Дневник измены - Елена Колина

– Помнишь, там было знаменитое выступление футуристов в 1913 году?..

– Помню как сейчас, но нет, не могу, – сказала я, – тем более мы с Андреем скоро встречаемся в клубе «Людовик».

Совершенно обескуражена, все очень странно – Андрей, оказывается, дома, спит в кабинете.

Спит и одновременно посылает мне sms с разных телефонов? Может быть, теперь есть такая услуга, специальная служба посылает «я тебя люблю», а также другие сообщения?

– Зачем ты отправила мне три сообщения «я тоже» и одно сообщение «в Летнем саду»? Что ты тоже в Летнем саду? – выходя на кухню, спросил Андрей. Повернулся, не дожидаясь ответа, собрал в прихожей ключи, телефоны, бумажник и беззвучно ушел на работу – то есть не сказав мне ни одного слова, кроме «пока».

– Когда ты придешь, а я… а ты, а как же мы… – крикнула я вслед, но не договорила, потому что вдруг начала заикаться.

Я вспомнила – вчера утром я дала Муре свой телефон, потому что она потеряла свой, а вечером Мура вернула мне телефон, немного поцарапанный и весь в шоколаде.

Все эти sms «я тебя люблю» с разных телефонов были для Муры?.. Все эти sms «я тебя люблю» были для Муры. Не для меня. Не для меня, а для Муры. Подумать только, всего лишь один день, только один день, и столько «я тебя люблю» с разных телефонов! Это… это нормально. А кое-кто – глупая дура…

…Да, я.

Да, я хочу.

Да, я тоже хочу. Хочу получать sms «я тебя люблю» или хотя бы «скучаю, целую, на ужин опять сосиски, Андрей». Не хочу, чтобы мимо меня собирали ключи, телефоны и бумажник и уходили на работу, а я стояла в прихожей и растерянно заикалась – а я, а ты, а мы…

Ох, слава богу, Максим перезвонил. Вот так-то – у меня есть человек, которому я нужна! Который хочет меня видеть, который не уходит на работу мимо меня…

– Даша, а Даша?..

Может быть, все-таки не нужно встречаться с Максом?..

А если мне одиноко? А если меня никто не любит? Все sms пришли Муре, что, не так?

– Если ты насчет пирожных в «Бродячей собаке», то я буду буше и корзиночку с заварным кремом, – строго сказала я. Иногда человеку необходимо придерживаться принятых решений, а иногда нет, бывает и так, что человек после не очень длительных раздумий меняет свое решение на другое, более правильное: буше и корзиночка. Я пойду с Максом в корпус Бенуа и «Бродячую собаку», а насчет всего остального… не знаю, не понимаю, когда-нибудь, скорее нет, чем да. По-моему, очень строго и определенно.

Все sms пришли Муре… Причем с разных телефонов. Кто может понять страдания и тоску другого человека, измерить тоску и печаль, которая заставляет его чувствовать себя одиноким и заброшенным и мечтать о несбыточных sms?

Алена может измерить. Сказала, у нее есть прибор для измерения уровня психологического комфорта.

Примчалась ко мне с прибором. Прибор для измерения уровня психологического комфорта – это такая полоска, которую прикладывают ко лбу. Если полоска становится голубой – все в порядке, человек счастлив. Уверена, у меня будет что-нибудь серое, или коричневое, или даже черное – это означает состояние глубокой психоэмоциональной усталости, неудовлетворенности собственной жизнью, обиды, что все sms прислали Муре, а мне ничего.

Аленин цвет полоски голубой, мой цвет полоски тоже голубой. Думаю, прибор неисправен.

Были с Максом в корпусе Бенуа, выставка Филонова интересная. Я все время думала – может быть, это какая-то ошибка, может быть, это все-таки мои sms «я тебя люблю»?..

Потом пошли в «Бродячую собаку». Максим рассказал мне, что в «Бродячей собаке» один раз был такой случай – Хлебников прочитал антисемитские стихи, и Мандельштам за это вызвал его на дуэль. Секундантом попросили быть Филонова, того самого, на выставке которого мы только что были. Но Филонов отказался, мол, он не может допустить, чтобы опять убили Пушкина. Он имел в виду, что Хлебников – это Пушкин, и Мандельштам тоже Пушкин. Сказал, что это все ничтожно, а вот он занимается делом – хочет нарисовать картину, которая висела бы на стене без гвоздя. И оказался прав – все это было ничтожно, тем более что Хлебников тут же извинился, заявил, что случайно сказал глупость… А Малевич в это время делал такой кубик, чтобы он висел в воздухе…

– Даша! Ты меня не слушаешь, – прикрикнул Максим, – знаешь, они все были немного сумасшедшие…

– Слушаю… кто сумасшедшая, я?

– Футуристы.

Мне было грустно и не особенно интересно – в начале века тут собирались Ахматова, Маяковский, Мандельштам, Хлебников, а сегодня только Максим и я. Андрей сейчас на работе или еще где-нибудь…

Вечером у нас были гости – Полина с Юлькой. Ну, и Максим, конечно.

Юлька с Андрюшей хорошо играли, а Полина с Максимом нет. Они опять поссорились, на этот раз не из-за Америки, а из-за Петербурга.

Полине у нас все не нравится. Я имею в виду не у нас дома, а у нас в Питере. Полина принесла старый путеводитель по Санкт-Петербургу и читала из него вслух:

– «Петербург расположен на полутора сотне топких островов, продуваемых балтийскими ветрами, в гиблом, не предназначенном для человеческой жизни месте…», вот видите, – сказала она, – «это город, в котором не только жить, но даже и находиться невозможно, ибо нет в нем ни одного места, пригодного для жизни…»

Полина вела себя странно, все время оглядывалась, вздрагивала на каждый шорох, краснела, нервно сжимала губы. Я посоветовала ей пить легкое успокоительное на травках, она дико на меня посмотрела. Наверное, очень устала на заводе.

– А мне все нравится, – сказал Максим, – здесь все самое лучшее, и город, и люди… В целом люди прекрасны, одеты по моде, основная их масса живет на свободе…

Я не стала спрашивать, чьи это стихи. Может быть, его, а может быть, петербургского поэта Уфлянда.

…Я думала, что от буше и корзиночки с заварным кремом и от стихов мое настроение улучшилось, оказалось, нет. Украдкой приложила прибор ко лбу – нет, ничего, все та же голубая полоска.

1 декабря, суббота

Андрей позвонил, когда я металась по дому, одной рукой засовывая Андрюшечку в куртку, другой Льва Евгеньича в поводок, а третьей пыталась сделать новую прическу – заколоть волосы так, чтобы, с одной стороны, был как будто хвост, а, с другой стороны, как будто не хвост…

– А почему ты не спрашиваешь, куда мы сегодня пойдем? Сегодня же суббота… Что ты сейчас делаешь? – сказал Андрей виновато-примирительным голосом, как будто он откуда-то узнал, что Лев Евгеньич нашел презерватив и что я больше никогда о нем не думаю.

– Убегаю. Убегаю в Зимний дворец, – невнятно проговорила я, потому что во рту у меня была заколка. – «И не думаю про презерватив» – это я мысленно добавила.

– Ты ничего не спутала? – спросил Андрей. – Может быть, ты теперь царь?