Легкое сумасшествие по имени любовь - Трейси Броган

локти на стол и сцепил пальцы. — Что там у нас в сухом остатке?

Я вздохнула и покачала головой:

— Я хорошенько перебрала. Он назвал меня соседкой. Я заплакала. Он никогда не пригласит меня снова. Какой может быть сухой остаток?

Фонтейн нахмурился:

— Когда ты говоришь «заплакала», ты имеешь в виду, что по твоей щеке скатилась крошечная слезинка, или ты размазывала сопли по физиономии?

— Я бы сказал, нечто среднее, — ответил за меня Джаспер.

— И вовсе нет! Это было совсем не так ужасно!

— Сэди, ты высморкалась в скатерть.

— Я не могла этого сделать! Это была моя салфетка.

— Нет. Можешь мне поверить. Ты потянула скатерть. Дезу даже пришлось схватить лежавшие на столе очки, чтобы они не упали.

О боже! Оказывается, все было куда хуже, чем я думала. Но я ничего этого не помнила!

Доди крепко обняла меня и похлопала по спине.

— Не волнуйся, дорогая, — произнесла она. — С кем не бывает. Дез поймет. Но ты хотя бы помнишь, погладила ли ты его… ну его?

— Что??? — Я задохнулась.

— Его. Ты же знаешь, как мужчины любят говорить о себе.

— Эго, — перевел Фонтейн.

— О да, полагаю.

— Видимо, все не так уж плохо, если Дез заходил к нам сегодня утром, — заметил Фонтейн.

— Может, он хотел взглянуть на трупик, — поддразнил Джаспер.

Я ущипнула его за руку.

— Этим ты мне не поможешь!

— Да я и не пытаюсь.

— Да уж понятно.

— Ладно, ладно. — Джаспер засмеялся и отодвинулся от меня на безопасное расстояние. — Я буду хорошим мальчиком и скажу, что все было не так уж страшно.

— Значит, я не сморкалась в скатерть?

— Увы, это ты все-таки сделала. Правда, я полагаю, Дезу это показалось забавным.

— Да ты что?! — Фонтейн не поверил. — Это же ужасно!

— Ой, как будто ты не делал вещей и похуже! — вспылила я.

— Эй, то, что два взрослых человека по обоюдному согласию делают у себя в комнате — или в лифте, — тут не обсуждается! Но в скатерть в ресторанах я никогда не сморкался.

— И я тоже не сморкалась. Просто вытерла слезы. — Память внезапно стала возвращаться ко мне.

Джаспер склонил голову, уступая:

— Ладно, твоя взяла. Можно сказать, вытиралась, а не сморкалась.

— Вот видите!

— Я что-то запуталась, — заявила Доди. — А почему ты плакала?

— Потому что он назвал меня соседкой!

Джаспер фыркнул:

— Но ты и есть его соседка, тупица. Что тут оскорбительного-то?

— Тебе не понять, — пробурчала я.

— Это уж точно.

— Боюсь, я тоже не понимаю тебя, дорогая. Почему это тебя так задело? — спросила Доди.

Боже, да что с ними такое?

— Все равно. Уже все равно. Потому что Дез такой… — Я потрясла в воздухе руками, подбирая слова, которые вертелись на языке, но никак не хотели складываться в предложения. — А я такая… ладно. Все это к лучшему! — выпалила я и огляделась, чтобы понять, осознали ли они то, чего я так и не сказала.

Доди нахмурилась:

— Вот что, юная леди. Ты думаешь, в тот дождливый день, когда я первый раз уселась в машину Уолтера, я не переживала? Он был взрослым и таким опытным, а я была тощей девчонкой в дешевеньком платьице, промокшей до нитки, в веснушках с головы до пят. Знаешь, я никогда не была слишком умной. — Она похлопала себя по розовой пене кудряшек, из которых торчали бигуди. — Но я хотела подкатить к нему, и ничто не могло остановить меня.

Фонтейн и Джаспер с улыбкой переглянулись. Им уже доводилось слышать эту историю.

— Он отвез меня домой, скажу я вам, и вернулся на следующий день, и на следующий, и на следующий. А знаете, почему?

Я удержалась от соблазна ответить «Потому что дядя Уолтер обожал большие сиськи».

— Потому что я была самой солнечной девчонкой из всех, кого он встречал, — продолжила Доди. — Рядом со мной он был счастлив, потому что я была счастлива. Он говорил, что я даже в темном царстве могу найти луч света, что бы это ни значило. Я не была ни самой умной, ни самой красивой, ни самой богатой. Но он женился на мне, потому что я делала его счастливым.

— Я рада за тебя, Доди. Но я другой человек. Да все это неважно. Ведь скоро лето кончится, и даже если я ему понравлюсь, а он понравится мне, что хорошего из этого выйдет?

Она ткнула пальцем мне в нос со словами:

— Гленвилл отсюда не так уж далеко, юная леди. Нечего отмазываться! У тебя сплошные отмазки и ни одной реально веской причины.

— Значит, ты советуешь мне прикидываться счастливой, чтобы понравиться Дезу? Я что, похожа на стэпфордскую женушку[28]?

— Нет, глупышка. Не надо притворяться счастливой. Надо просто быть счастливой.

Абсурд какой-то. Нельзя стать счастливой по собственному желанию. Это зависит лишь от того, сопутствует ли тебе удача. Либо повезет, либо нет.

— Господи, это все далеко не так просто.

— Просто, просто. Это ты все усложняешь.

Я посмотрела на кузенов, ожидая от них поддержки. Джаспер покачал головой и ушел. Но Фонтейн кивнул и поджал губы, соглашаясь.

— Когда жизнь подкидывает тебе апельсины — наслаждайся соком[29], — сказала тетя Доди, как всегда, все перепутав.

* * *

Зато моя сестрица знала, о чем я говорю. Она прекрасно разбиралась в подобных вещах.

— О боже, — простонала она в трубку, — да пошли ты уже это к черту!

— Это все, что ты можешь мне посоветовать? — Я плюхнулась на кровать и задрала ноги на стенку — в этой позе я частенько болтаю по телефону с Пенни.

— Да. Слушай, Сэди. Все это нытье — «горе мне, горе, мой муж изменил мне» — так задолбало меня за последние годы! Ричард — мудак? Так плюнь на него! Нет, серьезно. Дез что, ушел из ресторана с этой блондинкой? Он же не с ней провел всю ночь. Он пригласил тебя, и, ясен перец, он хотел быть с тобой.

— Но она подошла к нему так близко, и он позволил ей это! При мне!

— А что он должен был сделать? Дать ей в морду?

— Он хотя бы мог назвать мое имя! Но теперь все равно. Я попробовала. Нет никакого смысла с ним встречаться.

— Почему? Потому что ты не хочешь больше выходить замуж? Ну не хочешь, и ладно. Ну и что теперь, до конца жизни не встречаться с мужчинами? Это тупость!

— Сама тупая! — Я стукнула ногой в стену.

Пенни наконец-то засмеялась:

— Нет, это ты тупая, потому что ведешь себя так, будто любое свидание — это собеседование на