Операция «П» - Борис Петрович Ярочкин

подходящий момент, чтобы сразу схватить за шиворот. Неужто это предчувствие беды? Неужто такое может случиться?!

А что, далеко ли до греха! Раз случай помог вывернуться, нельзя надеяться на него еще…

— Аркадий, — донеслось с улицы, — выйди на минутку!

А вот и он, Генка, — легок на помине! И чего притащился? Договорились же…

— Ты, сынок, заканчивай — на сегодня хватит, — сказал он, поднимаясь с ящика, — а я сейчас…

Сашка проводил отца тревожным взглядом, хотел было крикнуть ему вслед, чтобы не выходил к Баландину, но почему-то промолчал. Дочистив очередной крючок, он скорее смотал перемет и вышел из шалаша. Глаза его лихорадочно блестели, чаще, чем минуту назад, билось сердце. Ожидая еще одну неприятность, он готов был закричать во весь голос, чтобы прибежали люди и помешали разговору отца с Баландиным, но тут подумал, что криком делу не поможешь, а заработаешь только очередную трепку, что надо придумать что-нибудь другое, более действенное.

Но что же, что, что придумать, как поступить ему?!

Сашка беспомощно оглянулся, словно искал поддержки, ему хотелось реветь от обиды, что ничего путного не приходит в голову, и он, сам не зная зачем, направился вслед за отцом на улицу.

— Вот тебе и винт уже готов, держи, — неторопливо начал Баландин, присаживаясь на скамейку у забора. — Хорошо сработали ребята на судорембазе!

— Ничего, — согласился отец, со всех сторон осматривая винт. — Завтра и поставлю.

— А почему не теперь?

— Куда спешить? Успею.

— У меня что-то хандрит подвесной мотор: чихает, а не заводится сразу. Так я думал, сейчас поставим на мотолодку винт и махнем — опробуем на ходу к вчерашнему месту…

— Вот что, Гена, ты как хочешь, а я не поеду…

— Да брось ты! Пока есть возможность…

— Не поеду! — повторил отец, и в его голосе Сашка, почувствовал и раздражение, и гнев.

— Неужто испугался?

— Нет. Просто не хочу больше. Тошно.

— Та-ак!.. — вызывающе протянул Баландин. — А как же будем делить снасти? Может, — и они тебе уже не нужны?!

— Са-ашка!.. — крикнул отец и, повернувшись, увидел его у калитки. — Там в шалаше висит мешок с режаками, принеси его. Да три новых сомовника захвати. Слышишь?

В первую секунду Сашка не поверил своим ушам: решение отца было для него столь неожиданно и бесповоротно, что у него перехватило дыхание, и лишь когда отец спросил, понял ли он его, Сашка сорвался с места.

— Вот, принес! — торжествующе выпалил он, передавая снасти отцу и не сводя с него восхищенных глаз.

Тот ответил ему понимающей улыбкой, затем повернулся к Баландину и кивнул на снасти.

— Забирай, Геннадий, и не поминай лихом. Кажется, больше я тебе ничего не должен!..

Глава 32

Операция продолжается

Сашке было до того легко и радостно, что ему хотелось и петь, и кричать, и дурачиться, и это состояние сразу же заметил Полосухин.

Нет, не показалось ему тогда, что с мальчишкой что-то происходит, у него действительно были какие-то неприятности. А вот сейчас, кажется, все тяжкое минуло, и он об этом позабыл, и ног под собой не чует!

Полосухин стоял у забора школы и, делая вид, что ждет, когда ребята погрузят на подводу бредни и весь необходимый для работы инструмент, искоса наблюдал за Ершовым.

Но что же случилось с Сашкой? Неужели так и останется для него загадкой вся эта история, так никогда и не раскроет мальчик ему свою душу?

Конечно, и приятно, что паренька ничего уже не тревожит, что он успокоился наконец и целиком отдался своим незамысловатым делам, и в то же время сердце бередит обида, что тот почему-то не доверяет ему. Спросил было Сашку, отчего это, мол, он так ныне весел и возбужден, и хотя Сашка попытался изобразить на своем лице недоумение, от него, Полосухина, не ускользнуло его секундное замешательство.

— Нет, Андрей Петрович, ничего, — слишком уж поспешно откликнулся он, отводя в сторону глаза.

Он, будто вспомнил главное, вдруг повернулся к ребятам и крикнул, чтобы те не забыли захватить косы и серпы, хотя в подсказке этой уже не было необходимости — Витька Бубнов и Славка Косарев показались с ними из дверей склада.

А что если он зря обижается на мальчишку?

В самом деле, кто он ему! Чужой дядя, который еще ничего, по сути, не сделал хорошего ни для него, ни для других ребят, а только-только пытается их чему-то научить…

Почему же пытается, разве нет никаких результатов?!

Ну и что, пусть они есть и даже заметные, и пусть в этом его заслуга. И тем не менее это еще не говорит о том, что ему все должны открывать свои секреты. Может быть, позже, когда он и ребята ближе узнают друг друга, когда подружатся и не будет между ними никаких тайн, а пока надо мириться с тем, что есть.

— Готово, Андрей Петрович, — доложил ему Сашка. — Трогаться?

— Все взяли? А кто получает в колхозе продукты на обед?

— Горка Щетинкин с девчонками пошел!

Полосухин махнул рукой.

— Пое-ехали! — скомандовал Сашка и уже ринулся было к тронувшимся подводам, но тут заметил отца, стоящего поодаль на берегу реки, и в нерешительности остановился.

— Ты чего, Саша? — спросил его Полосухин и, глянув в ту сторону, куда смотрел Сашка, увидел его отца и улыбнулся ему. — Привет, Аркадий Васильевич, — приподнял он над головой руку, — а я хотел было сына твоего за тобой посылать, — и пошел к Ершову навстречу.

Сашка двинулся вслед за Полосухиным.

— А что стряслось? — встревожился отец и вопросительно взглянул на Сашку.

— Не-ет, — перехватив его взор, засмеялся Полосухин, — он тут ни при чем. А впрочем, чего же скромничать — это по Сашиной просьбе я выхлопотал вашему звену билеты на лов сома, вот они! — и, достав их из кармана, протянул Ершову. — Можете с понедельника и выезжать на промысел.

— Спасибо, — растерянно проронил отец и изумленно посмотрел на сына.

Он хотел что-то сказать ему, но лишь шумно вздохнул и, бросив под ноги недокуренную сигарету, растер ее сапогом и вытащил из пачки новую, прикурил.

Вот оно как в жизни случается: он Полосухина чуть не утопил в реке, а тот с его сыном возится, билеты достал на лов в первую очередь!.. А Сашка, Сашка-то каков!..

Ребята, отъехав на подводах, увидели, что Сашка чего-то задержался с Полосухиным, и остановили лошадей.

— Ты поезжай с ними, Саша, а я пройду пешком, — сказал Полосухин, и когда