📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгФэнтезиБертран из Лангедока - Дмитрий Володихин

Бертран из Лангедока - Дмитрий Володихин

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 33 34 35 36 37 38 39 40 41 ... 56
Перейти на страницу:

– Вы, должно быть, сильно страдаете! Почему никто не пришел и не перевязал, как следует, вашу рану?

– Все желают моей смерти, – охотно объяснил эн Бертран. – Вот единственная причина, почему они так поступают со мной.

– Одно лишь несчастье ваше может извинить подобные мысли, – возразила домна Агнес. – Я тотчас же распоряжусь, чтобы сюда прислали лекаря.

– Я и сам хочу умереть, – сказал эн Бертран. – Да простит меня Бог за подобные речи, домна Агнес, но это правда.

А она стояла у дверей, хрупкая и несгибаемая, и он видел, что она опечалена.

И вырвалось у нее поневоле:

– Боже мой, сколько разрушений, сколько крови! Мой прекрасный Аутафорт…

Боль сжала сердце Бертрана.

– МОЙ прекрасный Аутафорт, – повторил он.

С секунду они смотрели друг другу в глаза. Как любили они этот Аутафорт! – так сильно, что никогда не смогли бы его разделить.

– Проклятье, домна Агнес, – вымолвил наконец эн Бертран. – Почему я не женился на вас!

Домна Агнес отвечала ледяным тоном:

– Я пришлю к вам лекаря, эн Бертран. Молитесь и надейтесь. Господь милостив.

И вышла.

* * *

Имелся еще один человек, который, не пожелав оставить Бертрана де Борна, настойчиво требовал, чтобы и его также вслед за Бертраном ввергли в узилище. Это был Итье, второй сын эн Бертрана.

В упоении от великой победы владетели лимузенские и перигорские почти не уделили внимания Бертранову оруженосцу. Один арагонский пращник беззлобно ударил Итье по лицу, деловито скрутил ему руки и потащил в лагерь короля Альфонсо.

Вскоре туда привели и эн Бертрана.

Завидев Итье, эн Бертран рассмеялся от радости, ибо беспокоился о сыне и теперь счастлив был узнать, что тот жив и невредим.

А перед Бертраном на зеленой траве в ожидании судилища расселись брат его Константин – торжествующий, и домна Агнес – печальная, и граф Риго – с ухмылкой от уха до уха, и Адемар Лиможский – до глубины души возмущенный поступками эн Бертрана, и Гюи Лиможский – забавляющийся, и король Арагонский Альфонсо…

Едва только завидев Альфонсо, которого эн Бертран справедливо считал предателем и главным виновником своего поражения (ибо тот коварно воспользовался его учтивостью и доверчивостью), эн Бертран заревел, как раненый медведь, опрокинул двух дюжих арагонцев и кинулся на короля с явным намерением впиться тому в горло.

Альфонсо вскочил, опрокинув кувшин с легким кислым вином. Вино залило одежду графа Риго, и тот, в свою очередь, начал изрыгать ужасные богохульства и посягать на короля Альфонсо.

Наконец несколько человек повисли на руках у эн Бертрана – пленник настолько разъярился, что позабыл о раненой правой руке. За волосы оттащили его от короля Альфонсо и силой заставили стоять на месте. Граф же Риго успокоился сам и только тихо ворчал под нос, локтем отирая мокрое место на своей одежде.

И вот стали все эти сеньоры обсуждать, как им поступить с Бертраном де Борном. Ибо – в этом сходились все, даже Гильем де Гурдон – если существуют границы приличия, то эн Бертран зашел далеко за них.

А Бертран слушал, как они, позабыв свои прежние распри, честят его, Бертрана, на чем свет стоит, и сердился.

И что только не вменяли в вину эн Бертрану! И вражду-то он разжигал между сеньорами! (Будто сеньоры – малые дети, и нужно им втолковывать, с кем водиться, а с кем не водиться!) И мятежник-то он опасный! (Будто Адемар Лиможский и сам против старого короля Генриха не бунтовал!) И войной-то на родного брата пойти осмелился! (Насчет того, каков из эн Константина родной брат – лучше молчать…) И наемников-брабантцев на свою землю привел. (Как будто эти брабантцы – не графа Риго наследство!)

И еще эн Бертран нарушил клятву не трогать Аутафорт, сеньору Оливье де ла Туру данную перед отъездом того в Святую Землю…

Этого уже эн Бертран снести не мог. Повиснув на руках арагонцев, державших его мертвой хваткой, закричал эн Бертран пронзительно:

– Я обещал ему не трогать Аутафорта, покуда он жив!

Домна Агнес побелела.

А Бертран надрывался:

– И не смейте трепать имя моего крестного отца, который был мне ближе, чем…

Тут он слишком сильно дернулся, неосмотрительно потревожив раненую руку. И оборвал эн Бертран грозные речи, а вместо того взвыл тихонечко от боли. А домна Агнес сжала губы и отвернулась.

Наконец граф Риго сказал, поднимаясь и хлопая себя по бокам:

– А что тут долго думать! Я и прежде так поступал: как подавлю мятеж, так мятежников на цепь и в Лондон, к отцу моему, старому королю Генриху.

Виконт Адемар Лиможский, которому слишком хорошо памятен был этот обычай графа Риго, от возмущения щеками затряс. А граф Риго захохотал во все горло.

* * *

Выяснялись потом и разные другие вещи. Например, в лагере победителей долго и шумно шла перебранка – разбирались, по чьему недогляду наемники ушли с оружием в руках, живые и невредимые.

Очень неприятно было также и то обстоятельство, что ускользнул этот негодный жонглер Юк. Когда и как он уполз ящерицей, проскользнул гадом, уплыл скользкой рыбкой вниз по течению речки Мюро – то осталось неведомо.

А как жаль! Граф Риго как раз собирался спустить с него шкуру и таким образом отомстить сразу и поганцу жонглеру, и его господину и покровителю Бертрану де Борну.

Спустя несколько дней еще больше пожалел граф Риго о том, что Юк избежал его карающей длани. По окрестным тавернам начали распевать поносные песенки, в которых доставалось всем героям дня: и Адемару Лиможскому – за то, что жирен и ест из рук графа Риго, и сыну его Гюи – за то, что воли своей не имеет, и графу Риго – за чрезмерное жизнелюбие, и конечно уж Талейрану – за то, что ленив и беспечен. Больше всех пострадал от этих песен король Альфонсо.

Скрипел зубами граф – аж песок сыпался – но поделать ничего не мог.

* * *

И потащили Бертрана де Борна и сына его, гордого Итье, в унылый холодный Лондон, к старому королю Генриху – на погляд.

А уж Генрих пусть решает, что с мерзавцем Бертраном делать.

* * *

Лондон Бертрану не понравился, а вот старый король Генрих – очень.

Всего в этом Генрихе было слишком много; мнилось иной раз – и сам с трудом свою чрезмерность переносит. Высоченный, отяжелевший с годами могучий воин: грубоватое некрасивое лицо, светлые, в рыжину, волосы, холодные глаза. Немудрено, что трое старших Генриховых сыновей, взбунтовавшись, так и не смогли одолеть отца. Казалось, троих молодых принцев в одного человека сложи – и получится как раз один старый Генрих.

В первый же день, как доставили к старому королю Бертрана де Борна, велел государь снять с того все путы и оковы, накормить как следует (незачем, рассудил король, рыцарю и шателену, пусть даже пленному, голодными глазами глядеть). После же призвал к себе и долго, в упор, рассматривал. Сам сидел, развалясь, охотничью рукавицу теребил. Бертран перед ним стоял, посапывал. И помалкивал.

1 ... 33 34 35 36 37 38 39 40 41 ... 56
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?