Страж ночи - Сьюзен Виггз

В глазах старухи зажглись огоньки. Она схватила Лауру за запястье.

— Вы, конечно, слышали и раньше подобные истории, не правда ли? В Доме Свиданий их любят рассказывать новеньким опытные куртизанки.

— Да, мадонна, конечно, я слышала.

— А, об этом они расскажут, но умолчат обо всем остальном! Я поведаю вам эту жуткую правду, которая кроется за тонкой позолотой фальшивого блеска. Проституция — это образ жизни, который соблазняет молодых и убивает старых. Вы слышали о «трентуно»?

— Тридцать один?

Лаура смущенно покачала головой.

— Мерзкое развлечение мужчин! — зло бросила Империя. — Иногда из мести, порой ради извращенного удовольствия, мужчины, числом тридцать один, похищают и насилуют женщину. На мою долю «трентуно» выпадало не раз.

— О, Боже! — Лаура закрыла глаза от ужаса. — Меня это не ждет!

— Тебя об этом никто не спросит, когда мужчины решат развлечься таким образом. Сейчас ты, наверное, принимая посетителей в заведении мадонны дель Рубия, воображаешь себя королевой, устраивающей приемы. Мужчины бросают к твоим ногам золото и бриллианты. Но что ты сделаешь, когда они откажутся платить? Попробуешь положиться на милость прежних любовников? Станешь унижаться и вымаливать хоть одно сольдо, чтобы оплатить счета за дорогостоящую роскошь? А налоги? Ты ведь должна будешь платить налоги! Иначе окажешься в тюрьме! Мужчины дают только то, что потом отнимают. Они приносят тебе в дар привязанность и любовь, но забирают свое расположение, когда устают от твоих ласк. Однако кое-что они все-таки оставляют.

Империа замолчала, и Лаура произнесла:

— Не уверена, что понимаю, о чем вы.

Старуха опустила ее руку.

— Дети! Они оставляют тебе детей.

Лаура изумленно уставилась на Империю.

— У меня их было шестеро, все дочери, и все они умерли. Первые четыре не дожили даже до годовалого возраста. Двоих я продала. Да! Я продала своих дочерей человеку, который намеривался удовлетворить с ними свою похоть. Ты думаешь, что никогда не дойдешь до такой степени отчаяния, никогда не падешь так низко, чтобы продать своих родных детей ради того, чтобы самой выжить? Не зарекайся!

Лаура верила, что любая женщина может дойти до крайней черты нравственного падения, все зависит лишь от того, насколько жестока будет к ней судьба. Ее собственная мать поступила именно так, и именно по этой причине Лаура решила никогда не рожать детей.

— Нищета, которая поразит тебя после многих лет роскоши, окажется похожей на безумие, она будет жечь тебя, съедать изнутри. Ты проклянешь себя, жизнь, мир, любовников, ремесло, судьбу… и детей, брошенных их отцами. Но есть еще кое-что, чем наградят тебя любовники, помимо голодных детских ртов. Это болезнь. Иногда это небольшая неприятность, после которой ты уже не способна рожать. В моем случае это было бы просто благом! Но я заразилась сифилисом, и ты видишь, что со мной теперь стало. Я ходячий труп, гниющий изнутри. Иисусе! Помоги же мне умереть, Господи!

Лаура почувствовала, что из глаз ее катятся слезы.

— Мадонна, если бы я могла хоть как-то облегчить вашу боль…

— Зажги мне свечу. Я слепну и жажду света, — голос старухи стал прерывистым, словно она исчерпала запас своих сил. — И хорошенько подумай, ту ли дорожку ты выбрала. А теперь уходи, я устала.

Лаура поднялась, и как раз в этот миг в палату вошел Сандро, словно подслушивал за дверью. Его плащ развевался, сапоги скрипели. Девушка с ненавистью глянула на него. Как он посмел привести ее в эту больницу и представить несчастной старухе, обреченной на долгое страдание и мучительную смерть? Таким образом он хотел добиться, чтобы она изменила принятое решение и отказалась от мысли стать куртизанкой — равно как и от искусства? Самый жестокий и бессердечный человек во всем подлунном мире!

— До свидания, Империа! Мы уходим, — попрощался он.

— Тогда до следующей недели?

— Да, конечно.

Лаура от удивления вытаращила глаза, а Кавалли улыбнулся и наклонился, чтобы поцеловать желтую, как пергамент щеку больной.

— До следующей недели, — повторил он и вышел.

Гнев Лауры сменился чувством стыда.

— Вы приходите сюда каждую неделю?

Кавалли задержался, чтобы положить внушительную пригоршню монет в ящик для подаяний.

— Да.

— Но почему?

Его лицо оставалось бесстрастным.

— Потому что никто другой не навещает Империю.

Лаура вышла вслед за ним на улицу и с наслаждением вдохнула холодный свежий воздух, словно хотела утолить страшную жажду. Будь он проклят! Только стоило ей решить, что Кавалли заслуживает добросердечного отношения, как он снова жестоко ее разочаровал.

Они стояли на ступеньках. Девушка с трудом сдерживала дрожь.

— Я не знаю, чего вы пытаетесь добиться, но высоко ценю ваше участие. Однако мое решение остается неизменным.

— Боже, неужели несчастье блистательной в прошлом куртизанки не произвело на вас впечатления?

— Мне она представляется беззаботной в молодости женщиной, к которой слишком поздно пришла мудрость. Я же такой себя не считаю.

Жизнь куртизанки для меня продлится недолго. К тому же, мадонна дель Рубия в последнее время очень внимательна и придирчива в выборе клиентов своего заведения. Горький опыт подруг многому ее научил.

— Полагаете, самая известная в городе сводница непогрешима и не в состоянии ошибиться?

— О, замолчите!

Лаура отвернулась. Сандро схватил ее за руку и повернул к себе лицом.

— Вы упрямее ослицы! Ладно, допустим, вы избежите судьбы Империи. Возможно, ваше тело останется здоровым, но сердце?..

— А что сердце?

Девушка чувствовала, как его пальцы все сильнее сжимают ее плечо.

— По крайней мере, оно у меня есть!

Она отвернулась.

— Вдруг какой-нибудь мужчина разобьет ваше сердце, Лаура?

Сандро пытливо заглянул ей в глаза.

— Хотелось бы мне посмотреть на этого мужчину! Уж не себя ли вы имеете в виду? — бросила она и тут же пожалела о сказанном.

Наклонившись так, что горячее дыхание коснулось ее щеки, Кавалли спросил:

— Может… мне стоит попытаться купить вашу первую ночь?

Лаура замерла от удивления. Она полагала, что они ведут речь о чем-то более глубоком, нежели плотская страсть.

— Нет… то есть, да… но… впрочем, как вам будет угодно.

— Мне это не будет угодно. Дело в том, что я не имею обыкновения посещать публичные дома и не собираюсь что-либо менять в своих привычках, — возразил Сандро, увлекая ее в тень.