Сборник «3 бестселлера о любви в космосе» - Дарья Проценко

– Я отправил ему сообщение. Он знает и повесит на твою дверь карантинную табличку. Эти сто часов – наши. Миритин обо всём позаботится.

– А мы и так не откроем, – пробормотала Женька и поймала его внимательный взгляд.

Он слегка отстранился.

– Я хочу, чтобы ты знала, это не только рилис… Что бы ни случилось потом, я…

– Чтобы ты знал, это не только твои феромоны или, как их, ферменты. И хватит болтать.

Евгения схватила его за рубашку и притянула. Сирил обнял её, и она доверилась щекочущему теплу его ладоней. Самрай-шак изнывал от желания, но Сирил не стал торопиться и бережно уложил Еву на кровать…

Они и здесь преуспели и побили все рекорды. Сто двадцать часов вместо ста. Сирил был сражен, потрясён, оглушён. Что уж говорить о Евгении. В общем, им пришлось ещё несколько часов приходить в себя, просто лёжа рядом, сплетя пальцы и глядя в потолок.

Женька осторожно погладила Сирила по плечу. Он повернулся и легко поцеловал её. Поцелуй был другим, со вкусом зелёного яблока.

– Лучше, чем с чарим-вей, – заявил он с улыбкой.

– Почему?

– Веи без рилиса – горькие на вкус. А ты нет…

Это были отголоски спериума и последняя ласка самрай-шак. Шакрен нежно погладил её по щеке и встал с кровати. Она подскочила следом.

– Сирил!

Он спокойно посмотрел на Женю. Налобный рисунок посветлел. Чешуйки обрели прежний вид.

– Я шакрен, Ева, – грустно напомнил он, одеваясь. – До следующего раза я не увижу в тебе чарим-вей.

Женя приуныла.

– А это когда-нибудь повторится?

– Если захочешь, – серьёзно ответил Сирил. – После всего.

Он ещё сомневается?!

– Не грусти, – Сирил дотронулся до её руки. – Это не значит, что я больше не посмотрю на тебя. Я буду рад пообщаться с тобой. Мы сможем беседовать и даже ходить куда-нибудь, как друзья. Хотя…

– Что? – испугалась Женька.

– Это будет нескоро. Завтра я улетаю в туманность. Надолго. Вернусь через полцикла или чуть позже.

– А что же мне делать? – растерялась Женя. Ей хотелось плакать.

– Всё, что пожелаешь, – улыбнулся Сирил. – Ты свободна в своих чувствах и предпочтениях. В нашем обществе так принято…

Нужна была Женьке эта свобода! После тех восхитительных часов, дней наедине с Сирилом. Но, как бы там ни было, а надо идти к Миритину на осмотр.

Он ждал её. Взял необходимые анализы, просканировал и сообщил, что «чужеродных элементов в желудке не осталось».

– Поешь нормально, – разрешил врач и с нажимом добавил. – Тебе это сейчас нужно, чтобы восстановить силы.

Но у Женьки пропал аппетит. Ей предстояла разлука с Сирилом, и ни о чём другом она думать не могла…

Возвращаясь после осмотра, Женя не спеша подошла к своей квартире и увидела ндарима, терпеливо ждущего у двери. В тот же момент из-за угла показался Сирил. Женька застыла, не зная, что сказать, и ндарим исчез.

– Я пришёл попрощаться, – грустно проговорил Сирил, внезапно обнял её и поцеловал, долгим поцелуем со вкусом терпких ягод. У Женьки закружилась голова…

– Мне понравилось быть с тобой, – удивил её шакрен. – Я бы хотел снова.

Она прижалась к нему, стараясь запомнить этот миг навсегда…

Надо было жить дальше. И «тая как дым, дни понеслись один за другим», словно в песне. Женя скучала по Сирилу. Шакрен оставил ей номер своего коммуникатора, но они могли отправлять друг другу лишь короткие текстовые сообщения из-за помех в туманности. Первое же сообщение, присланное Сирилом, гласило: «Не вздумай хандрить!». На что Женька спросила: «Как поживает туманность?». Так они и переписывались. Это был как раз тот случай, когда Женя больше всего радовалась геномной прививке.

Грусть всё равно не отпускала, особенно когда Евгения проходила мимо лаборатории. Несколько шакренских учёных остались на станции, но среди них не было Сирила.

«Ох, веечки, веечки, никогда не влюбляйтесь в самрай-шак!» – этот популярный девиз вейских форумов следовало написать у себя на лбу, а лучше выжечь калёным железом.

В приступе тоски Женька всё же дочитала историю о Лерани и Фиримине, надеясь, что хотя бы у неё будет счастливый конец… Нифига!

Миритин закрыл ей больничный, и Евгения вышла на работу. Теперь, когда она чуточку больше разобралась в ксенопсихологии, испытав её на собственной шкуре и набив шишки, работать стало гораздо сложнее. Женька боялась снова влипнуть в историю. И Миритин понимал её как никто другой. У них с доктором, благодаря Сирилу, установились доверительные отношения.

А Грегори почти махнул на Женьку рукой, перестав её контролировать. То ли устал бороться, то ли по уши втрескался в медсестричку Лизу. А Женька ему о себе и не напоминала. Всё, что требовалось англичанину – это раз в неделю брать у неё кровь на анализ.

На Талеха обрушились свои заботы. Он так и не нашёл взрывное устройство. Искала охрана, разведчики, сапёры и вся служба безопасности, но безрезультатно. На командора лёг двойной груз ответственности. Он понимал, что станция может в любой момент расщепиться на молекулы. Поэтому бытовые жалобы обитателей станции вызывали у него оскомину.

Как Женька ему сочувствовала! Ей по многу раз на день приходилось выслушивать: «мне плохо, она меня бросила…», «он меня не любит!», «этот не так на меня посмотрел…», «меня раздражает, как он делает это!», «помогите выбрать!», «помогите изменить»… И такая дребедень – целый день! Тут вселенная рушится, к такой-то матери, а они со своим нытьём лезут…

Евгения с головой ушла в работу. И первый же серьёзный случай заставил её собраться и на время забыть о своих переживаниях. Довелось поработать скорой психологической помощью. Ксенопсихолога вызвали в доки, где у целой бригады окезов случился приступ спонтанной тревоги. Вообще-то, это было типично для некоторых окезов. Но массовый приступ «трево-лихорадки», как её по-научному называли, считался крайне ненормальным и граничил с патологией.

Поэтому Евгения взяла с собой Грегори с медицинским набором и пачку голографических очков. Женька, как человек в ксенопсихологии слегка подкованный, уже знала, что и как лечить. Трево-лихорадка снималась посредством визуальной терапии. Штук двести программ, напоминающих детские мультики, давно болтались в компьютере службы. Всего-то надо было загрузить образы в голо-очки. Благо, комплект очков прилагался к оборудованию кабинета.

В итоге, им пришлось вызвать санитаров и Талеха. Особо тяжёлым сделали инъекции успокоительного и перенесли в медотсек. Остальных Женя лечила на месте, с помощью визуального ряда. Грегори тем временем изучил анализы, и нашёл в крови окезов геном, стимулирующий психосоматические нарушения врождённого характера. Этим и объяснялась повальная вспышка трево-лихорадки. Талех загрузился по полной.