Сваты - Дебби Макомбер

— Мам, в чем дело? Ты выглядишь так, будто хо­чешь ударить кого-нибудь.

— Что? — Она торопливо свернула газету. — Нет, нет, все в порядке.

— Мистер Паркер говорил мне, что женщины ино­гда ведут себя странно, — покачал головой Денни. — Думаю, это — один из тех случаев.

— Я устала слышать о мистере Паркере. — Она рывком открыла дверь холодильника, чтобы достать хлеб для приготовления ленча. Когда он не ответил, она развернулась к нему. — Ты слышал меня?

Денни уставился вниз на свою кашу.

— Ты собираешься плакать или еще что-то?

— Конечно нет! С чего бы? Ведь уже почти Рож­дество.

Его ложка яростно работала, накладывая сахар в овсянку со вкусом корицы и изюма.

— Я не знаю, но когда твои губы так кривятся, это всегда означает, что ты расстроена.

— Спасибо, — небрежно заметила она. Остаток дня был так же плох, как и его начало.

У Дори все валилось из рук. Она не положила на место папку. Ее мысли были далеко даже во время важной встречи, и, когда мистер Сандстром спро­сил ее мнение, у Дори не было ни малейшего пред­ставления, о чем они говорили. Сенди послала ей взгляд, полный сочувствия, и спасла неудобное по­ложение, заговорив первой. В благодарность Дори купила подруге ленч, хотя на самом деле не могла позволить себе этого.

Вечером, зайдя в дом, Дори скинула туфли и оста­новилась потереть ступни, которые ужасно болели. Денни нигде не было видно, и она бросила пальто на спинку стула на кухне, раздумывая над тем, где же ее сын. Он должен был оставаться дома, пока она не придет. Дори вытащила из холодильника бифштекс, но не могла сейчас заниматься приготовлением чего-то особенного.

Повернувшись, она заметила, что телефонный шнур тянулся за угол и исчезал в стенном шкафу в прихожей. Денни. Она подошла к двери и открыла ее. Ее сын сидел на полу, скрестив ноги, и при втор­жении Дори поднял на нее взгляд. Он был напуган, и в его глазах мелькало виноватое выражение.

— Так, Дэниел Робертсон, с кем ты разговари­ваешь?

Глава 9

— О, привет, мам, — неловко проговорил он, вска­кивая.

— С кем ты разговариваешь? — Она повторила свой вопрос, но ее разум уже перебирал различные версии, и все они были не очень приятными.

Если это был Гевин, она, скорее всего, сделала бы что-нибудь глупое, например схватила бы трубку и произнесла механическим голосом, что звонок со­рвался. Воспоминание о его маленькой, но удобной хитрости родило в ее сердце уже знакомый приступ боли. Она скучала по Гевину так сильно, что это ка­залось невероятным. Больше не было смысла обма­нывать себя. Она была жалкой.

— Я говорю с девочкой, — признался Денни, по его шее поднималась краска стыда из-за того, что его застукали.

— Эрика?

— Нет. — Он нехотя вручил ей трубку. — Мелисса.

Дори зашла в стенной шкаф, отодвинула в сторо­ну одежду и села на пол. В последние дни она была такой сердитой с Денни... Дори надеялась, что этот жест покажет сыну, что она сожалеет о том, что бы­ла брюзгой. Ее действия удивили сына, но Денни все же сел между нею и дверью. Они сразу же ока­зались в уютной атмосфере полумрака.

— Привет, Мелисса, — пробормотала Дори в труб­ку. — Как дела?

— Хорошо, — серьезно ответила ей девочка. — Я так думаю.

— А почему ты сказала: «Я так думаю»? Уже почти Рождество, и происходит так много разных событий. Девочек не должно сейчас ничего забо­тить.

— Да, наверное.

Голос Мелиссы звучал подавленно. Но Дори не знала, как глубоко ей следует вмешиваться в дела девочки. Когда это касалось Гевина, Дори была уяз­вима. Она любила его и чувствовала огромную при­вязанность к его дочери. И тут Денни что-то громко зашептал со своего места.

— Подожди минутку, Мелисса. Кажется, Денни хочет срочно мне что-то сказать. — Она прикрыла трубку ладонью. — Что, милый?

— У Мелиссы в школе скоро модный показ, где должны присутствовать матери, но нет никого, кого она могла бы позвать.

Дори кивнула:

— Денни говорит, в твоей школе пройдет показ мод?

— Да, это организуется уроками домоводства. Я сшила платье и все остальное. Оно практически такое же красивое, как и та одежда, которую вы по­могли мне купить. Учитель поставил мне пятерку.

— Поздравляю. Я уверена, ты отлично поработа­ла, чтобы получить такой высокий балл.

Дори прекрасно понимала, в какую сторону бу­дет развиваться их разговор, и ее пугала мысль о том, что девочке придется отказать. Но ввиду тех событий, которые происходили между ней и Гевином, Дори просто не могла предложить свою по­мощь.

— Я сшила все просто прекрасно, — призналась Мелисса без ложной скромности. — Это лучшая вещь, которую я когда-либо делала. Лучше чем фартук — тогда я вынуждена была переделывать пояс четыре раза. Я сделала только одну маленькую ошибку в платье, — продолжила она, ее голос с каждым сло­вом становился громче и быстрее. — Я вшила за­стежку так, что замок на «молнии» оказался с вну­тренней стороны. Я думала, это хорошо, ведь оно до сих пор налезало на меня через голову и все та­кое, но я вынуждена была переделать как поло­жено. Я была зла на саму себя за то, что оказалась такой глупой. — Девочка замолчала, чтобы сде­лать глубокий вдох, а затем вновь быстро загово­рила: — Вы не могли бы пойти со мной и назваться моей мамой? Дори, пожалуйста? Практически все придут с кем-то. Даже девочки, которые живут очень далеко...

— О, Мелисса... — Плечи Дори резко склонились вперед, и она буквально врезалась в стену. — Ми­лая, я не знаю.

Ее начало мутить, Дори ужасно не хотела отка­зывать девочке, но Гевин, скорее всего, усмотрел бы нечто особенное в ее согласии.

— Дори, пожалуйста, мне больше некого просить. Ведь только один вечер!

Мольба в голосе девочке была невыносима для Дори. Она хотела было посоветовать, чтобы Мелис­са попросила пойти с ней Лейни, но вовремя вспом­нила реакцию девочки на блондинку. Дори не мог­ла игнорировать просьбу Мелиссы, хотя при этом у нее возникло какое-то ужасное предчувствие.

— Я сделаю это при двух условиях, — проявила она осмотрительность.

— Все, что угодно. — Голос девочки был полон восторга.

— Во-первых, ты не должна говорить никому из своих друзей, что я твоя мать. Это будет неправиль­но. При всем моем желании, чтобы у меня была такая дочь, как ты, я никогда не смогу быть твоей мамой.

— Хорошо, — согласилась она слегка подавлен­но. — Что еще?

— Я не хочу, чтобы твой отец знал, что я сделала это.

Гевин точно увидел бы в простом проявлении до­броты куда большее, чем предполагалось.

— Я не прошу врать ему, но не хочу, чтобы он подумал что-нибудь неправильное. Хорошо, Ме­лисса?