След на афганской пыли - Сергей Зверев

Луч фонарика дернулся, на мгновение осветив плотно стоявшие в салоне микроавтобуса музейные контейнеры с русскими надписями. Когда рогатый месяц выглянул из-за горного хребта, романтический ночной пейзаж уже обезлюдел. О машинах напоминал только далекий приглушенный гул двигателей грузовиков. Ожили примолкнувшие было цикады. Но теперь уже их стрекот звучал надрывно и тревожно.

* * *

В костер легла целая вязанка хвороста, ломкая, высохшая на солнце до «состояния пороха». Огонь мгновенно охватил ее, взмыл под самый потолок пещеры. В воздух поднялся целый сноп искр. Горбоносый талиб отпрянул от адского пламени и принялся тереть ладонями опаленную дымящуюся бороду. Его приятели зычно захохотали. Ахмуд неодобрительно посмотрел на горбоносого: мол, поленился разделить вязанку, вот и получил.

Невдалеке от костра, на разостланных в несколько слоев старых коврах, стояло незамысловатое, но обильное угощение. Боевики днем обходились лепешками, соленым сыром, родниковой водой, но ужинать привыкли основательно. Жаренный целиком на вертеле баран красовался на почетном месте – прямо посередине. Его уже основательно обструганные бандитскими ножами ноги тощими костями торчали кверху. Лепешки из пшеничной муки тонкого помола высились башнями по углам ковра. Нарезанное тонкими длинными полосками вяленое мясо было свалено пирамидой на капустных листьях. Курага, изюм, финики и инжир соседствовали с охапками свежей зелени. Прохладная вода покоилась в высоких глиняных кувшинах. Дымились в мисках острые соусы. В жарком воздухе довольно тесной пещеры смешались запахи пряностей, фруктов, давно не мытых мужских тел и сладковатый аромат анаши. Лишенные религией права пить спиртное, талибы не отказывали себе в удовольствии покурить «травку», ведь в Коране пророк о ней не упоминал.

На самые изысканные части жареного барана никто из рядовых талибов не претендовал. Обычно глаза и гениталии подавались самому уважаемому – Абу Джи Зараку, но сегодняшней ночью предводителя в пещерном городе не было, а его заместитель Ахмуд не решался сам завладеть ими. Горбоносый, чтобы загладить свою вину перед командиром, страдающим теперь от жара гигантского костра, подобострастно предложил:

– Уважаемый Ахмуд, – и красноречиво ткнул широким ножом в оскалившуюся голову жареного барана, а затем под хвост.

Другие бандиты тут же поддержали предложение. Вскоре на тарелке у Ахмуда подрагивали глаза и аппетитно поблескивали запеченной корочкой бараньи гениталии. Его соратники по джихаду и вовсе обходились без посуды: ели руками и с ножей. Автоматы и другое оружие покоились на самодельной деревянной стойке в глубине пещеры, подальше от костра. Гигант с раскосыми глазами и нетипичным для здешних мест плоским лицом потянулся к охапке зелени. Забросил в рот пригоршню базилика и, чавкая, пожелал:

– Пусть сила животного перейдет к тебе, Ахмуд.

Горбоносый глупо хихикнул, блеснув железным зубом. Он уже насытился мясом, хлебом с подливками, а потому его и потянуло на сладкое. Волосатая рука зависла над сушеными фруктами. Талиб никак не мог решить, что лучше всего сочетается с крепкой анашой. Наконец остановил свой выбор на янтарно-матовой кураге. Он старательно выбирал самые лучшие дольки, определяя их на ощупь. Жесткие не брал, а только мягкие и упругие.

Горбоносый лениво перевел взгляд, когда что-то больно ткнулось ему в запястье. Думал, что кто-то решил полакомиться сладким и наколоть сушеный абрикос острым ножом. Немой крик застыл у него в горле. Глаза округлились.

Рядом с его рукой, между тарелок покачивалась голова пестрой гюрзы. А сквозь кучерявые волосы на запястье явственно проступали две кровавые точки свежего укуса. Смех и гомон тут же стихли. Горбоносый взревел раненым архаром и принялся высасывать яд из ранки, отплевывался, как верблюд.

Ахмуд резко махнул ножом, пытаясь снести змеюке голову, но из-за боязни быть укушенным не рассчитал – не достал острием. Гюрза скрылась между тарелок, явно направляясь к новому обидчику. Ахмуд откатился от ковра, вскочил на ноги, и вовремя… Змея уже струилась по нагретой им циновке. Еще две змеи поменьше высунули головы по углам ковра. Мало того, что эти твари были смертельно опасны, вдобавок ислам относит змей к «нечистым» животным. Правоверному мусульманину прикоснуться к ним – такой же грех, как есть свинину.

Узкоглазый гигант пронзительно завизжал, когда обнаружил, что его ногу уже обвила метровая гадина. Все произошло в считаные секунды. Застигнутые врасплох моджахеды бросились прочь от ковра с яствами и повлипали в стены пещеры. Змеи с шипением ползали по циновкам. Не растерялся лишь горбоносый – он единственный из всех бросился к стойке с автоматами, сообразив, что не могли эти гнусные твари появиться в пещере сами по себе. Но его тут же остановил метко брошенный из темноты прохода штык-нож. Лезвие вошло в кадык. Талиб, вскинув руки, упал навзничь, так и не дотянувшись до оружия.

Следом из темноты прохода слаженно ударили автоматные очереди. Эффект внезапности нападения сработал. Половина моджахедов погибла, даже не сообразив толком, чьей жертвой они стали. Ахмуд догадался броситься ничком, а потому и уцелел. Он из-под локтя глянул в черный провал, где сверкали вспышки выстрелов. Попытался ползти, но тут же пришлось отказаться от этой затеи. Пули крошили мягкую породу стен, осколки разлетались шрапнелью, царапали кожу. И тогда до него дошло…

Ахмуд ударил ногой по огромному казану с водой, вывернув его на ярко пылающий костер. Зашипели головешки. Столб пара ударил в свод. В небольшой пещере мгновенно стало душно, как в бане. Сделалось темно, лишь кое-где краснели уцелевшие угольки. Теперь майор Лавров и его бойцы не могли пойти в наступление. Стрелять во мраке – рискуешь попасть в своих.

Из глубины пещеры длинной очередью огрызнулся автомат. Ахмуд стрелял, ориентируясь на вспышки. Комбат еле успел присесть и прижаться к стене. Пули пролетели у него над головой и, фыркнув, унеслись в глубину прохода.

Авдеев щелкнул зажигалкой – и поджег тряпку, торчащую из горлышка бутылки с бензином. Стекло разбилось о противоположную входу стену пещеры. Горючая смесь ярко осветила происходящее. С десяток убитых лежало на земле. Остальные талибы укрылись в узком коридоре и вели огонь по десантникам.

– Прикрой, – бросил Андрей Лавров Авдееву и, пригнувшись, ринулся вперед.

Следовало закрепить успех. Пока еще работал фактор внезапности. Неизвестно, сколько бандитов находилось в пещерном городе. Получи Ахмуд подкрепление, пришлось бы отступать. А Батяня не исключал, что с минуты на минуту десантникам ударят в спину. Последние четыре метра он преодолел в прыжке. Откатился под стену, здесь была так называемая «мертвая зона», не доступная пулям талибов.

Лавров отогнул усики предохранителя, выдернул кольцо. Влажные от волнения пальцы сжимали предохранительную скобу. То, что являлось преимуществом комбата при обороне, было недостатком при наступлении. Со своей позиции он не мог забросить гранату в проход, откуда отстреливались талибы. Не часто ему приходилось проделывать трюк, пригодный для ведения боя в закрытом пространстве. Граната ударилась в скальный выступ и, отскочив от него, рикошетом залетела в проход. От взрыва посыпались камни со свода. Столб пламени и дыма вырвался в пещеру.