Рагнарёк. Книга 2 - Валерий Пылаев

Переростков было около десятка, но я летел на них не для того, чтобы считать. Скользнув между двумя выпущенными чуть ли не в упор стрелами, я перекинулся обратно — снова с болью и летящими во все стороны перьями — и тут же обрушился на врагов. Они мельтешили, хватаясь за какие-то уродливые дубинки и кинжалы, но мое разогнанное до предела магией тело все равно оказывалось быстрее. Я не видел людей, великанов, троллей или каких-то еще порождений гор — только контуры целей для клинка, очерченные на фоне скал и голубого неба.

Сабля Дува-Сохора пела, с одинаковой легкостью рассекая и одежду, и плоть, и нелепое доисторическое оружие, которым уродцы пытались себя защитить. Они посылали свои громадные стрелы на недостижимое для человека расстояние, но в ближнем бою уступили тому, кто едва достал бы макушкой до середины груди любому из них. Их было вдесятеро больше, но они боялись меня и моего гнева, хлеставшего во все стороны больнее и ярче пламени Сварога. Только пятились, бестолково подставляясь под непобедимый клинок, подаренный Есугеем.

И умирали. Я вертелся волчком, стремительно опустошая синюю шкалу, и кромсал. Подрубал неуклюжие длинные ноги, вспарывал животы, поднимая над камнями розовый кровавый туман, ломал луки и раскалывал на части угловатые ножи, сделанные из того же материала, что и наконечники стрел.

Уцелевшие трехметровые троглодиты уже не пытались сражаться, падали на колени, отползали в стороны, закрывая руками головы и только верещали. Голоса у них оказались совсем не под стать габаритам. Тоненькими, мягкими и какими-то певучими — даже в предсмертных воплях слышалось что-то почти музыкальное. Я одним ударом выбил оружие у самого крупного из противников и опрокинул его на камни, собираясь прикончить. Но вместо того, чтобы защищаться, он вдруг вытянул ко мне огромные ручищи с тонкими пальцами и закричал.

Странно, протяжно и непривычно — но все же не настолько, чтобы я не смог разобрать некоторые слова.

— Стой! — верещал переросток. — Прошу, рифел грвах… Пощади!

Я бы с искренним удовольствием вогнал саблю прямо в раскрытый в крике рот, но что-то будто остановило мою руку. То ли здравый смысл, то ли самая обыкновенная жалость. Несмотря на гигантский рост, таинственные горные стрелки, лупившие из луков на тысячу шагов, вблизи оказались беспомощными. Я без труда прикончил бы и того, что лежал у моих ног, и остальных…

Но хлеставшая наружу злоба ушла. Просто закончилась, перегорела, оставив на залитых кровью подмерзших камнях шесть огромных тел. Уродцы затихли навеки, а их уцелевшие товарищи только негромко скулили, расползаясь по сторонам.

— Пощади, рифел грвах, — повторил поверженный мной переросток, осторожно касаясь полы моей мантии длинными пальцами. — Я не желаю сражаться… Я в твоей власти.

– Дербин марволеет гидад анридедд, одхан, — прошипел кто-то. — Пейдивх а гварту энв эйх тад!

— Кау и фин! — Переросток лишь на мгновение повернулся к говорившему и тут же снова уставился на меня. — Прошу тебя, рифел грвах…

Уродцы говорили на каком-то странном наречии, и я не мог понять ни слова — кроме тех, которые кое-как выдавливал их предводитель. Только сейчас я как следует рассмотрел и его и остальных.

Горный народ чем-то напоминал странных синих котолюдей из трилогии «Аватар» — но на вытянутых поджарых телах и длинных конечностях сходство заканчивалось. Кожа у них была почти белой, а лица при ближайшем рассмотрении оказались чуть ли не человеческими. Вытянутыми, непропорциональными, с крохотными носами и чуть заостренными ушами — и все же.

Огромные глаза — голубые или зеленые — смотрели вполне осмысленно, а тонкие подбородки, слабые челюсти, узкие рты и совершенно одинаковые зубы — без малейших признаков деления на резцы и клыки — намекали на исключительно вегетарианскую диету местных.

Но уж точно ничего не гарантировали. Я уже давно не встречал в горах ничего похожего на фрукты, ягоды или хотя бы траву — так что переростки вполне могли пытаться прикончить нас для того, чтобы сожрать.

И все же в их плотоядность как-то не верилось. Они вообще не выглядели агрессивными и опасными — особенно теперь. Все до одного принадлежали к мужскому полу… скорее всего — но на их щеках я не увидел ничего похожего на бороды или хотя бы щетину. Впрочем, недостаток растительности на лице местные с лихвой компенсировали длинными гривами — преимущественно светлыми. Уродцы вплетали в волосы что-то вроде цветастых ленточек. Единственное украшение — на их меховые и тканные обноски никак не получалось смотреть без какой-то странной смеси брезгливости и сожаления. Ничем неприятным от уродцев при этом не пахло. Более того — при всем своем убожестве они вовсе не выглядели грязными или неухоженными… Скорее даже наоборот.

На ум почему-то сразу приходило слово «эльфы». Нелепые, страшненькие, вымахавшие в полтора человеческих роста и совсем не похожие на горделивых и прекрасных долгожителей из фэнтези-книжек — но все-таки эльфы.

Тот, которого я свалил последним, казался чуть покрепче остальных и отличался особенно длинной шевелюрой с рекордным количеством разноцветных ленточек, ожерельем из чьих-то когтей на шее. К его одежде непонятным образом крепились несколько крупных костей и птичьи черепа — похоже, непременные атрибуты вождя.

И он умел говорить на человеческом языке — хоть и странно протягивал некоторые гласные. Чужая речь явно давалась ему не без труда, и все-таки бедняга пытался. Просил пощады — и в каком-то смысле ему это удалось.

Я уж точно не прирежу его до того, как он ответит на мои вопросы.

– Рифел грвах…

— Замолчи! — Я упер острие сабли эльфу-переростку в горло. — Назови хоть одну причину, по которой мне не стоит убить тебя прямо сейчас.

— Я арвейнидд своего народа, рифел грвах, — отозвался тот. — Если ты убьешь нас, наши женщины и дети умрут от голода.

Аргумент. Не то, чтобы железный — но вздумай этот… арвенид угрожать мне местью соплеменников — и я тут же укоротил бы его на голову. Но он, похоже, куда больше беспокоился за других, чем за себя самого.

— Кто вы такие? — спросил я. — Откуда ты знаешь наш язык?

— Мой народ называет себя тилвит тег. — Эльф чуть отодвинулся и вжался спиной в камни. — Мое имя Одхан, и я помню те времена, когда аэ дин… люди и тилвит тег жили в мире.

— Я никогда не видел таких, как ты.

Я на всякий случай огляделся по сторонам — но никто из остальных тил… тел… в общем, эльфов и не думал воткнуть мне нож в спину.

— Ты слишком молод, рифел грвах, — ответил Одхан. — Аэ дин сильны и воинственны, но их жизнь коротка. Когда-то мы называли твой народ младшими братьями. Мы почитали одних богов… но эти времена давно прошли.

Интересно, НАСКОЛЬКО давно?

— Я знал немало стариков — но никто из них не рассказывал о твоем народе. — Я упер острие сабли в камни. — Сколько же тебе лет?