Личник - Игорь Валериев

Сергей Михайлович был невысокого роста, с редеющими седыми, зачесанными назад волосами, запорожскими свисающими усами. Сегодня, как и обычно он был одет в белый китель с Георгием в петлице, в широченные синие шаровары с желтыми казачьими лампасами и мягкие казачьи сапоги. За полгода, что Духовский провёл на Дальнем Востоке во всех городах и станицах уже знали, что генерал воздержан в личной жизни, не терпит грубой лести, решительно пресекает попытки дать взятки, даже замаскированные под «подарок», честен и неподкупен.

Генерал никогда не избегал случаев поговорить с обывателями, когда ещё сопровождал наместника-цесаревича при его следовании в Хабаровск. Потом в Благовещенске и других городах и поселениях, где останавливались на длительный срок, его часто можно было увидеть общающегося с простым народом на улице. Однако, надо бы подчеркнуть, Духовской не умел говорить с народом, и его понимали иногда не так, как он желал. В торжественных случаях Сергей Михайлович считал необходимым обращаться к собравшимся с речами и, когда говорил, то казалось, что вот-вот он остановится, так волновался, весь делался красным, голос дрожал. Да и говорил генерал с картавостью, что свойственно людям, привыкшим постоянно говорить по-французски, и которой любили тогда подражать гвардейские пижоны. Но картавость Духовского была природной и очень не шла к виду старого казака-запорожца, который он старался себе придать. В общем, как оратора его нельзя было сравнить с бароном Корфом, который имел к тому все природные данные. Но что касается работоспособности — и Духовской, и барон Корф не уступали друг другу.

Двери квартиры Сергея Михайловича, которую он сейчас снимал вместе с женой, всегда были открыты настежь для любого жителя Хабаровска и иногородних. Многим чиновникам это казалось неудобным: «Помилуйте, какую повадку взяли, чуть что, всякий мужик лопочет — сейчас к Духовскому пойду». Такие выражения я часто слышал от представителей различных служб в резиденции наместника. В узком офицерском кругу Сергея Михайловича звали «Дух». И вот этот человек, что-то делал в моём кабинете.

— Разрешите войти, Ваше превосходительство? — я застыл на пороге, вытянувшись по стойке смирно.

— Входите, хорунжий. Это же Ваш кабинет. Но что-то я Вас заждался. Как мне доложили, обычно вы раньше приходите на службу?

— Так точно, Ваше превосходительство. Но вчера была получена информация, которую надо было срочно с утра обсудить со штабс-ротмистром Савельевым. А потом я заезжал в городское управление полиции. Поэтому и задержался.

— Что за информация, хорунжий?

Пришлось кратко рассказать Духовскому о последних событиях и о той версии, которая сложилась у меня в голове.

— И какая вероятность того, что ваши умозаключения верны, хорунжий? — спросил меня Сергей Михайлович, когда я закончил доклад.

— Ваше превосходительство, я бы сказал — процентов шестьдесят-семьдесят?

— Что ж, признаться это неожиданно…, - генерал задумался и сделал несколько шагов туда-сюда по кабинету. — Моя помощь нужна, Тимофей Васильевич?

«О, как! Первый раз по имени и отчеству обратился», — подумал я про себя, а вслух ответил: «Если вдруг потребуется задействовать солдат из батальона, надо распоряжение генерал-губернатора, чтобы цесаревича Николая Александровича не беспокоить».

Духовский задумчиво покрутил ус, а потом произнёс:

— Будет такое распоряжение. Этот вопрос я с бароном улажу. А вот цесаревичу, считаю необходимым доложить о случившемся и о вашей версии.

— Ваше превосходительство, разрешите более подробную информацию собрать, а потом докладывать. Возможно, я и ошибаюсь. И всё это стечение обстоятельств.

— Хорошо, сегодня вечером жду Ваш доклад, — генерал развернулся и направился к двери. Но сделав пару шагов, остановился и повернувшись ко мне произнес.

— Совсем Вы меня сбили с мысли своим новостями, хорунжий. Я по какому поводу приходил. Мне подъесаул Головачев рассказал, что вы вчера отрабатывали упражнение, где нападающие на конвой были одеты в какие-то белые одежды, благодаря которым смогли подобраться вплотную и уничтожить казаков. Это так? — спросил меня Духовский.

— Так точно, Ваше превосходительство. Мною были разработаны и по заказу пошиты в ателье десять маскхалатов.

— Каких халатов, простите? — генерал удивлённо-вопросительно посмотрел на меня.

— Маскировочных халатов, Ваше превосходительство. Основное назначение этой одежды скрыть воина от взгляда противника на местности в зимнее время, что позволит осуществлять незаметное наблюдение за противником и нападение на него, — ответил я.

— Как-то это нецивилизованно получается, незаметное нападение. Вам так не кажется хорунжий?

— Ваше превосходительство, ещё недавно в российской армии военная форма отличалась богатством цвета и декоративными элементами. Каждый полк имел свою форму. Такая одежда позволяла увидеть солдат издалека, и определить к какому полку он относится. Визуальный контроль был единственным средством понимания происходящего на поле боя для полководцев. Правда, и сам принцип ведения войны походил скорее на игру в шахматы, — я сделал паузу, собираясь с мыслями.

Но генерал поторопил меня, спросив: «А при чём здесь, как вы его назвали, маскхалат?»

— Ваше превосходительство, опыт последней русско-турецкой войны показал, что «шахматные войны» подходят к концу. Губительный огонь артиллерии, шрапнель, которая буквально выкашивает плотные построения войск. Яркую одежду и батальонные колонны прекрасно используют корректировщики артиллерийского огня. Принятие на вооружение магазинных винтовок приведёт к ещё большему повышению плотности огня и ещё большим потерям в живой силе.

— Да… Тимофей Васильевич, мне докладывали, что у вас интересное виденье на тактику ведения боевых действий в современных условиях. Но почему Вы считаете себя правым? Есть какие-то подтверждения вашей теории? — Духовский вернулся к моему столу и, заняв моё место, сел на стул. Мне же дал команду рукой садиться на стул для посетителей.

— Ваше превосходительство, практического опыта, чтобы подтвердить мои слова, нет. В Европе вот уже пятнадцать лет не ведутся межгосударственные боевые действия. Российская империя также это время ни с кем не воевала. Но сама логика говорит о необходимости отказа от недостаточного уважения к огню и ставке почти исключительно на штык.

— А как же пуля дура, штык молодец? Или Александр Васильевич Суворов был не прав? — генерал улыбнулся.

— Если вспомнить Суворовскую «Науку побеждать» то полностью фраза звучит так: «Стреляй редко, да метко, штыком коли крепко — пуля обмишулится, штык не обмишулится, пуля дура, штык молодец!». Есть и ещё одна фраза: «Гренадеры и мушкетеры рвут на штыках, а стреляют егеря». Только при этом, когда Суворов командовал Суздальским полком, у него стреляли и егеря, и мушкетеры, и гренадёры. Причем по тридцать патронов в год, а не по три, как в других полках.

— Интересно…, - Сергей Михайлович закрутил на указательный палец левый ус. — Несколько раз читал книгу, а почему-то запомнилось только пуля дура, штык молодец, а не вся фраза. А вы, Тимофей Васильевич, получается, относитесь к «огнепоклонникам».