, когда мы шли домой, я немного отстал от вас, заговорив с Садыком об урожае, и он поведал мне, что вчера заглянул к Зарифу отдать долг. Слуга же сказал, что того нет дома.

– Может, вышел куда-нибудь прогуляться?

– Нет, нет. Слуга сказал, что его не будет день, а то и два. Он отбыл по срочной надобности.

– И часто с ним такое случается?

– Очень редко. На моей памяти он покидал селение всего лишь дважды.

– Плохо, – вздохнул Насреддин, выравнивая доску по предыдущей.

– Что тебя беспокоит?

– Странно все, что случается вдруг, особенно если оно связано с вашим баем Зарифом.

– Почему?

– Скажи, какие у богатого землевладельца могут быть срочные дела, по которым он должен отбыть куда бы то ни было? Все его имущество, ваши поля и сады, находится здесь. А что ему делать в чужих краях?

– Ну, мало ли, – пожал плечами Икрам. – Всякое случается. Может, праздник какой где или, наоборот, горе.

– До праздников ли ему сейчас, – покачал головой ходжа. – И, тем более, не до чужих горестей. Ему бы свои проблемы решить. Бумагу-то Саид ему так и не вернул.

– А может, у него еще где-нибудь есть земля. Он богатый человек.

– Земли на свете много, но тех, кто хочет владеть ею еще больше.

– Вы хотите сказать, – усмехнулся Саид, – каждый грабит на своей земле?

– Вот именно. В других краях есть свои Зарифы – какой им прок делиться друг с другом? Нет, мне все-таки кажется, что срочное дело, заставившее Зарифа спешно отбыть, как-то связано с бумагой. И со мной. К тому же куда отсюда можно попасть и вернуться обратно так быстро, если до ближайшего от вас селения как раз два дня пути? Получается туда-обратно четыре, ну, пусть, три дня, но никак не два и не день тем более. И потому место, в которое он спешит попасть совсем рядом.

Саид насторожился, что не укрылось от наблюдательного ходжи.

– Бумага – вот причина его беспокойств, – повторил Насреддин.

– Думаешь, он еще не успокоился? Неужели та бумага так важна для него? – нахмурил лоб Икрам.

– О, это очень ценный документ! Он может стоить ему многого. Но ее нужно применить только в подходящий момент, лучше в самом крайнем случае.

– Когда же он наступит? – спросил Саид, возвращаясь к прерванной работе и лихо вколачивая один гвоздь за другим.

– Кто бы знал, мой друг, кто бы знал. Я еще не до конца сам разобрался, что тут у вас к чему.