Сукин сын - Вера Коркина

Когда засинела небесная полоса, Нина, ежась от свежести, вышла на дорогу и села в подкатившие старенькие «Жигули». Уже немного отъехали, но она велела повернуть назад, зашла в дом и, как сомнамбула, вынула из сундука листы и сложила в сумку. Чтоб ничего не случилось, мало ли, что взбредет Шурке в голову. До аэропорта добрались незаметно, после бессонной ночи она дремала, а по прибытию ее ждал сюрприз. Первым, кого она увидела, был Спивак, шествовавший из депутатского зала к посадочным воротам. Он остановился и раскланялся.

— Мое почтенье, Нина Валерьевна, рад вас приветствовать. Какими судьбами? Мы, кажется, летим одним рейсом?

Нина безропотно кивнула. Что тут скажешь? Видно, судьба.

В полупустом салоне самолета он сел с нею рядом и заливался неумолчно, как эти места его волнуют и как он рад каждый год сюда приезжать, но последняя поездка была изрядно испорчена проникшим везде криминалом и утомительным следствием, так что теперь он чувствует себя, словно вышел из заключения.

Нину клонило в сон. Она уже задремывала под рокот речей, когда он упомянул Владимира Сергеевича. Такой силы ненависти Нина никогда не испытывала, ее едва не подбросило в кресле. Как смеет эта холуйская морда… Спивак, ничего не замечая, толковал о безвременной кончине, что искренне, искренне сочувствует ей в потере супруга.

— Молчал бы, убийца, — сказала Нина. — Имей совесть не врать вдове.

Спивак демонстративно встал и пересел на другое место, в возмущении забыв прихватить кейс. Стерва. Первый раз такая неудачная поездка.

Нина, выговорившись, заснула и открыла глаза, когда земля оттолкнула от себя колеса, уже в Пулково. На выходе стоял майор милицейской службы. Он протянул Спиваку удостоверение: «Алексей Иванович? Здравствуйте, пройдемте на досмотр».

— В чем дело? Вот мои документы.

— Поступил сигнал, проверяем. Просто досмотр вещей, и вы свободны.

Уходя, Спивак встревоженно оглянулся на Нину. Она лишь зло прищурилась в ответ.

Зося выложила утренние газеты на угол стола подшивать и, случайно пробежав глазами, присвистнула. Ого! «Рукопись Пушкина в кейсе депутата». Она села поудобнее и взяла газету. Е-мое! Связь с криминальным авторитетом Александром Авиловым (кличка «Пушкин»), злоупотребление должностным положением. Акции авиазавода, присвоенные в обход закона.

Дядьке каюк, решила Зося. А ничего, славный был дядька, не скупой. И посмотрела подпись под статьей: Наталья Науменко.

А вот это уже круто! Уложила двоих одним выстрелом… Он не мой, говорила, я к тебе не ревную… Не ревнует, а срезала непреклонного красавца.

Зося накинула пальто, замкнула библиотеку и побежала к Шишкину. Сообщить.

Обхватив голову руками, он принялся читать, а отодвинул газету со свирепым лицом. Опять Науменко его обвела. Все-таки они не вместе. А депутата-таки повалила, чего и добивалась.

— Во люди! — восхитилась Зоська.

— Если это можно назвать людьми.

Следователь брезгливо отодвинул газету. Зазвонил телефон, но Шишкин не двинулся. Звонок был междугородний.

— Нахлобучка, поди? — посочувствовала Зося.

— Не хотел брать дело — приказали. Пусть в другой раз думают, когда следователя подбирают.

— Так ведь, Михал Михалыч, лучше вас никто б не справился, — ободрила Зося.

— Зося Вацловна, нельзя ли попросить вас об одном одолжении, потому как вы девушка, во-первых, добрая, во-вторых, прыткая и толковая. Возьмите газету и разыщите господина Авилова. Пора ему выходить из укрытия.

— Нет проблем. — Зося слегка удивилась церемониям. — До встречи!

— И как людям не надоело брехать. Вся статья — сплошь липа! — с досадой бросил ей в спину следователь, хлопнув злополучной газетой перед тем, как вернуть ее Зосе.

Зося, размахивая газетой, обежала городок и обнаружила Авилова там, где бы никогда не подумала. Шура отправил ее к пастуху, пастух отфутболил к тетке в меховой шапке, та выдала адрес огорода на окраине. И в углу огорода, в покосившейся избенке Верки Рублевой Зося и обнаружила непреклонного красавца в состоянии алкогольного ступора. Он сидел на кровати с панцирной сеткой, весь в пуху от подушки и смотрел «Аризонскую мечту», время от времени прикладываясь к стопке с малосольным огурцом.

Верку Зосин приход не обрадовал. Авиловым она дорожила на предмет выпивки.

— Явилась. Что голая не скачешь? Кавалер боится х… отморозить? Ну иди давай, иди, читай себе дальше, библиотэка.

— Видишь газету? — спросила Зося. — Тут написано, что ты пригрела опасного криминального авторитета.

Верка с уважением оглядела Авилова.

— А что? Похож. Авторитетный.

Тот, не отвлекаясь, смотрел в телевизор.

— Статья подписана журналисткой Натальей Науменко.

— Тебя Шишкин послал? — спросил Авилов.

— Ага. Просил статью показать.

— Давай, — быстро пробежав глазами, он бросил газету на подушку и снова уставился в телевизор.

— Чего встала? Иди давай, непутная, — посоветовала Верка. — Библиотека заржавеет, без грамоты ой пропаде-е-ем. «И-и-и-эх, эх, Самара-городок, беспокойная я, беспокойная я, успокойте меня…» Где твой кобелек? Отпуск взял?

Зося, разозлившись, схватила подушку и стукнула Верку по голове. Полетело перо, Авилов нехотя поднялся, принялся их разнимать. Держа Верку, отчаянно сквернословящую, с трудом уговорил Зосю уйти. Та наконец удалилась, распинав на участке картофельную ботву, насколько хватило сил.

После обеда Шишкин поднял-таки телефонную трубку, чтобы получить от начальства причитающееся. Все оказалось нестрашно. Алексей Разумовский звонил в хорошем настроении. Куратор следствия был корректен и мягок. В багаже Спивака найдена лишь пара листов. Никто не знает, сколько страниц полагается иметь рукописи. Поиски необходимо продолжить и проверить Авилова, поскольку акции авиазавода в соответствии с информацией, поступившей от Спивака, теперь у него. Если Наталья Науменко не причастна к преступлению, в интересах следствия отправить ее подальше от заповедника, ибо уже начался скандал. Желательно избежать репортажей с горячей точки. У Шишкина осталось странное впечатление от беседы с куратором. Интонация инструкций слишком противоречила их сути.

В дверях, не постучав, появилась мрачная Зоська.

— Отдала? — она кивнула.

— Где он?

— Так не договаривались, — Зося дерзко уселась и закинула ногу на ногу. — С вас причитается. — Шишкин, усмехнувшись в усы, полез в стол и подал ей плитку шоколада.

— Он пьет, — сообщила Зося.

— М-м-да. Для допроса непригоден. Посадить в трезвак, что ли, чтоб оклемался?

— Не жалко? Его и так Наталья утрамбовала.

— Фактически посадила. Одно только неясно: где рукопись? Почему два листка? Еще и обгорелых?