Цена крови - Таня Хафф

У Вики внезапно пересохло во рту, и она сглотнула. Некоторые знаки были действительно совсем просты.

Генри молча закрыл книгу и вернул ее на место. Когда он снова обернулся к Вики, то беспомощно развел руками.

— К сожалению, — сказал он, — я не в состоянии остановить демона до тех пор, пока он снова кого-то не убьет.

— Почему?

— Потому что я должен быть на месте убийства. А прошлой ночью он завершил вторую часть символа.

— Но тогда, может быть, все кончено...

— Нет. Мы бы знали.

— Но следующая смерть может стать завершающей...

— Тоже нет. Так быстро нельзя закончить даже простейший символ.

— Вчера ночью вы были готовы к встрече с демоном. — Фицрой был на месте преступления, точно так же, как она. — Почему же тогда вы не остановили его? — А она сама почему этого не сделала?

— Остановить демона? — Генри невесело рассмеялся. — Да он двигался так быстро, что я едва его видел. Но в следующий раз буду начеку, раз теперь знаю, чего ожидать. Я заманю его в ловушку и уничтожу.

Звучало оптимистично, если, конечно, у них останется время действовать при следующей встрече с этим чудовищем.

— Вам раньше приходилось заниматься подобными вещами? — Вики хотела услышать что-нибудь ободряющее, но вампир, который знал, что может заставить кого угодно поверить во все, что ему угодно, вдруг понял, что не способен солгать.

— В общем, нет. — Джиневре он тоже никогда не мог солгать — в этом было еще одно сходство между двумя женщинами, которое он предпочел бы не обнаруживать.

Вики набрала в легкие побольше воздуха и принялась теребить край свитера.

— Генри, насколько плохо нам всем придется, если демон получит свободу?

— Насколько плохо? — Он вздохнул и привалился к книжному шкафу. — Рискую показаться вам излишним пессимистом, но начнется ад кромешный.

Бердуэлл оглядел зал бара «Бык и Петух» и нахмурился. Вечером в четверг, пятницу и субботу, когда выпадал серьезный шанс закадрить какую-нибудь телку, он приходил пораньше, иначе рисковал остаться без столика. Досих пор к половине десятого, максимум к десяти вечера к нему обязательно кто-нибудь подсаживался. Сегодня же, в четверг, накануне длинного пасхального уик-энда, студенческая пивнушка была почти пустой, и складывалось впечатление, что компании ему не дождаться.

«Отправляться домой на Пасху — это не круто», — самодовольно думал он, проводя пальцем по запотевшему стакану с диетическим имбирным элем. Родители Нормана были разочарованы, но он был тверд как кремень. По-настоящему крутые парни ошиваются в университетском городке весь уик-энд, и Норман Бердуэлл теперь стал одним из них.

Он вздохнул. Однако они, видимо, не ошиваются в баре «Бык и Петух». Он давно бы оставил свою затею и отправился домой, если бы не рыжеволосая чувиха, выступавшая за угловым столиком. Она была настоящая красотка, совершенно во вкусе Нормана, он давно уже бросал в ее сторону восхищенные взгляды, сидя на занятиях по сравнительному религиоведению.

Совсем не высокая, но огненная шевелюра заставляла обращать на нее внимание, а несколько лишних дюймов в других местах компенсировали недостаток роста. Бердуэлл представлял, как сорвет с нее лифчик и будет любоваться мягкими пышными округлостями. Тогда она улыбнется ему в молчаливом восхищении, и Норман осторожно протянет руку, чтобы коснуться ее груди. Фантазия дальше не шла, поэтому он проигрывал эту сцену снова и снова, продолжая пялиться на девицу через зал.

После одной-двух кружек пива голоса за угловым столиком зазвучали громче.

— Но я же говорю вам, есть улики того, что убийца — ночная тварь, — воскликнула рыжая.

— Спустись на землю, Эйлин!

«Значит, ее зовут Эйлин!» Сердце Нормана забилось неровными толчками, а сам он подался вперед, напряженно вслушиваясь.

— А как объяснить отсутствие крови? — решительно поинтересовалась Эйлин. — У всех жертв она была высосана вчистую.

— Псих действовал, — фыркнул кто-то из ее компании.

— Гигантская пиявка, — предположил другой. — Гигантская пиявка, которая ползает по улицам города, пока не найдет жертву, и тогда... ХЛЮП! — Он втянул в себя пиво, а друзья за столиком застонали и принялись швырять в него бумажными подставками под кружки, после чего голос Эйлин заглушил общий шум.

— А я говорю, в этих смертях не было ничего естественного!

— В гигантских пиявках тоже нет ничего естественного, — пробормотала высокая блондинка в ярко-розовой фланелевой рубахе.

Эйлин повернулась к ней.

— Ты знаешь, что я имею в виду, Дженет. И я не единственная, кто так думает!

— Ты говоришь об историях в газетах? По городу разгуливает вампир и тому подобное? — Дженет преувеличенно вздохнула и покачала головой. — Эйлин, газетчики сами не верят в эту чепуху, просто им нужно поднять тираж.

— Это не чепуха! — не отступала от своего рыжая, громко стукнув пустым стаканом о столешницу. — Иэна убил вампир!

Губы ее упрямо сжались, а сидевшие за столом ее приятели многозначительно переглянулись и один за другим потихоньку начали исчезать под различными предлогами.

Эйлин даже глаз не подняла, когда Бердуэлл опустился на стул, где недавно сидела Дженет. Она думала о том, как глупо будут выглядеть все ее так называемые друзья, когда нанятый ею частный детектив обнаружит и уничтожит вампира. Тогда-то они перестанут над ней смеяться.

Норман, несколько секунд пытавшийся придумать, как бы поудачнее начать разговор, выдавил из себя робкое «привет». Полученный в ответ ледяной взгляд немного его обескуражил, но он сглотнул и продолжил, понимая, что другого такого шанса может и не быть.

— Я просто... э-э... хотел, чтобы ты знала... э-э... я тебе верю.

— Чему веришь? — Вопрос также прозвучал более чем холодно.

— Верю, короче, тебе. Насчет вампиров. — Бердуэлл заговорил совсем тихо. — И всего прочего.

От того, как он произнес «и всего прочего», по спине Эйлин пробежали мурашки. Она присмотрелась к парню повнимательнее и поняла, что, кажется, видела эту физиономию на одном из семинаров, хотя на каком именно, точно вспомнить не могла. Кроме того, девушка не была уверена, отчего у нее такой провал в памяти — то ли этот тип виноват, то ли кувшин пива, который она только что прикончила.

— Я знаю, — продолжал тот, озираясь, словно хотел убедиться, что никто не подслушивает, — что в мире все не так просто, как многие думают. И я знаю, что это такое, когда над тобой смеются.

Последние слова он выдавил с таким нажимом, что Эйлин в них поверила, а поверив, была вынуждена принять и все остальное.

— Не важно, что мы знаем. — Она ткнула ему в грудь пальцем с отлакированным ноготком, еще более ярким, чем ее шевелюра. — Мы ничего не можем доказать.