Дерзкий поцелуй - Маргарет Эванс Портер

Часы на каминной полке пробили двенадцать раз. Лавиния вздрогнула.

– Я заснула?

Он нежно смахнул крупинки сахара с ее губ.

– Иди в постель, – предложил он. Он увидел, как изменилось выражение ее лица, и быстро добавил: – Не беспокойся и не бойся. В первый раз ты получишь больше удовольствия, чем боли...

– Сколько…сколько будет раз?

Он поцеловал синюю жилку на ее шее.

– Ни одного, если ты не готова.

– Я готова, – призналась она. – Я люблю тебя, и я знаю, что мы скоро поженимся.

Эти простые слова открыли ему ее невинность и глубину ее доверия – дары более драгоценные, чем он рассчитывал когда-нибудь получить. Он был ее первой любовью – и будет первым любовником. Разбитое сердце или разочарование не подавило и не ожесточило ее, не сделало более осторожной. Она была девственной в любом смысле слова, и он был благодарен ей за это.

Он приступил к приятному занятию – раздеванию своей будущей жены.

Он снял батистовую манишку и развязал поясок ее амазонки. Под ней он обнаружил белую сорочку и толстую шерстяную нижнюю юбку и остановился на этом – пока. Он не может продвигаться слишком быстро, и поэтому он получал удовольствие от предвкушения. Он вынул из ее волос гребни из слоновой кости и положил их на сундук. Она сама забралась в постель и стала наблюдать за тем, как он снимает с себя одежду. Этот любопытный взгляд ее серых глаз безумно возбуждал его. Чтобы скрыть наглядное доказательство своего желания, он не стал снимать рубашку.

– Я должна что-нибудь сделать? – спросила она, когда он лег рядом с ней.

– Поцелуй меня.

Она сделала это так робко, что он рассмеялся.

– Ты можешь сделать это получше.

И в самом деле, она смогла сделать это лучше. Она была щедра по натуре и так хотела ему угодить. Ее пытливые губы исследовали его лицо и шею, двигаясь по всей длине его плеча. Вскоре она стала отодвигать мешающую ей рубашку, обнажая его тело. Напряженный, теряющий голову от желания, он не мог больше сдерживаться. Теперь, когда он был уверен, что она одобрит это, он снял с нее сорочку.

У нее была самая мягкая кожа, которую можно было себе представить, гладкая и бледная, как полированный мрамор. И восхитительная точеная грудь – розовые соски набухли под его языком. Его ласкающие руки двинулись по изгибам ее бедер и нашли нежные пушистые завитки волос. Его пальцы углубились в ее лоно, и она охнула от удивления. Он остановился, лаская нежный бутон. С каждым ее вздохом его желание становилось сильнее.

Осторожно разведя ее ноги в стороны, он с наслаждением погрузил твердую плоть в то нежное место, которое подготовил своими ласками. Она напряглась, как он и ожидал. Не ослабляя давления, он заглушил ее крик поцелуем.

Восхитительное чувство полного единения было мучительно-сладким. Его сердце бешено билось, в голове гудело. Каждое движение подводило его все ближе и ближе к краю – он хотел упасть, и он хотел удержаться. Но теперь он потерялся в ней и стонал от облегчения. Блаженство накрыло его, и он стал спокоен.

Лавиния посмотрела на него, ее глаза широко раскрылись от удивления.

– Ты в порядке?

– Никогда не чувствовал себя лучше. А ты?

Ее ответом был поцелуй.

Медленно он вышел из нее.

– Тогда ты не будешь возражать, если когда-нибудь мы сделаем это снова?

– Ты смеешься надо мной – даже в постели. – Она улыбнулась ему.

– Это лучшее место для шуток, – объявил он. – Я принесу тебе вина.

Прежде чем наполнить стакан, он обернулся к постели. Лавиния уже сидела, ее темные волосы струились по телу длинной спутанной массой. Она никогда не была красивее, чем сейчас, после занятия любовью. Было видно, что она потрясена этим новым знанием о нем – и о ней.

Лавиния не могла вызвать в себе чувство стыда. Она испытывала огромную радость. Ее любовь к Гаррику бушевала яростнее, чем шторм, она была более чиста, чем самый чистый горный ручей. Он целовал и трогал ее; он открыл ее и излил себя в нее. Она держала его в своих руках и в глубине своего тела.

Она потянулась за стаканом, который он подал ей. Его золотистые волосы выскочили из узла на затылке, и несколько прядей свисали на лоб. Взъерошенный, полуодетый, сейчас он был гораздо привлекательнее, чем щеголеватый лорд, завсегдатай клубов и игорных домов Лондона.

– Должно быть, ты думаешь, что я преувеличил, говоря, что ты испытаешь удовольствие, – прошептал он. – Но ты все поймешь – очень скоро, надеюсь.

– Когда я узнаю, что у меня будет ребенок?

– Не раньше срока твоих следующих месячных. – Он взял у нее стакан и отхлебнул вина. – Еще никто не рожал от меня детей, – признался он смущенно.

Она не могла думать о том, что он держал в объятиях других женщин – от этих мыслей она почувствовала себя несчастной.

Его рука нашла ее руку.

– Наши дети, когда они будут у нас, будут носить имя Армитиджей. И все же я не Армитидж, как полагаешь ты и весь остальной мир. Только Эдвард – настоящий сын герцога Холфорда. Я незаконнорожденный, мой отец – английский барон, с которым моя мать познакомилась в Париже. Я бы сказал тебе об этом раньше, но это не та вещь, о которой можно мимоходом упомянуть в разговоре.

После короткого удивленного молчания Лавиния спросила:

– Это тебя беспокоит?

– Не сам факт. Некоторым образом мое происхождение было скорее благословением, чем проклятием, потому что я был вынужден рано стать самостоятельным. Герцог, зная, что моя мать наставила ему рога с лордом Эвердоном, терпел меня, но считал, что я не должен получить наследство. Большинство людей полагает, что я не был внесен в завещание, потому что навлек на себя его неодобрение, – и Франческа тоже. Она не знает, что мы на самом деле не двоюродные брат и сестра. Кроме тебя, только Эдвард и дядя Барди знают о том, что я незаконнорожденный, – и лорд Эвердон – мой настоящий отец. Он не хочет иметь со мной ничего общего.

Увидев, как заходили желваки на его щеках, Лавиния поняла, что он страдает.

– И тебя вовсе не заботит, что ты не Армитидж?

– Меня гораздо больше заботило то, что мои родственники постоянно знакомили меня с богатыми наследницами. Когда я понял, что моя помолвка с Сереной Холси была ошибкой, я сделал то, что считал порядочным, – я ее расторг. Я никогда не избавлюсь от скандальной репутации. Но я бы не беспокоился об этом, если бы не ты.

– Ты не должен из-за меня беспокоиться, – вздохнула она. Его откровенность не могла изменить ее чувств к нему, и она давно знала о его запятнанной репутации.

Она много месяцев хранила свои секреты и теперь жаждала поделиться ими с Гарриком. Он имел право знать, что его деньги пойдут на уплату долгов ее отца, и ей нужно было заручиться его поддержкой. И все же она не могла заставить себя разрушить их близость своими трудными признаниями.