Второе лето Союза «Волшебные штаны» - Энн Брешерс

— Нашел! — воскликнул он наконец с победной улыбкой.

— Ура! — закричала она, выхватила диск и побежала к проигрывателю.

Она узнала музыку с первых же нот.

— Это! — обрадовалась Тибби.

— Класс! — сказал продавец, — довольный не менее, чем она.

Тибби захотелось его обнять.

— Спасибо. Огромное-преогромное спасибо!

— Не за что, — сказал он. — Редко удается что-то делать без спешки.

Придя в свою комнату, Тибби села за компьютер. Стол был завален бесценными DVD, которые она привезла из дома. Рядом лежал «Императорский концерт».

Ей было бы слишком тяжело смотреть отснятые ТОГДА кадры, поэтому Тибби просто слушала Бетховена. Снова и снова.

В дверь постучали. Тибби сделала музыку потише.

— Заходите!

Дверь открылась, и вошел Алекс.

— Салют, — сказал он. — С возвращением. Ну и где тебя носило?

Тибби стукнула ногой по стене под столом.

— Мне надо было съездить домой и кое-что уладить.

Он кивнул и показал на компьютер:

— Работаешь?

— Работаю. Только не над фильмом о маме.

— Нет?

— Я не собираюсь его продолжать. — Она хотела сразу же выкинуть кассету, но решила оставить, как материальный укор совести.

— Что же ты теперь снимаешь?

— Я начала новый фильм.

— Ты начала новый фильм?!

— Да.

— Ну, ты даешь. Думаешь успеть за несколько дней?

— Надеюсь.

— О чем он?

Тибби обеспокоенно посмотрела на свои DVD. Нет, Алекса посвящать в свои планы нельзя. Ведь это не поверхностный и издевательский фильм о маме.

— Даже не знаю пока.

Она отвернулась к компьютеру. Алекс собрался уходить.

— А что ты слушаешь?

— Бетховена. «Императорский концерт».

Алекс посмотрел на нее как-то странно. У нее забилось сердце.

— Эй, Алекс?

— Да?

— Помнишь того парня, Брайана? Которому не понравился мой фильм?

Алекс кивнул.

— Он один из моих самых лучших друзей. Он практически живет у меня дома.

Алекс смутился. Ему стало неудобно.

— Ты, кажется, об этом уже говорила, — процедил он.

Тибби кивнула:

— Да, должна была. А знаешь, еще что?

Он отрицательно покачал головой. Он не хотел ничего больше знать.

— Я сняла ужасный фильм. Поверхностный, глупый и скучный.

Алекс просто горел желанием уйти.

— И знаешь, что еще?

Он быстро пошел к выходу, решив, наверное, что у нее припадок.

— Ванесса такой талантливый человек, каким ни Кауре, ни тебе, ни мне не стать! — прокричала Тибби вслед. Она не была уверена, что он слышал последние слова, — ее это мало волновало. Она говорила все это не ему!

Лена бродила по комнате с таким чувством, будто сунула палец в розетку и так и не вынула. Он здесь! Он здесь! А вдруг она его больше не увидит?

За завтраком она была в такой прострации, что сделала маме бутерброд, забыв о холодной войне, начало которой положила история с Юджином.

На работе Лена все время выглядывала в окно. Костас где-то неподалеку. Он мог пройти мимо в любое время. Может, она его увидит через пять минут. Может, она его вообще никогда не увидит. Лена отчаянно боялась и того, и другого.

Как сомнамбула, Лена возвращалась с работы, представляя, что в каждом автобусе едет Костас и что он смотрит на нее в окно.

Придя домой, Лена сразу догадалась, что что-то не так. Эффи накрывала на стол.

Эффи ставила слишком много тарелок.

Увидев Лену, ее эксцентричная сестра завопила:

— На ужин придет Костас!

Лена приложила ладонь ко лбу. Казалось, что голова сейчас упадет и покатится по полу.

— Что?!

— Да. Мама его пригласила.

— Как?! Зачем?

— Она разговаривала с миссис Сиртис. Миссис Сиртис сказала, что в городе Костас. Мама поверить не могла, что мы об этом знали и не позвали его в гости, хотя он почти член нашей семьи, почти внук Валии и Бапи.

Лена нервно сморгнула. О ней забыли. Она никому не нужна. Костас — всеобщий друг и любимец. Друг и любимец всех, кроме нее.

Теперь Лена ревновала Костаса не только к его девушке, но и к собственному семейству, и к Сиртисам, и даже ко всем тем людям, которых она ни разу не видела.

— Как ты думаешь, мама хочет меня помучить? — спросила Лена.

— Честно? Я уверена, что она о тебе даже не вспомнила.

Отлично, но от этого как-то не легче.

Эффи внимательно изучала Ленино растерянное лицо.

— Она знает, что вы с Костасом нравились друг другу. Она знает, что вы переписывались. Возможно, она догадывается, что между вами что-то произошло. Ты ей вообще когда-нибудь о нем рассказывала?

— Нет.

— Вот видишь, — сказала Эффи.

Лена удивилась. С каких это пор надо обо всем докладывать маме?

— Во сколько он придет?

— В полвосьмого, — сказала Эффи с сочувствием. Ей было жаль Лену.

Лене тоже стало жаль себя, потому что ее жалела младшая сестра. Лена посмотрела на часы. У нее есть пятьдесят минут. Надо пойти наверх, принять душ и переодеться, а потом спуститься вниз и быть в форме.

А может, лечь в кровать и заснуть до утра, и никто даже не заметит ее отсутствия.

Кармен стало безумно грустно, когда вечером она увидела маму. Мама выглядела как Золушка после бала. Волшебство улетучилось. Три недели назад Кристина вот так же стояла в дверном проеме и светилась от счастья, потому что была женщиной, которую любят.

А сегодня над ней был ореол НЕлюбви. Старая прическа, старые туфли, отсутствующий взгляд.

— Мам, привет, — сказала Кармен, выходя из кухни вместе с Кристой, которая выглядела еще нелепее со смазавшейся после сна подводкой. — Это Криста. Она падчерица папы.

Кристина подняла голову. Несколько недель назад она была так счастлива, что ничто не могло ее огорчить.

— Здравствуй, Криста, — сказала она и с упреком и тоской посмотрела на Кармен.

— Криста, э-э-э, ненадолго уехала из дома, и мы надеялись, что ей можно остаться здесь на пару дней. — Кармен указала на диван в гостиной, на котором только что спала Криста. — В этой комнате.