Капитан чёрных грешников - Пьер-Алексис де Понсон дю Террайль

покачал головой: и вправду не понимаю…

— Племянник, — начал объяснять старый советник, — во мне живут два человека: для общества и для себя. Первый человек был прежде всего служителем закона. Служителем суровым — он наказывал. Второй имел жалость к человеческим слабостям, часто находил закон слишком неумолимым и пытался смягчить его жестокость. Каждый раз, когда общество наказывает преступника, его отмщение неизбежно падает и на невиновных. Подчас убийца, кладущий голову на плаху, оставляет после себя семейство, преданное гонениям, нищете, детей, которых будут укорять преступлением отца, которые сами станут преступниками.

Когда я просил и получал голову, которая должна была пасть ради спокойствия общества, я оглядывался и почти всегда находил жену, мужа, сестру или детей, достойных жалости.

Тогда я благословлял небеса, благодаря которым родился богатым, и возмещал этим несчастным за зло, причиненное им обществом.

Раз в три месяца Милон едет на тулонскую каторту и раздает тем каторжникам, которые примерно себя ведут и выказали раскаяние, некоторую сумму денег — не всегда одинаковую.

А знаете ли, кто такая вдова Оноре, имя которой упомянуто на этой странице?

Это жена одного марсельского грузчика. Они были молоды, трудолюбивы; они накопили немного денежек и купили маленький домик; родился ребенок, увенчавший их счастье.

Однажды Оноре — человек кроткий и безобидный — имел несчастье выпить лишнего. Есть натуры, на которых вино действует страшным образом. Он ввязался в кабацкую драку, вынул нож для самообороны и убил — убил друг за другом трех человек. Агнец превратился в хищного зверя!

В наши дни ему нашли бы смягчающие обстоятельства, но тогда смертной казнью несколько злоупотребляли. Бедняге отрубили голову.

Тогда я выкупил дом несчастной вдовы, который продавался в возмещение судебных издержек, и приютил ребенка, который после совершеннолетия получит двадцать тысяч франков и с Божьей помощью станет честным человеком. Понимаете ли немного, племянник?

Господин де Сен-Совер не ответил.

Он пал на колени перед старцем, и две крупных слезы пробежали у него по щекам.

Господин Феро поднял племянника и взволнованно сказал:

— Я сам, мальчик мой, не собирался признаваться тебе во всем этом, и если бы не чрезвычайные обстоятельства, о которых ты, может быть, и не знаешь, ты не узнал бы всего о своем дяде до самой его смерти. Теперь ты знаешь все — поговорим же, и поговорим серьезно. Сядь здесь.

И старик усадил господина де Сен-Совера напротив себя.

— Мальчик мой, — начал он, — я приехал из мест, где люди весьма смущены арестом барона Анри де Венаска.

— Я знаю, дядюшка.

— Одни страстно верят в его виновность, другие вслух утверждают, что он невиновен.

— Эти, я думаю, неправы, дядюшка.

— И я приехал в Экс, — продолжал старик, — не только по собственным делам, но и для того, чтобы потолковать с тобой об этом.

Видя удивленный взгляд племянника, который никак не ожидал, что его дядя интересуется господином де Венаском, старик продолжал:

— Я объясню тебе, почему это сделал, но прежде позволь задать тебе несколько вопросов. Ты ведь ведешь следствие по этому делу?

— Да, дядюшка.

— И считаешь, что господин де Венаск виновен?

— Да, дядюшка.

— Что ж, представь себе, что я — присяжные заседатели, и изложи свое обвинение. Не удивляйся, у меня есть причины так себя вести.

— Дядюшка, — сказал на это господин де Сен-Совер, — барон Анри де Венаск был влюблен в мадемуазель де Монбрен. Вы знаете, что эти два семейства…

— Враждуют… верно… дальше…

— Мадемуазель де Монбрен получила благословение отца, но дядя ее противился.

— Так. Иначе и быть не могло.

— Я полагаю, что господин де Венаск решил преступным путем устранить препятствия, отделявшие его от мадемуазель де Монбрен.

— Вот это мне и надобно доказать.

— Господин де Венаск уехал из замка Бельрош, где он живет, 19 апреля. Куда он направился? Он утверждает, что в расположение герцогини Беррийской. Но герцогиня Беррийская высадилась только в ночь на 29-е, то есть десять дней спустя.

18 мая мы действительно видим его во главе отряда инсургентов, выступившего из Нанта в глубь Вандеи. Но что он делал после 19 апреля? Он пытается объяснить это, утверждая, что был уведомлен о будущей высадке герцогини за неделю до этого.

— И где же он провел эту неделю?

— В рыбачьей хижине на берегу моря, говорит он. Но он не желает назвать тех, у кого скрывался, под тем предлогом, что скомпрометирует их перед правительством.

— Какого числа черные грешники подожгли замок Монбрен?

— Второго мая.

— Так, по-твоему выходит, что господин де Венаск прежде, чем отправиться в Вандею, возглавлял банду черных братьев?

— Да, дядюшка.

— И это его называют их капитаном?

— Именно.

— И это он стрелял в господина Жана де Монбрена?

— Он.

— Но ведь на голове у него был капюшон?

— Конечно.

— И господин де Монбрен не видел его лица?

— Нет.

— Как же он узнал его?

— По голосу.

Господин Феро не то чтобы пожал плечами, но как-то неодобрительно пошевелился.

— Далее, — сказал он.

— Решающим доказательством для меня, — продолжал господин де Сен-Совер, — служат слова, вырвавшиеся у капитана черных братьев перед тем, как он выстрелил в господина де Монбрена.

— Что же он сказал?

— "Теперь ты уже не откажешь мне в благословении!" Он имел в виду свое намерение жениться на племяннице потерпевшего.

— Вот как! — отозвался господин Феро. — Так он и сказал?

— Да, так утверждает господин де Монбрен.

— В присутствии других разбойников?

— Конечно.

— И только их?

— Нет, — сказал господин де Сен-Совер. — Там еще был лакей господина де Монбрена.

— Вот я тебя и поймал, — серьезно сказал советник.

— Как, дядюшка?

— А теперь, мальчик мой, — ответил ему старый магистрат, — послушай ты меня.

И советник встал, словно для того, чтобы его слова звучали более веско.

VI

Господин Феро встал во весь свой высокий рост и откинул голову назад.

— Друг мой, — сказал он, — если то свидетельство, о котором ты мне говоришь, и есть самое убедительное доказательство, то я покажу тебе, что виновность господина де Венаска не доказана ни в коей мере.

— Что вы, дядюшка, бог с вами!

— Давай хорошенько поразмыслим, — продолжал советник. — Капитан черных братьев выстрелил в господина де Монбрена.

— Выстрелил.

— С явным намерением его убить.

— Даже наверняка, дядюшка, потому что господин де Монбрен только чудом остался жив.

— Прекрасно. И прежде чем выстрелить, разбойник сказал: "Ты не откажешь мне в благословении".

— Эти слова есть в деле.

— Так вот, — сказал господин Феро, — представь себе…

— Что, дядюшка?

— Представь, что капитан черных братьев был со своей жертвой с глазу на глаз.

— И что же?

— Предположим, преступник, будучи уверен, что убьет свою жертву, обратился к