Записки миллионера - Виктор Ермаков

– Может, я тоже поднимусь? – предложил Костя. – А то бабушка при встрече может и не узнать папу своего внука. Сколько раз мы виделись с ней? Раз, два и обчёлся. А сейчас вроде и повод есть. Не каждый день дочь объявляет о том, что беременна.-

–Милый, уж кто бы говорил, только не ты. Сколько раз она приглашала нас в гости? Но у тебя же всё дела… А сегодня я хочу побыть с ней один на один.

Отель, где я остановилась, стоял на первой полосе и имел свой выход к пляжу. Белый песок, высокие пальмы, завораживающий вид Атлантического океана покорял своей мощью, бескрайностью, уходящей за горизонт. Было немного ветрено. Волны, с рёвом набегая на берег, с магическим шипением, казалось, вот-вот слижут тебя, увлекая за собой. С наглыми местными чайками, парившими над головами, иногда подлетавшими и чуть ли не выхватывающими из рук сэндвичи или другую еду, можно сравнить лишь московских ворон. Таких же жадных, наглых и вечно голодных. Бросив полотенце на песок – и не потому, что жалко несколько долларов за лежак, просто хотела поваляться на горячем песочке – я стала покрывать своё тело маслом для загара, с интересом разглядывая отдыхающих. Вокруг – море людей, всех наций и вероисповеданий, цветов, размеров и ориентаций. Слева от меня блондин выполнял ту же процедуру, что и я, покрывая своё тело маслом, пахнущим кокосом. Но если я с интересом наблюдала за людьми, то он с таким же интересом и удовольствием – за собой. Нет, он даже не наблюдал. Он любовался собой. Его неплохо сложенное, загорелое, депилированное тело, его движения и взгляд тихо кричали: «О Боже, ну как же я хорош!» Он выливал очередную порцию масла себе на ладонь, напрягал мышцы груди и медленно, с наслаждением начинал покрывать им своё тело. В его голубых глазах читалось: «Тащусь от себя, ну до чего же я хорош». Я дала ему прозвище «Баунти» – такой же сладкий и приторный. Какого он цвета? В смысле – ориентации? Видимо, он и сам ещё не определился. Чуть поодаль развевался флаг. Это не был флаг какой-либо страны – это был флаг сообщества. Таким вот простым и, надо согласиться, оригинальным способом геи определили свои границы на пляже. «Баунти», как мне казалось, с завистью смотрел на их территорию, но не решался пересечь границу. Мимо прошли рэперы. По сравнению с ними Тимати казался пареньком из вокально– инструментального ансамбля. На одном были золотые трусы. Спускаясь на пляж, я видела такие в бутике – нити из чистого золота, двадцать четыре карата. Не знаю уж, сколько они весят, но стоят как норковая шуба в дорогом бутике! На его шее висела цепь из того же металла, что и трусы, способная выдержать взбесившегося питбуля. В общем парень был упакован, как говорится, по полной! Зато на другом ничего подобного не было. На нём была обычная, вывернутая шерстью наружу шуба. Видимо, определение «претендуешь – соответствуй» – играло более весомую роль, чем палящее солнце. Из динамиков магнитофона, который нёс на плече золототрусый, вырывалась музыка. Они даже шли, двигаясь в такт этой музыки. Подняв солнцезащитные очки вверх и закрепив их в непослушных волосах, я ещё раз взглянула по сторонам. Основные отдыхающие – это, конечно, американцы. А куда же им ещё ехать отдыхать, как не на побережье родной Майамщины? В общем-то всё как у всех наций: французы на Лазурный берег или на пляжи Сен-Тропе, испанцы – на пляжи Коста– Дорада или Майорки, итальянцы – на Сардинию или пляжи Римини. Россияне отдыхают – нет, не в Сочи или Анапе – они отдыхают везде. Нас не пугают ни дальние перелёты, ни цунами, унёсшие жизни десятков тысяч людей на побережье Таиланда, нас точно не касается не совсем, мягко сказать, неспокойная обстановка в Египте или Тунисе. Россию омывают более десяти морей, а отдохнуть почему– то мы летим за тридевять земель. И хоть мы все помним слова песни «Не нужен нам берег турецкий, чужая земля не нужна», но всё равно, предпочитаем отдыхать всё-таки на противоположном от Сочи берегу. Почему так происходит? Может, у нас моря не те, или что-то ещё не так? Надеюсь, это изменится после завершения Олимпиады в Сочи, съевшей три годовых бюджета средней евро– пейской страны. Интересно, после Олимпиады вырастут только цены или качество услуг тоже? Начиная от таксистов, не понимающих, о каком счётчике-мётчике идёт речь, и заканчивая официантками, подающими счёт за пятьдесят граммов коньяка в прибрежной кафешке по цене бутылки шампанского Мадам Клико в мишленовском ресторане… Американцев было видно сразу. И не только потому, что они были у себя дома и вели себя соответственно как хозяева, этого у них не отнять. И неважно, Майами это, Афганистан, Косово или Ирак. Хозяин жизни – он везде хозяин, видимо, так они рассуждают. Американцев выделяла особая манера – они говорили, улыбались и даже фотографировались по-особенному. Меня удивила и развеселила сценка, происходящая у меня на глазах – молодой человек снимал на камеру чайку, сидевшую на песке. Она вдруг взмахнула крыльями, и он, пытаясь не упустить её из объектива, поднял камеру вверх. Чайка благополучно улетела, а в объектив его кинокамеры попала физиономия американца, который ни на секунду не задумываясь, начал давать интервью, не поняв, что это не камера Би-Би-Си, и он не попадёт в вечерние новости. Кажется, они просто помешаны на публичности и готовы дать интервью или заявить свою позицию, не важно, о чём идёт речь. Одним своим видом они говорят: «Жизнь удалась, я живу недалеко отсюда, на Айленд-Бич, а вот тот красный мустанг на парковке – мой». Они это скажут с гордостью и удовольствием, и не важно, что вы об этом его не спрашивали. Чуть поодаль от меня сидели испанцы, обсуждая вчерашний гол Роналду. Обсуждали – это, конечно, очень мягко сказано – они спорили так громко и бурно, что, казалось, этот гол обеспечивал не выход в полуфинал, а каждому из них как минимум бесплатный отдых в этом отеле на целый месяц. Возможно, даже с бесплатным перелётом в оба конца. Так шумно, кроме испанцев, ведут себя только итальянцы. Они настолько эмоционально и громко говорят, как будто это не семейный ужин в ресторанчике, а, скажем, нью-йоркская биржа во время падения котировок на нефть. О нас, русских, я молчу. Мы тоже ведём себя иногда очень даже неспокойно, но это вызвано совсем другими обстоятельствами – допустим, не поделили лежак у бассейна, хотя полотенце положили на него ещё в шесть утра. Тут уж всё понятно – дело принципа и врождённой справедливости, помноженные на привычку занимать очередь. Немцы, голландцы – само спокойствие. Ну, разве что англичане несколько выпадают из этого ряда. Выпить они любят не меньше, чем мы, а уж выпив – дури не занимать. Посидите с ними в баре – поймёте, о чём я говорю. Безусловно, меня интересовало, что носят американские женщины. Имею в виду купальники. Это и профессиональный и, конечно, личный интерес. Внимательно поглядев на прогуливающихся или лежащих на лежаках женщин, разделила их на две группы. Первая группа – это любительницы гамбургеров и картошки фри, запивающих всё колой. Кстати, таких здесь было совсем даже немало. Они, возможно, не без помощи мужа или подруги втиснулись в закрытые купальники и теперь дефилировали по берегу, подставляя свои тела солнцу. Конечно, верить рекламе, убеждающей вас, что эти купальники утягивают и делают стройнее ваши фигуры, гораздо легче, чем отказаться от аппетитного гамбургера. Вторая группа – это стройные, красивые девушки с упругими попками, в ярких бикини, с бело– снежными улыбками голливудских звезд. Как гласит рекламный буклет: «Пляжи Майами – излюбленное место отдыха известных дизайнеров, модельеров, продюсеров. Также здесь расположены виллы Мадонны, Хулио Иглесиаса и других звёзд». Вспомнив эту незатейливую рекламку для особо доверчивых, посмотрев по сторонам и не увидев ни Мадонны, ни Хулио, не особо огорчившись, я встала. «Океан зовёт», – улыбнулась я и пошла навстречу волнам. Видимо, ночью был прилив – весь берег, насколько хватало глаз, был покрыт тёмно-зелёными водорослями. Набегающая волна, словно огромная рука, отодвинула эту зелёную ленту от воды, оставив дорожку из мокрого песка между океаном и берегом. Именно по этой неширокой дорожке, как будто специально любезно проложенной океаном для прогулки, гуляли люди. Шли в обоих направлениях, по одному или парами, на несколько мгновений оставляя отпечатки своих ступней, пока очередная волна не слизывала их безвозвратно. Дети строили замки, рыли ямы своими цветными ведёрками, наполняя их водой, а потом смотрели, как в считанные минуты песок впитает её в себя, превращая их игру в бесконечную. Я зашла по колено в воду. Постояв несколько секунд, сделала ещё несколько шагов, пока волна не намочила моё бикини. Улыбнувшись синему небу, солнцу и вспыхивающим искоркам на гребнях волн, я коснулась ладонью воды. Даже не пробуя её на вкус, однозначно решила, что она недостаточно солёная. Замерев на месте, постояла минуту, исправляя эту оплошность природы, и подсолила её по мере возможности, при этом сделав вид, что про– сто стою, привыкая к прохладной воде. Океан, словно в отместку за мою самонадеянную наглость, с головой накрыл меня волной, с избытком угостив пересоленной до горечи водой. Не успела я протереть глаза и отплеваться, как новая волна накрыла меня, сбив с ног, и стала катать меня, как котёнка. Сидя на самом краю берега, проучив меня, волны сжалились над моей беспомощностью – стали играть со мной, катая пятой точкой по песку, словно по льду, то выкидывая меня на самую кромку берега, то, шипя и шурша, снова увлекая за собой. Только сейчас, оглядевшись, я поняла, почему так мало людей в воде. Ветерок поднимал волны, и многие предпочитали оставаться на берегу, несмотря на то, что на вышке спасателей трепыхался жёлтый флаг, предупреждающий быть осторожными на воде, но тем не менее, разрешавший купаться. «Не мой день, – решила я, – ещё неделя впереди, накупаюсь. А сегодня – загорать!» Какой кайф лечь на полотенце и почувствовать через него мягкий горячий песок, нежно прогревающий твоё тело! Я легла на спину и, закрыв глаза от ярких лучей, проникающих даже через солнцезащитные очки, опустила руки вдоль тела, чуть разведя ноги, отдалась солнцу. Его горячие лучи, разбавленные лёгким ветерком, нежно ласкали меня, и я в знак благодарности и взаимной любви улыбалась ему в ответ. Слышались удары по волейбольному мячу, аплодисменты и выкрики: «Вери гуд!» – в случае удачной подачи или блокировки мяча и неодобрительный гул: «Уууу, шит!» – в случае неудачи. Шум океана и крик чаек разбавляла музыка, доносившаяся из магнитофона компании молодых людей. Я повернула голову в их сторону: молодой чернокожий парень стоял в полу– круге сидящей на песке небольшой компании и эмоционально что-то рассказывал, при этом отчаянно жестикулируя. Периодически компания издавала дружный хохот, одобрительно кивая головами, поддерживая тем самым рассказчика. Я отвернулась в другую сторону, и увидела…его!