Найди свое счастье - Сьюзен Донован

— Ты не итальянец, и у тебя есть работа. Вот и все.

Лицо Мэтта вытянулось.

— Видишь ли, она сказала, что завязала с мужчинами, по крайней мере, с итальянцами. Все ее мужья были итальянцами и большинство из них — безработными, а Нола работала помощником юриста и имела неплохой доход.

Брови Мэтта полезли на лоб.

— Как много мужей у нее было?

— Три. Но все три брака были не очень долгими, — добавил Эйдан, как будто это звучало утешительно.

Мэтт скривился:

— Хочешь сказать, что все ее мужья умерли?

Эйдан и Райли прыснули со смеха.

— Я не знаю, — усмехнулся Эйдан. Райли хлопнул брата по руке:

— Пройди все круги ада, братишка, и проверь на своей шкуре.

— Да ну тебя, — бросил Мэтт.

Кэт сидела в сумерках, поджав под себя ноги, кружка какао остывала в руках. На столе лежала книга, которую она читала. Вообще-то она купила ее, чтобы почитать на пляже, но насладиться самозабвенным чтением ей не удалось. Теперь она вернулась в свою квартиру в городе и проводила дни, уткнувшись носом в книгу по психологии. Ее интересовал вопрос о подавленных воспоминаниях — откуда они берутся, как ими управлять и почему люди стараются загнать их поглубже. Она надеялась, что книга поможет ей вспомнить, что произошло в студии ее отца в тот вечер, когда она уехала из Персуэйшн. Казалось, эти воспоминания не могли сохраниться в ее памяти, потому что она не помнила даже, когда начала их забывать. Неделю спустя после того, как она приехала в Балтимор? А может, через месяц? Или через два года? Она ни разу не упоминала о той ночи ни Филлис, ни Ноле, потому что не знала толком, что рассказывать.

Кэт потерла шею, надавливая пальцами на онемевшие мышцы. Первый обрывок из ее воспоминаний пришел ей на ум, когда они сидели в больнице «Дэвис мемориал» и Кэт смотрела на узловатые руки отца. Но еще отчетливее она припомнила все тогда, на пляже, когда разговаривала с Джеффом. Когда она проговорила вслух свою историю так, будто она произошла с кем-то другим, — воспоминания стали отчетливее, и она до сих пор находилась под впечатлением от этого.

Ей необходимо было сделать перерыв.

Кэт встала со старого стула и потянулась, сначала к потолку, потом вниз, к пальцам ног. Она отправилась в ванную и сбрызнула глаза холодной водой. Из зеркала на нее смотрело загорелое, но хмурое лицо. Ей уже тридцать семь. Она далеко не девочка и давно ни от кого не бегает. Она больше ничего ни от кого не скрывает. И благодаря Филлис она могла ни на кого не надеяться до конца своих дней.

С чем бы ей ни пришлось столкнуться, будь то негодование Эйдана или ее собственные темные воспоминания, — она все выдержит.

Приблизившись к зеркалу, Кэт изучила каждую морщинку, каждую веснушку, что выжили на ее лице после процедур с гликолиевой кислотой на Пятой авеню. Она все еще прелестна. Если бы она вдруг захотела свидания с мужчиной, то легко бы устроила это.

Странная штука жизнь.

Кэт промокнула лицо полотенцем и пошла в кухню перекусить. По пути она взяла пульт от музыкального центра, и квартира наполнилась звуками гитары Бонни Райте и его приятным голосом. Кэт подпевала песенке о несчастной любви, намазывая швейцарский сыр на ржаные тосты и выкладывая сверху ломтики индейки, как она делала каждый раз, стоило только услышать звуки музыки.

Великолепно.

Кэт бросила сандвич на картонную тарелку. Она сидит здесь весь день, тихо как мышь, но как только она включает хорошую музыку, миссис Браунштейн стучит по полу рукояткой от метлы. Кэт с нетерпением ждала того дня, когда сможет переехать в дом. По крайней мере, у Филлис не было соседей сверху, а стены между соседями были достаточно толстыми, чтобы обеспечить хозяину дома хоть немного личного пространства.

Кэт убавила звук и уселась в обеденном уголке кухни. Но как только она откусила довольно приличный кусок бутерброда, снова послышалось грохотанье. На этот раз стучали в дверь.

Терпение Кэт было на исходе. Она жила под миссис Браунштейн уже двенадцать лет, и та становилась чем старше, тем раздражительнее. Стук метлой был естественным и самым простым способом передачи информации. Так не надо было спускаться вниз и устраивать ссору с соседями.

Кэт распахнула дверь, приготовившись встретиться взглядом с парой злых глаз за очками с толстым стеклом. Вместо этого она уткнулась в мужскую грудь. И это была грудь не какого-нибудь там незнакомого мужчины. Ей не надо было поднимать глаза, чтобы удостовериться — это былРайли.

— Ты испачкала лицо, — сказал он, и, поскольку произнес это неподражаемым баритоном, Кэт подумала, что это самая сексуальная фраза, какую она слышала в своей жизни. Она уже хотела вытереть майонез, но Райли опередил ее, проведя пальцем по ее верхней губе.

Ей не хотелось смотреть ему в глаза. Она бы не справилась с ситуацией. Зачем он сюда приехал? Он же собирался жениться! Какая же это пытка! Но она должна посмотреть на него. Каждый раз, имея дело с Райли Боландом, она сразу становится чертовски слабой!

Кэт вздернула подбородок и вызывающе посмотрела на Райли. Он ухмылялся, его синие глаза смеялись.

— Так нечестно, — хотела прошептать она и не сразу поняла, что произнесла это во весь голос.

— Очень даже честно. Я объявился без предупреждения, так же, как и ты.

Кэт покачала головой. Все это тщетно, ведь он обручен. Правда, дело осложнялось тем, что она ненавидела его и одновременно любила. Все, чего она хотела сейчас, это броситься в его объятия и дать миссис Браунштейн повод еще раз постучать своей метлой. Но она не сделает этого.

— Ты что, не собираешься впускать меня?

Кэт фыркнула:

— Думаю, это ни к чему.

— Почему?

— Я ем.

— Я составлю тебе компанию.

— Нет, спасибо.

— Тогда выходи сюда, ко мне.

— Я не одета.

— Так надень свои видавшие виды меховые тапки, и пойдем прогуляемся.

Кэт открыла от удивления рот:

— Мои что?

— Сойдет и то, что на тебе сейчас, но если тебе в этом не комфортно, так надень что-нибудь другое.

Кэт посмотрела на себя и засмеялась. Ее серые спортивные штаны и футболка едва ли подойдут даже такому демократическому кафе, Как «Эрли берд».

— Я не хочу ничего надевать.

— Это меня тоже вполне устроит, — ухмыльнулся Райли.

— Зря ты все это затеял, — сказала она.

— Ну, давай же, Скаут, — подмигнул Райли. — Впусти меня.

Когда Кэт услышала это прозвище из прошлого, у нее перехватило дыхание. Она в удивлении уставилась на Райли — еще одна деталь, которую она пыталась упрятать подальше и не вспоминать. А может, если верить всей этой чепухе из книги, она заблокировала это прозвище для своей памяти, потому что вспоминать его было слишком больно?