Отомстить и умереть - Сергей Бортников

— Постараюсь оправдать ваше доверие. Можно идти?

— Да… Листок освобождения не забудьте… Он вам пригодится для выработки паспорта.

— Хоть так, хоть иначе — никто не сделает ксиву, пока я не определюсь, где буду прописываться…

— Вот тут вы не правы! Это дискриминационное положение давно отменено. Хоть сейчас можете наведаться в паспортный стол. Знаете, где он находится?

— Найду…

— Тогда — до встречи!

— Мы еще увидимся?

— А как же! Мы теперь будем видеться чуть ли не каждую неделю. Забыли? Вы под админнадзором!

Приближался вечер. С целью разрешения проблемы ночлега, Гольцов неохотно поплелся в сторону железнодорожной станции — других вариантов у него, точнее, у человека, чью роль выпало играть Максиму, просто не было.

Женька сидел на том же месте, под часами. Согласно расписанию, никаких проходящих поездов пока не намечалось, по перрону прогуливались только случайные прохожие, не склонные к даче милостыни, и он решил передохнуть перед «жатвой». Так образно вокзальные старожилы называли небольшой отрезок времени после прихода ночного экспресса из Москвы.

Гольцов пошел в буфет, купил пару бутылок импортного пива и набил «хавчиком» полиэтиленовый пакет. Еще в обед он проглотил таблетку фенамина, но все равно жрать хотелось немилосердно.

Отпускавшая товар пышнотелая буфетчица сверлила подозрительного клиента тревожным взором. Мол, есть ли у тебя деньги, оборванец? И только когда Макс достал из кармана несколько сторублевых банкнот — сменила гнев на милость и, мило улыбаясь, громко стала приглашать его заходить чаще.

Рядом, за столиком, стоя пили водку трое здоровяков с противными физиономиями. Состоятельность заезжего «лоха» сразу бросилась им в глаза. Разведчик спиной ощутил агрессивный взгляд одного из них — узкоглазого уродца с оттопыренными, как у Чебурашки, ушами. Но виду не подал. Пускай смотрят и завидуют. Он знает себе цену.

Женька все еще дремал. Гольцов устало плюхнулся на свободную скамью и, покусывая горячий пирожок, погрузился в раздумья.

«Какая-то странная спецоперация… Ни фамилий, ни адресов, ни даже конкретного задания… Езжай… Разберись на месте… Запусти цепную реакцию! Одним словом, полная импровизация! А я, дурак, еще говорил, что мне нравится такой поворот событий!»

В этот момент от багажного отделения к нему неторопливо направились двое милиционеров, которых разведчик за разницу в росте мысленно окрестил Штепселем и Тарапунькой. Макс интуитивно почувствовал, что менты уже настроились на конфликт, однако действительность превзошла все его ожидания.

— Эй, ты, предъяви документы! — прогремел грубый голос, и в тот же миг чья-то нога в тяжелом ботинке опустилась на ступню нелегала.

Гольцов сорвался с места и запрыгал на одной (неповрежденной) ноге, рассыпая ругательства по адресу «проклятых мусоров».

— Паспорт давай! — тем временем повторил «просьбу» старшина — крепкий сельский молодец со сгорбленной фигурой, слегка напоминающей шимпанзе. Длинные руки, которые, как у всех человекоподобных обезьян, болтались где-то на уровне колен, только усиливали сходство.

— Шевелись быстрее! — поддержал напарника полутораметровый доходяга с погонами сержанта.

Макс молча потянулся за справкой.

— Значит, освободился? — провизжал Штепсель.

— Как видишь…

— Убийство при отягощающих обстоятельствах, умышленное причинение средней тяжести вреда здоровью, побег из места лишения свободы… Целый букет! Да ты, земеля, настоящий рецидивист, — грозно заметил Тарапунька, ознакомившись с документом.

Его коллега-недомерок тем временем не сводил глаз с просвечивающегося пакета. Уж больно ему хотелось пива! Зарплаты давно не получал, что ли?

— Чего молчишь? — перешел на крик человекоподобный.

И тут сбоку донесся на удивление твердый и сильный Женькин голос:

— Оставь его, Серега! Пашка наш. Шурави[6]…

Как ни странно, громадный страж правопорядка безропотно подчинился. То ли воспоминания о военном братстве сыграли роль, то ли Женька имел на него особое влияние.

Скорее всего, сработали оба фактора. Вокзальные попрошайки наверняка «отстегивают» ментам весомую часть своего дохода и таким образом держат их если не на крючке, то в определенной финансовой зависимости. Это раз.

Да и старшина, по-видимому, оказался не таким конченым человеком, чтобы прессовать бывшего товарища по оружию. Что он и подтвердил мгновение спустя, выдавив располагающую и такую добродушную улыбку на обезьяньем лице:

— Скажи хоть, кого замочил, хе-хе!

— Всех тех, кто насиловал сестру.

— О! Скольких? — в громогласном милицейском голосе зазвучали нотки искреннего уважения.

Настоящий Павел Волков в такой ситуации ни за что не стал бы распространяться. Он прав, тысячу раз прав — всякий, кто пойдет на насилие и убийство, заслуживает смерти без всякого суда и следствия. Это для людей его круга — аксиома.

Макс тоже решил оставаться немногословным.

— Сколько б не было — все мои, — тихо молвил и скромно потупил взгляд.

— Ясно, — как ни странно, до Сереги дошло, почему ответ зэка был таким коротким и резким; но милицейская натура — это больше, чем профессия, и он спросил:

— Что-то не припомню такого случая…

— Это произошло в Рязани. А когда — смотри по первой судимости.

— Понял… — кивнул старшина.

А его единственный подчиненный поспешно полюбопытствовал:

— К нам какими судьбами?

— Предки съехали в ваш город…

— Что ж ты не спешишь к ним?

— Куда? На кладбище?

— Извини.

— Ничего…

— Квартира пропала, что ли? — спрашивает Сергей, сообразив, хоть с опозданием, почему его новый знакомый вдруг выбрал для ночлега провонявший гарью, потом и хлоркой вокзал, не самое удобное место в городе.

— Угадал…

— Ладно… Оставайся с Жекой. Если что — мы дежурим всю ночь.

— Сегодня вам повезло, — поддержал его сержант. — Один вагончик полностью свободен. Там жили ремонтники, но прошлой ночью они уехали в командировку.

— Спасибо! — растрогался разведчик. — Заходите на огонек! Угощаю. В честь освобождения.

— Зайдем, Витек? — старшина повернулся к подчиненному, дожидаться согласия которого он, впрочем, и не собирался. — Зайдем! — сам же ответил за двоих.

Вскоре сгустились сумерки, и Макс с Женькой отправились в свежевыкрашенный вагончик, сиротливо маячивший на запасном пути. Не мудрствуя лукаво, заняли купе под номером «1». Сразу откупорили по бутылке пива… Затем стали накрывать стол. Рыбка, колбаска, куриные окорочка, зелень…