Испанский жених - Виктория Холт

– Маркиз де лас Невас повез в Лондон драгоценности, которые вы решили подарить королеве. Эгмонд, Альба, Медина Чели, Фериа, Пескара и другие уже готовы к отъезду. Я тоже закончил все свои дела. Скоро мы тронемся в путь.

– Чем скорее, тем лучше, – пробормотал Филипп.

– Рад слышать от вас эти слова. Стало быть, вы примирились со своей участью, Ваше Высочество?

Резко повернувшись, Филипп произнес почти надменным тоном:

– Могло ли быть иначе? Кто сказал, что я не желаю блага своей стране?

Рай потупился. Он не хуже Филиппа умел скрывать свои чувства.

Отъезд был назначен на следующий день. Филипп лежал в постели со своей любовницей Екатериной Леньес и смотрел в окно, на лучи яркого майского солнца, пробивавшиеся сквозь облака над Вальядолидом. У него было странное чувство – будто в объятиях Екатерины сейчас оказался не он, а какой-то другой мужчина.

Он очень изменился с того времени, когда стал супругом Марии Мануэлы. Годы не прошли для него бесследно. Он возмужал, окреп. Открыл в себе чувственность, о которой прежде и не подозревал. Оставаясь наедине со своей любовницей, он уже не был холоден, как раньше, – пучины страсти теперь целиком поглощали его. Было ли это его истинной натурой? Была ли его внешняя суровость всего лишь маской, под которой он прятался от всего мира?

Разве мог прежний Филипп провести последний день пребывания в Вальядолиде с Екатериной, а не с Изабеллой, подарившей ему столько тепла и домашнего уюта? Конечно, Изабелла огорчилась. Но Филиппу предстоит вынести гораздо больше страданий, Изабелла должна это понимать. Разве не вправе он сполна насладиться всеми утехами плотской любви, прежде чем войдет в спальню Марии Тюдор?

А кроме того, в доме Изабеллы была бы приятная семейная обстановка, и это вновь напомнило бы ему о браке. Да, только Екатерина поможет ему отогнать мысли о престарелой английской девственнице.

За окном уже не слышалось тех веселых криков, которые не утихали весь вчерашний день. Горожане помнили, что завтра им предстоит расстаться с их любимым принцем; да еще это известие о смерти португальского принца, супруга Хуаны. Как ни поверни, сегодня – траурный день.

Сам Филипп не особенно переживал из-за смерти принца, поскольку его кончина означала, что Хуана вернется в Испанию и возьмет на себя регентство, заменив отсутствующего Филиппа. К тому же у Филиппа теперь появился повод немного отсрочить отплытие в Англию. Ведь сначала ему нужно заехать в Корунью и встретить там сестру, направлявшуюся из Португалии в Кастилию.

На следующее утро из Вальядолида выехала длинная, многочисленная, богато экипированная кавалькада. Придворные, сопровождавшие Филиппа, были одеты в самые изысканные наряды. Слуги красовались в новых, с иголочки костюмах. Униформа телохранителей Филиппа сверкала позолотой и серебряными галунами.

Сам Филипп был одет скромно – он еще не покинул пределов Испании, где склонность к излишней роскоши не считалась качеством, достойным принца.

Рядом с Филиппом ехал Карлос. Для Филиппа его присутствие стало дополнительной пыткой. Никто не мог заранее сказать, как этот мальчик поведет себя в следующий момент. Уже сейчас казалось, что простые испанцы его приветствуют через силу, стараясь не показать своего истинного отношения к будущему наследнику престола. Вероятно, успели кое-что прослышать о его привычках.

Тем не менее Карлос явно пребывал в хорошем настроении. Тому способствовали две причины: во-первых, его отец покидал Испанию, и была вероятность, что англичане повесят его, как чуть не вздернули того мальчишку, что попробовал изобразить его, играя со сверстниками, – невинная шалость, но верный залог неприятностей для Филиппа; во-вторых, домой возвращалась его любимая тетя Хуана. Со дня их расставания прошло почти два года, и у Хуаны уже был свой сын – дон Себастьян, – но Карлос не сомневался, что она сохранила привязанность к ненаглядному Малышу.

Карлос совсем неплохо выглядел в своем дорогом наряде, искусно скрадывавшем недостатки фигуры. Так было всегда – когда он сидел на муле, ничто не выдавало его хромоты.

Ему нравилось ехать верхом, делать остановки в различных городах, где им устраивались пышные приемы. Больше всего удовольствия он получал, наблюдая за быками и матадорами. Когда на арене лилась кровь – особенно, если бык поднимал на рога свою жертву, – он вскакивал с места и кричал: «Еще! Еще! Приведите нового матадора!» Увы, отец никогда не выполнял его просьбу.

У самой границы с Португалией они встретили другую процессию. Хуана, заплаканная и одетая в траурное платье, со скорбным видом преклонила колена перед братом. Она была совсем не похожа на себя, и Карлос даже не сразу узнал ее. Однако когда она взяла руку племянника и улыбнулась, у него из глаз брызнули слезы счастья.

– Хуана! Хуана! – прошептал он, сразу забыв об этикете. – Как хорошо, что ты вернулась к своему Малышу.

Возвращаясь с сестрой в Вальядолид, Филипп каждый день говорил Хуане о том, на что следует обратить внимание во время ее регентства. Задач было много. Кроме всего прочего, в отсутствие Филиппа ей предстояло заменить юному принцу отца.

– Я очень тревожусь за Карлоса, – сказал он. – Запомни, баловать его нельзя. Пусть больше занимается физической подготовкой и прилежней учит уроки. За ним будет присматривать его опекун, Луис де Вивес. Но основные заботы по его воспитанию лягут на тебя. Смотри, не подведи меня. Я хочу надеяться, что к моему возвращению характер Карлоса изменится в лучшую сторону.

– Все так и будет, Ваше Высочество.

Филипп взглянул на сестру – как раз в этот момент она украдкой смахнула слезу, катившуюся по ее щеке. Неужели она так сильно любила своего супруга? Может быть, заботы о Карлосе лучше поручить кому-нибудь другому? Ей очень недостает того самообладания и благоразумия, которыми в избытке награждена ее сестра Мария, вышедшая замуж за Максимилиана Австрийского. Но менять распоряжения уже поздно. И кроме того, нельзя нарушать этикет, отстраняя Хуану от воспитания ее племянника.

Он напомнил себе о том, что у него будут другие дети. И мысль о них породила еще одно неприятное предчувствие: близилась брачная ночь с Марией Тюдор.

– Сын мой, – сказал Филипп, когда они снова тронулись в путь, на сей раз в сторону Коруньи, – нам придется свернуть в Алькасар и навестить твою прабабушку.

– Хорошо, отец.

Глаза мальчика заблестели. Скоро он расстанется с ненавистным Филиппом. Затем вернется в Вальядолид, к Хуане. Повидаться с прабабкой, это тоже неплохо. О ней ходило немало темных слухов, и как-то раз Карлос заставил одного маленького мальчика рассказать все, что тот знал о ней. Карлос затащил его в свои покои, запер дверь и выпытал у него кое-какие сведения о королеве Хуане. Заговорил мальчик только тогда, когда Карлос приставил к его горлу нож и начал водить лезвием по коже.

«Она сумасшедшая… сумасшедшая, – дрожа от страха, пролепетал он. – Ее так и называют: «безумная Хуана». Она живет в замке Алькасар-де-Сан-Хуан… ее уже давно не выпускают оттуда. Она хулит святую церковь, однажды ее даже пытали за это».