Сила слова (сборник) - Наталья Горская

Если что и обесценилось в конце XX века в нашем многострадальном Отечестве, то не рубль – некогда самая дорогая валюта в мире, а обесценилась семья. Люди решили, что новая идеология окажется лучше прежней, поэтому так легко и охотно восстали против старого. И не скоро почувствовали, что горько обманулись, потому что восставать против вечных ценностей – действовать во вред только себе. Рубль, конечно, тоже обесценился, но не настолько. У рубля ещё есть надежда укрепить и повысить свой статус, а порушенный институт брака такую надежду давно утратил. Это сейчас забота по его укреплению стала актуальной темой в вымирающем и деморализованном обществе, а лет двадцать тому назад примерные мужья и жёны были объявлены скучнейшими людьми на свете, добродетель была названа мещанством, трусостью и отсутствием фантазии. Браки многолетней выдержки стали считаться признаком чего-то нездорового и неполноценного. Семья сделалась похожей не на надёжную крепость, а на нежный и совершенно беззащитный цветок, который так легко сломать и растоптать. Это произошло так резко, словно порывистый и грубый ветер ворвался в полный штиль.

В общем, обозвали весь энтот сумбур сексуальной революцией, и стали радоваться тому, что у нас свершилась-таки революция правильная, в отличие от всех предыдущих. Но у любой революции всегда много жертв, и сексуальная тому не исключение.

«Секс и эротика пришли в нашу жизнь!» – примерно под таким идиотским лозунгом проходило сие событие. Передачи из ранга «Пороки и их поклонники» заполонили собой всё. Бесполое советское воспитание сменилось болезненным влечением ко всему половому и выискиванием этого самого полового даже там, где его нет и быть не может. Секс был объявлен новой формой протеста «против тоталитарной системы подавления личности» и прочих нарушений прав и свобод русского человека, который почему-то совсем перестал размножаться, хотя и постиг в сжатые сроки все тонкости процесса размножения.

Поначалу многие произносили важные новые термины, как секс – именно через звук «е», а не «э» [сэкс], – и еротика. Позже научились почти без запинки выговаривать «мастурбация» и «эксгибиционизм», чтобы щеголять ими и заблуждаться, что только от этого продвинутыми людьми стали. Как прыщавые первокурсники медвузов щеголяют друг перед другом труднопроизносимыми для русского речевого аппарата терминами типа «когерентность», «арахноидальность» и «преагональный», отблевавшись первый раз в морге и оттого вообразив себя совершенно взрослыми: «Анамнез – это история жизни больного, а не что-то из анального секса, как вы подумали в силу своей испорченности».

Вчерашние строители коммунизма и ударники соцсоревнования стали состязаться меж собой в этих самых сексуяльности и еротичности с таким же рвением, с каким раньше боролись за урожай на полях необъятной Родины. Потому как выяснилось, что нынче без энтого делу все дороги закрыты. Политики и звёзды эстрады, артисты и шоумены, рабочие и колхозницы принялись наперебой рассказывать со страниц газет и журналов, где ещё вчера писали о добыче угля и надоях, о своих плотских приключениях и всяческом блудодействе в личной жизни. С телеэкранов, где ещё недавно заседало Политбюро ЦК КПСС, отчитывались «о проделанной работе» с такой дотошностью, словно на приёме у психоаналитика, а то и следователя по особо тяжким преступлениям. В этих посиделках, кстати, охотно участвовали многие сегодняшние борцы за мораль и укрепление… семьи. Ну, как говорится, бл@ди – что с них взять?

Личной жизни у этих бедолаг не стало как таковой по причине выставления её напоказ – такие откровения слышал не каждый гинеколог или уролог с проктологом. Короче говоря, всё на продажу! Кто не желал откровенничать, окрестили закомплексованными совками. «Вы не любите себя!» – стали безапелляционно заявлять тем, кто не пожелал принять участие в этом блядстве. Что за смысл теперь стали вкладывать в слова «любовь» и «любить» – сказать трудно. Любовь – это великое чудо, само собой разумеющийся важнейший фактор в жизни. Но из этого чуда сделали какую-то гимнастику с точным указанием позиций и количества подходов к снаряду. Россияне, всегда гордившиеся просвещением и образованностью, стали напоминать примитивные племена, у которых отсутствовала не только личная собственность, но и личная жизнь, так как всё было общее, и люди, ещё не выделившиеся окончательно из мира животных, жили стадом, где можно было сношаться напоказ, когда угодно, сколько угодно и с кем угодно.

Высокие человеческие качества стали считаться в лучшем случае старомодными, в худшем – серьёзным психическим расстройством. А Андрей Степанович был человеком именно высоких качеств. Но в свете новых веяний почувствовал себя потерянным поколением, воспитанным на идеалах крепкой семьи и честного труда, а теперь, в эпоху падения нравов и роста цен (лучше бы было наоборот), совершенно не приспособленным к жизни.

Мужчины с горящими глазами стали жадно разглядывать воинственно обнажённую женскую натуру в многочисленных журналах и тяжело вздыхать при взгляде на фигуры жён, потерявших стройность в результате рождения детей и многолетней работы на производстве. И элита, и простые смертные стали лихорадочно обзаводиться любовницами и любовниками, кто ещё не успел, как накануне отчёта по сбору металлолома все норовят отыскать хоть что-нибудь железное. Даже велись споры в прямом эфире, у кого их больше, что напоминало отчётно-перевыборные собрания или конкурс «Дальше, больше, быстрей». Взахлёб спорили те, кто ещё вчера цитировал труды Маркса и Ленина целыми кусками. Пожилые люди с намёком на старческое слабоумие, взбодрив уставшие и желающие законного отдыха организмы медикаментозным путём, поведением стали напоминать подростков в период половой гиперсексуальности, доказывая, что есть ещё порох в пороховницах.

– У меня больше! – кричал один.

– А у меня – дольше! – протестовал другой.

– А у меня – длиньше! – не унимался первый.

– А у моей – ширше!

– А я, товарищи, могу не только с противоположным полом, но и со своим! – сразил всех наповал третий.

– А я, а я, – пробивался ещё кто-то, – могу вообще со всем, что шевелится!

– А я – даже с тем, что не шевелится!

– Ух ты! Дайте ему за это вымпел и почётную грамоту за такие показатели сексуяльности!

Такие маленькие успехи некогда великой страны вызывали безудержное ликование. Оказалось, что могём, когда захочим! Долой предрассудки и условности в интимной жизни, сделаем всё глубоко личное предельно обнажённым! Стихия настоящих гигантов секса – экстрим, острые ощущения и будоражащие эмоции! Забыть о семейном долге, предрассудках и стыде, предаться любовному экстазу и эйфории, по сравнению с которой Содом с Гоморрой отдыхают – вот подвиг в наши дни. Ханжам и завистникам чужой половой силы он не по зубам. Но надо соответствовать. А что делать? Надоть! Так по ящику сказали и в газетах написали, так что «верной дорогой идём, товарищи».

Казалось, ещё немного и на улицах появятся транспаранты примерно такого содержания: «Заклеймим позором верных семьянинов! или «Женщина XX века, ты же не собака, чтобы хранить верность». Или новая трактовка знаменитого плаката Д. Моора, где красноармеец в будёновке будет сурово вопрошать: «А ТЫ сходил налево?». Вчерашние спасатели нравов стали спасать себя и других от пуританских заблуждений. «Отметите от себя химеры морали!».