Чернильные пятна. Как распознать преступника - Герман Роршах

Если тип переживания образованного испытуемого уже известен, то с некоторой надежностью удается отгадать его любимого философа: люди с большой интроверсией поклоняются Шопенгауэру, дилатированно-амбиэквальные – скорее всего, Ницше, коартивные – Канту, экстратенсивные – своему сиюминутному авторитету, а может быть, христианской науке или чему-нибудь подобному.

Итак, совершенно ясно, что талант и тип переживания невозможно отделить друг от друга. Вероятно, нет ни одного таланта, полностью детерминированного единственной причиной; скорее мы обнаружим оптимальные типы переживания для определенных потенциальных талантов, которые, откликаясь на актуализировавшееся влечение, превращаются в талант. Впечатление о единичности таланта складывается только потому, что окружение стремилось сформировать какой-то один-единственный талант. Единственность может обусловливаться только влечением, но не конституциональной предрасположенностью. Талант ни в коем случае не является заключенной в самой себе «возможностью», на самом деле он состоит из следующих компонентов:

• предрасположенности, заключающейся в типе переживания (как и от многих других конституциональных предрасположенностей, которые принадлежат или коррелируют с этим самым типом переживания);

• влечения, которое увлекает его и из потенциальной предрасположенности создает феномен таланта.

Так как таланты содержатся в определенных, оптимальных для них типах переживаний в качестве потенциалов, то есть предрасположенностей, то их судьба прочно связана с вариациями типов переживаний. Сравнительное учение о типах переживания неотделимо от сравнительного учения в области талантов.

Вариации таланта являются теми же самыми, которые присущи типу переживания. Талант тоже зависит от настроения, усталости и т. д. И у таланта имеется присущая ему широта. Настроенность на созидательное творчество присуща дилатированному типу переживаний, «вдохновение» быстро и очень сильно дилатирует человека. Депрессия препятствует вдохновению, так как она коартирует тип переживания.

Колебаниям типа переживания в течение жизни индивида соответствуют и колебания таланта. Но что-то определенное об этом можно будет сказать только тогда, когда мы будем знать о наступающих у каждого человека в течение его жизни физиологических изменениях типа переживания. То, что талант может полностью «исчерпать себя», истощиться, что художник способен на постоянное копирование себя, означает, что его тип переживания сместился от оптимального в экстратенсивную сторону, становясь менее способным к интроверсии, все более сближаясь с техническим репродуктивным типом. То, что талант продолжает развиваться, всегда означает одно: нарастает интроверсивность. Повышение интроверсивности до 30 лет, по-видимому, является правилом для всех рас. «Поздняя зрелость» многих швейцарских художников определяется запоздалыми смещениями типа переживания.

В этом отношении интересно творческое развитие Фердинанда Ходлера[32] – удивительно мощный процесс экспансии типа переживания как внутрь, так и вовне. Вначале мы видим художника, испытывающего огромную радость от красок, изображающего живые и веселые сцены – великолепные жанровые картины. И под конец перед нами – почти полное отсутствие красок в изображении мощнейших движений, весьма сильно воздействующих на зрителя. Наблюдается переполнение пространства кинестетическими моментами и сдерживание цветовых, пока, наконец, художник не обращается почти исключительно к синему цвету – тому, который выбирают люди, хорошо владеющие своими аффектами. В его больших картинах нельзя не заметить проникновения интроверсивных моментов. Эти картины показывают, каким образом совершалось это погружение в интроверсию, вплоть до заключительного «Взгляда в бесконечность». Наряду с «Взглядом в бесконечность» примерно в то же самое время появился портрет генерала Вилле, в котором заметно поразительное владение интроверсивными и экстратенсивными художественными средствами.

Другой пример – Альфред Кубин[33]. В автобиографии, напечатанной в книге «Другая сторона» (издательство St. Muller), можно увидеть связь между колебаниями типа переживания и метаморфозами художественной деятельности. Во времена глубочайшей интроверсии Кубин был не способен рисовать; тогда он выстраивал философские системы и писал свой роман «Другая сторона» (1909). (Путешествие в страну бессознательного!)

С появлением экстратенсивных моментов Кубин начинает делать карандашные наброски, затем переходит к черно-белой живописи и, только когда экстратенсивные тенденции достаточно окрепли, обращается к краскам.

Можно привести много других примеров.

Сравнительные исследования должны включать в себя и сравнение талантов. Различия между типами переживаний мужчины и женщины обязательно должны учитывать и различия их талантов. (При этом нельзя забывать о детерминирующем воздействии влечения – см. следующий раздел.) Сравнительные исследования типов переживаний у различных народов не должны упускать из виду сравнение талантов народов.

Здесь также можно привести многочисленные примеры. Но пока при помощи эксперимента по истолкованию форм удалось в некоторой степени прояснить только способности жителей двух кантонов Швейцарии: уже несколько раз упоминавшихся бернцев и аппенцеллян. Так как у бернцев интроверсивные факторы выражены намного мощнее, чем у аппенцеллян, то и склонность к занятиям живописью у них должна проявляться чаще, чем у аппенцеллян. Именно так все и обстоит на самом деле. В роду бернцев действительно можно встретить намного больше людей с талантом художника, чем среди аппенцеллян. Пациенты бернских (по сравнению с аппенцеллянскими) клиник намного чаще оказываются спонтанными художниками, чье творчество отличается удивительной оригинальностью, в то время как у аппенцеллян мы встречаем почти всегда одни только копии (вышивание по уже готовым образцам рисунков и т. п.). С другой стороны, аппенцелляне, в отличие от бернцев, часто бывают наделены красноречием и меткостью речевых оборотов. Больше ли среди них распространен музыкальный талант, мне не известно.

Заслуживает внимания отношение различных народов к оттенкам цветов. Люди, подпадающие под власть аффектов, и вытеснители аффектов (особенно это относится к коартивным типам) испытывают боязнь по отношению к краскам. Больше всего это выражено в английском искусстве. Явно интроверсивные люди предпочитают черно-белое искусство. С возрастанием экстратенсивных моментов в типе переживания какого-либо народа увеличивается и степень удовольствия, испытываемого от игры красок (например, у южан). Наибольшими универсалами («синтетиками») почти всегда являются амбиэквальные люди.