Призрачный бал - Татьяна Форш

Кот запрыгнул к Варе на колени, ткнулся макушкой ей в подбородок, ободряюще мяукнув. И тут Варя не выдержала. Она рыдала в голос, по-бабьи заламывая руки. Слезы текли горячими ручейками, но девушка и не пыталась их стереть. За нее это делал кот. Сначала он положил лапу хозяйке на грудь, слегка выпустив когти, мол, нечего нюни распускать, мы со всем справимся. А потом начал облизывать ее щеки и нос шершавым языком.

Вечером в окошко тихонько постучали. Варя вздрогнула, кот вздыбил шерсть и зашипел, кинувшись на невидимого гостя. Неужели Захар сдал ее графу, и теперь за ней пришли? Варвара встала и медленно прошла к окну. Кот сидел на подоконнике, утробно рыча и размахивая из стороны в сторону распушенным хвостом. Варя положила ладошку ему на голову, почувствовала толчок и успокоилась. За окном никого не было. Показалось.

Стук повторился. Но снаружи опять никого.

– Кто там? – осмелела Варвара. – Хватит прятаться, выходи.

– А я и не прячусь, – раздался то ли шепот, то ли шелест. – Выйди ко мне.

Голос Аглаи она узнала сразу. Старуха давно не приходила, только мерещилась повсюду. Что ей понадобилось теперь?

– Я помочь хочу. Что же ты силу приняла, а пользоваться не спешишь. Других лечить – не велика заслуга, попробуй себя исцелить.

– Заживет, – отмахнулась Варя. Она хорошо знала, что нельзя идти на зов покойника. Утащит за собой, и поминай, как звали. Они могут уговаривать, пугать, вызывать жалость. Но никогда нельзя поддаваться на уговоры идти за ними.

Варя все это знала, но все равно пошла. Ее вела неведомая сила. У самых дверей она почувствовала, как кот вцепился ей в ногу всеми четырьмя лапами, но она только посмотрела на него сверху вниз и пнула в сторону. Тот сразу же отстал. Куда ему тягаться с ведьмой. Забился в угол и оттуда сверкал глазищами, обиженно размахивая хвостом.

Аглая стояла за калиткой, под старой липой. Варя не решалась выйти к ней и какое-то время раздумывала, даже потянулась рукой к двери, но потом сделала уверенный шаг вперед.

– Не бойся, с собой не утащу, – Аглая из старухи обратилась в молодую девицу и махнула рукой, приглашая следовать за ней.

Тропинка вилась между голых деревьев, пока не уперлась в старую, проржавевшую ограду. Аглая привела Варю на кладбище. Оглянулась, сверкнула черными очами и пошла в глубь погоста. Варя неотступно шла за призраком. Наконец та остановилась возле неприметного надгробия, поросшего высокой травой.

«Здесь покоится Воронцов Андрей Игнатьевич. Любящий отец и…» Дальше надпись прочесть не удалось, она стерлась от времени.

– Зачем мы здесь?

Призрачная девушка грустно улыбнулась.

– Ты похожа на меня, девка. Только я не хочу, чтобы ты, как и я, мучилась. Если захочешь за свою честь поруганную отомстить, я тебе слова нужные нашепчу. Как скажешь, воткни осиновый прутик в эту могилу. И твой душегубец в ногах у тебя ползать станет. Прощения вымаливать будет, а ты крути им, как захочешь, ничего он тебе больше дурного не сделает.

Что тогда на нее нашло, Варя сама не знала. Да только лишь взошла в небе яркая луна, как она уже стояла перед могилой на коленях и шептала:

Не божьим делом, а черта пределом:

Путаю, оплетаю, тьмой заклинаю!

Пусть тоска придет, моего обидчика свяжет.

Лучше он умрет, чем мне теперь откажет!

Заклинание подхватил голос Аглаи:

Пейте его кровь, жизни не жалея!

Чертова любовь в нем горит, алея!

В небе гремели раскаты грома, сверкали молнии, хотя только что все было спокойно. Ледяной ветер поднял клубы пыли и швырял их Варваре в лицо. Но она словно не замечала разгулявшейся стихии, продолжала читать страшные слова, пробуждая темную силу.

Когда прозвучало: «Да будет так! Отныне и до веку!» – все вдруг стихло, а в могильную плиту ударила молния, расколов ее надвое.

Луна скрылась за проплывающей тучей, а над старым кладбищем полетел леденящий душу хохот.

Варя слышала смех, но не сразу поняла, что смеялась она сама, стоя над разбитым надгробием. Смеялась и танцевала под пьянящую музыку непогоды.

Отомщена!

* * *

Тусклые блики свечей едва разбавляли тревожную темноту коридора. Макс едва не чертыхнулся, напряженно вслушиваясь в тишину. Когда он вышел из зала и закрыл дверь, все звуки точно отрезало, и только где-то впереди слышались быстрые шаги Лизы. Интересно, захочет ли она сейчас его видеть? Или, может, лучше ей на глаза не попадаться?

Только где-то в груди ворочалось тупое беспокойство. Словно ей могло в закрытом доме что-то угрожать! Все уже напились до чертиков или пытаются это сделать и играют сейчас в «догонялки».

При воспоминании о хамском поведении столичного царька сжались кулаки. Как он умудрился за столь короткие сроки так набраться? Впрочем, нет ничего невозможного для тренированного организма… Если бы не Лиза и ее какое-то непонятное, убивающее подчинение этому тирану, Макс не отказал бы себе в удовольствии поставить того на место.

Вначале ему показалось, что он слышит стук Лизиных каблучков где-то впереди, но когда освещенные участки закончились, Максим едва успел затормозить, чтобы не вписаться в закрытую дверь. Запертую явно на ключ, потому что ни ручки, ни щеколды он не обнаружил. И ведь еще бы знал, куда идти! Да, днем он мельком оглядел холл, кухню, обеденный зал и второй этаж, но он точно помнит, что были маленькие коридорчики, перегороженные дверями, видимо, для того, чтобы жившая тут когда-то давно челядь могла угождать хозяевам, практически оставаясь невидимой.

А еще имелся верхний этаж, судя по тому, что стук каблучков раздавался где-то над головой, Лиза поднялась туда. И где в таком мраке искать лестницу?

Макс развернулся и побрел к светлым островкам. Нет, больше он эту дрянь не пьет! В голове словно булькал компот из мыслей и дедовой самогонки! Хотя… откуда вообще нарисовался этот дед? Если судить по возрасту, скорее прадед!

Огоньки почему-то не приближались. Более того! Они начали кружиться, словно в танце, и Максим вдруг услышал звуки вальса! Неужели его гости так накушались, что их потянуло на прекрасное? А куда они подключили стереосистему? Электричества-то нет.

Боже, о чем он думает! Ему нужно найти Лизу, и срочно! В мыслях прояснилось, но навалилась тревога. Вскоре Макс четко понимал почему. Небрежно брошенные слова, что «граф теперь Лизу не отпустит», пробрались в самую печенку и даже в таком состоянии не давали ему покоя!